Сергей Самаров - Победить или умереть
– Какая сумма была перехвачена при проверке паспортного режима? – поинтересовался Судоплатов.
– В том-то и дело, что это неизвестно, – сказал подполковник в краповом берете, сидящий через проход от китайцев рядом с майором Солнцевым, заметным своими короткими ярко-рыжими волосами и такими же усами.
Судоплатов сразу запомнил его фамилию, которая легко ассоциировалась с такой вот расцветкой.
– Купюры были разного достоинства, не собраны в пачки, и пересчитать их было трудно. Командир отряда опечатал мешок своей печатью и отправил в Махачкалу. Да у него и условий для пересчета не было. Не будешь же делать это в доме, где другие бойцы проверяют документы у местных жителей.
Чтобы разговаривать со всеми одновременно в узком пространстве автобуса, подполковник Судоплатов вынужден был отступить на шаг в глубину прохода.
– Неизвестно, скоро требуется Тимирбекову, чтобы рассчитаться с долгом? – спросил он. – Я понимаю, что это вопрос к начальнику финчасти банды, но, может быть, есть данные?
Этот вопрос уже был обращен к подполковнику Крикалю.
– Точно не известно. Ходят слухи о трехстах тысячах долларов. Это вообще о его долге. Но поставок могло быть несколько, и не исключено, что в ближайшее время отдавать ему необходимо меньше. Были данные, что амир Азамат высылал людей на разведку, и они присматривались к одному из банков Махачкалы. Собственного опыта у них нет, поэтому они привлекали уголовников в качестве консультантов. Именно с этой стороны произошла утечка информации. Однако данные поступили позже, и мы не успели принять меры по перехвату разведчиков. Но это было почти месяц назад, когда вопрос о деньгах не стоял еще так остро и никто не знал, что приключится с бронетранспортером. Следовательно, амир Азамат еще мог надеяться на помощь тех же афганцев. С тех пор Тимирбеков банками не интересовался. Видимо, что-то там бандитам не понравилось. Или же у него появились какие-то другие задумки. Возможно, было получено обещание из Афганистана. Но теперь его планы могут измениться кардинально. Стоит ждать резких телодвижений.
Телодвижение произошло тут же, но другое. Автобус резко затормозил на светофоре при въезде в Махачкалу. Подполковник Крикаль упал бы, но Судоплатов сделал быстрый шаг вперед и успел ухватить его под руку. Сам он как-то умудрился устоять, хотя одна его рука была занята автоматом, а вторая поддерживала коллегу.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Крикаль.
– Ладно, – сказал Павел Анатольевич. – В данном вопросе детали будем выяснять по ходу дела. Вы, Виктор Львович, как я понимаю, уже созвонились со своим руководством и решили вопросы, о которых мне говорили?
– Созвонился. Доложил о вашем прибытии, о нашем общем желании сразу выехать на место и начать действовать. Возражений не последовало, только ворчание по поводу потраченных средств на оборудование вашей временной базы. Но это дело не страшное. Дальше что? Спецназ ФСБ готов к выезду и покинет свою базу… – Крикаль посмотрел на часы на руке старшего лейтенанта Варгуса. – Думаю, что через несколько минут. Может быть, они к нашей колонне присоединятся. У них две машины, грузовик и микроавтобус. Нам все равно через город проезжать. Ближе к месту я снова созвонюсь с ними.
– Хорошо.
Подполковник опять повернулся к старшему лейтенанту, что-то говорящему китайским офицерам на некоем подобии птичьего языка. Те согласно кивали и посматривали в сторону Павла Анатольевича. Даже в этом птичьем чириканье Судоплатов явственно различил свою фамилию, произнесенную несколько раз.
Наконец старший лейтенант повернулся к подполковнику и сказал:
– Разрешите вам представить наших китайских коллег…
– Они уже представлялись. Только я звания их не понял. Фамилии запомнил, с личностью соотнести смогу. Но звания они называли по-своему.
Подполковник не возразил против повторного знакомства, он только констатировал факт.
Старший лейтенант опять представил китайцев и даже расшифровал их воинские звания:
– Дасяо Ю Панлинь. Дасяо – это старший полковник. Шансяо Цзиан. Шансяо – это просто полковник. Чжунсяо Чжао. Чжунсяо – это подполковник.
Каждый из названных офицеров поочередно пожимал подполковнику Судоплатову руку, привставая со своего кресла. Их звания Павел Анатольевич постарался не запоминать за ненадобностью. Если китайцам это нужно, пусть они учат русские эквиваленты своих чинов и называют себя соответственно. В Китае, на чужой территории, Павел Анатольевич, возможно, и напряг бы память, а на своей земле просто не хотел этого делать из чувства национальной гордости.
Кроме того, подполковник Судоплатов уже мысленно включился в анализ ситуации. Его больше интересовали конкретные факты, нежели звания участников операции. Тем более таких, которые стоят в стороне от основных событий.
– Значит, как я понял, во всех наших действиях вас интересует только Бумажный Тигр? Правильно я понял?
Костя перевел вопрос. Китайские офицеры переглянулись и согласно закивали.
Старший полковник ответил за всех, сопровождая свои слова вежливым поклоном.
– Дасяо Ю Панлинь говорит, что китайская сторона не планирует вмешиваться в наши внутренние конфликты. Хотя они вынуждены косвенно это делать, поскольку Бумажный Тигр Чун сделался членом банды Тимирбекова. Но судьба этих людей и их главаря их интересует мало. Кстати, что касается самого Чуна, то дасяо Ю Панлинь говорит, что ждет, когда ему пришлют на смартфон дополнительные данные на Бумажного Тигра. Как только получит, сразу передаст нам.
– Тогда прямой вопрос. Что предпочитает китайская сторона: захват Чуна живым или его уничтожение?
Костя перевел вопрос и ответ чжунсяо Чжао:
– Это не имеет значения, хотя в случае захвата Бумажного Тигра живым возникнут проблемы с его репатриацией в Китай. Сразу передать преступника российские власти не смогут. Согласно международным законам, китайской прокуратуре придется оформлять кучу документов. Потом вопрос будет решаться в российском суде. Это требует времени и затрат на содержание заключенного и саму репатриацию. Кроме того, российская сторона, видимо, не совсем понимает, кто такой этот Бумажный Тигр. Чун – человек-оружие. На свете нет такой тюрьмы, которая смогла бы его удержать. Он всегда сумеет убежать, уничтожив охрану. Такое уже было в Китае, где его усиленно охраняли специально подготовленные люди. Бумажный Тигр расправился с ними и скрылся. Поэтому китайская сторона не будет настаивать на обязательном захвате Бумажного Тигра живым.
Хитрый китаец достаточно ловко представил желательный для них конец Чуна. Вроде бы все отдал на усмотрение российского спецназа, не настаивал на уничтожении, но в то же время мягко показал, какие трудности могут возникнуть, если Бумажный Тигр будет захвачен живым. Проблемы встанут как раз перед российской стороной.
– Понятно. Значит, в Китае он уже приговорен, – сказал Павел Анатольевич, откровенно, правильно и не очень дипломатично формулируя свою мысль.
Китайские офицеры дружно поморщились, когда старший лейтенант Варгус перевел эту фразу.
За всех ответил старший полковник Ю Панлинь:
– Китайская Народная Республика – цивилизованная страна. У нас строго соблюдается приоритет закона. Никто не может осудить человека не только на смерть, но даже на тюремный срок без беспристрастного судебного разбирательства.
– Когда же у нас наступит цивилизованный век?.. – Судоплатов вздохнул. – Наверное, только тогда, когда Сталина вернут.
– Советы вы нам дали дельные, – сказал подполковник Крикаль через пару минут. – Собаки отработали след на «отлично» и обнаружили оба прохода. На северном краю ущелья снято семь мин-ловушек, на которые при работе без собак легко могли бы нарваться даже подготовленные поисковики. А саперов на всех не напасешься. У нас, к сожалению, собак не часто используют. Как-то нет такой практики. Только в крайних случаях, для работы по горячим следам. Надеюсь, теперь репутация кинологической службы повысится.
– Да, нам тоже не мешало бы обзавестись собственной кинологической службой, – кивнул Судоплатов. – Поисковые собаки нам, возможно, и не нужны, но вот минеры, наверное, необходимы. В советское время в ГРУ был собственный собачий питомник. Наши собаки работали с группами спецназа по всему миру. После перестройки питомник ликвидировали, а всех собак передали в МВД. Хотя я не видел, чтобы спецназ внутренних войск работал с собаками.
Павел Анатольевич повернулся в сторону подполковника Кошко и майора Солнцева, ожидая от них если не ответа, то хотя бы реплики.
– Кинологическая служба у нас есть, но в командировочные отряды собак выделяют редко. Да и то больше сторожевых, которые умеют оцепление держать или провожать колонну. Хотя собаки-минеры, я слышал, тоже есть. Специалисты говорят, что собаки служебных пород для этой роли подходят гораздо меньше, чем простые дворняжки. Держать таких бобиков нам устав внутренней службы не позволяет. Берут их, конечно, на свой страх и риск, оформляют по документам под видом каких-то редких пород. А как по-другому? Иначе никто собаку на довольствие не поставит. А у дворняжки нюх во многих поколениях развивался, когда они пропитание себе вынуждены были по помойкам искать. Но в настоящее время у нас здесь, на Кавказе, нет, насколько я знаю, ни одной собаки. По крайней мере, в командированных подразделениях. При необходимости обращаемся в кинологическую службу местной полиции. Но у них только следовики. Хотя говорили, что есть собаки, которые на вокзалах и в поездах дежурят. Те на взрывчатку и наркотики натасканы. Вам в ФСБ легче служить, – подполковник Кошко посмотрел на Виктора Львовича. – Вас так не контролируют, как нас. Да и бюджет у вас другой. Можете себе позволить…
