Тайный груз - Олег Владимирович Кондратьев
Иногда бывает, что человек просыпается от чьего-то пристального взгляда. Сейчас на Талеева в упор смотрели аж три пары напряженно-заинтересованных глаз. Блестящие, черные, широко распахнутые, в окаймлении длинных пушистых ресниц, безусловно, принадлежали Гюльчатай, а вот двое других…
– Ребята, а вы-то как ухитрились в рай попасть?
Двое мужчин у постели очнувшегося журналиста переглянулись:
– Да нет, Толик, он ещё вовсе не очухался. Слышишь, продолжает бредить, думает, что это его могли бы в рай пропустить! С такими-то грехами!
– Ага, – ответил тот, которого назвали Толиком, – как в первый раз, еще вечером, когда от холода трясся, но все рвался каких-то белых медведей расцеловать.
– Слушай, а зоофилия – это не заразно?
Гера осторожно повел глазами из стороны в сторону, потом покрутил головой и тут же сморщился от боли в мышцах шеи и плеч. Мягкая ладонь девушки заботливо легла на его лоб:
– Ты поосторожней двигайся, командир. Ушибы у тебя по всему телу, а главное, сильное переохлаждение. Ну, местные врачи как раз с этим-то очень эффективно научились справляться.
Талеев заметил, что укрыт он толстым, но легким одеялом, а к левой руке подключена капельница. Проследив за его взглядом, Галя кивнула:
– В капельнице спецраствор для подобных случаев, ну и глюкоза, антибиотики… Короче, полный набор для быстрейшего восстановления.
– Где я нахожусь и как сюда попал?
– Это специальное отделение местной больницы. Палата для VIP-персон, так сказать. Кроме врача, пары медсестер и кое-кого из администрации никто о твоем месте пребывания не догадывается. А вот как ты сюда попал – это более долгий разговор. Может, отдохнешь еще, поспишь, силы восстановишь?
Гера сделал попытку приподняться в сидячее положение и вновь скривился от боли в каждой клеточке тела.
– Эк же меня угораздило!
– А зачем было в самое пекло соваться без надежной страховки? Подождать нас не мог, да? – не выдержал Вадим, но тут же осекся под строгим взглядом девушки.
– Ты, командир, не волнуйся. Никаких серьезных повреждений, опасных для жизни, у тебя нет. Множественные ушибы, трещины двух ребер, легкое сотрясение мозга, контузия, возможно, частичная амнезия. Ты хорошо помнишь, что с тобой происходило?
Талеев задумался, припоминая события прошедшего дня. Потом уверенно произнес:
– Да.
В это время в палату вошел мужчина лет шестидесяти в белом халате со стетоскопом на шее и маленькими старомодными очочками, еле держащимися на мясистом носу. Разговоры мгновенно стихли, а Гюльчатай тут же переключилась на роль «главной телевизионной начальницы»:
– Здравствуйте, Вениамин Николаевич! Мой незадачливый сотрудник, а ваш пациент, похоже, вполне пришел в себя…
– Позвольте мне судить о здоровье, как вы выразились, моего пациента! И что это за посторонние в палате?! Вам одной позволили навестить больного, да и то, смею заметить, вопреки моему мнению. А тут, извините, просто бедлам какой-то! Куда смотрела охрана, младший персонал?! Я сейчас…
– Да что вы, что вы, уважаемый Вениамин Николаевич! Ни малейших нарушений тишины и порядка, никаких запрещенных продуктов и предметов. Даже ни единого слова о работе! А эти двое – наши коллеги из Москвы, только что прилетели. Будут работать в моей группе над созданием большого документального цикла об острове и его обитателях. Очень многоплановое полотно ожидается. Вот и сюда заглянули больше с целью…
Голос девушки был мягок и вместе с тем удивительно убедителен, профессионален. Гере даже на секунду показалось, что именно так все и происходит на самом деле.
«Наваждение какое-то! Не девчонка, а гипнотизер-медитатор!» – Журналист даже прикрыл глаза и слегка потряс головой. Такое движение не укрылось от дотошливого доктора:
– А-а-а, – громким голосом перебил он увещевания Галины, – ну-ка, помолчите все! И покиньте палату!
Дождавшись, пока Анатолий с Вадимом выйдут, и неодобрительно хмыкнув, окинув взглядом абсолютно неподвижно сидящую девушку, он обратился к пациенту:
– А вы, молодой человек, удивительно везучий! И прекрасно тренированы. Блестящая реакция организма на экстремальные воздействия! Даже возможно, что вы вполне самостоятельно могли бы выйти из кризисного состояния. Ну да раз уж попали к нам, постараемся облегчить вам этот процесс.
Доктор профессиональным жестом проверил пульс, реакцию зрачков, откинув одеяло, прошелся чуткими пальцами по ему одному ведомым местам под негромкий аккомпанемент сдержанных постанываний Талеева.
– Так-так-так, замечательно! Боль – это сторожевой пес здоровья. Как сигнал SOS с тонущего корабля: примите меры! Боль не надо заглушать, поэтому я до минимума сократил прием вами обезболивающих средств. При ваших ушибах подозрение должны вызывать как раз те места в организме, которые не болят. Но, к счастью, таких я у вас не обнаружил.
Журналист никогда не сомневался, что где-то в глубине души каждого медика притаился такой ма-а-а-ленький садист, но сейчас убеждался, что этот «душевный садистик» может быть вовсе и не таким уж маленьким, да и не прятаться вовсе. Поэтому спросил, не скрывая сарказма:
– А жить я буду, доктор?
– Какой банальный вопрос! – Вениамин Николаевич надавил большим пальцем куда-то чуть ниже подмышки пациента и удовлетворенно закивал, услышав вскрик Талеева. – Ну конечно будете, юноша, успокойтесь. Хотя и недолго. Да-с. Если не прекратите изображать из себя Тесея в наших лабиринтах. А по поводу переохлаждения замечу вам на будущее, – тут доктор мстительно посмотрел поверх очков на так и не покинувшую своего места Галину, – что еще фашисты проводили эксперименты по скорейшей реабилитации людей, подвергшихся длительному воздействию пониженных температур. – Дальше он перешел на громкий театральный шепот: – В критических состояниях, когда температура тела испытуемых составляла менее 35 градусов, выживали лишь те индивиды, которые и в таком… э… хладнокровном виде активно вступали в сексуальный контакт с представительницами противоположного пола. Так что мой вам практический совет: берите в лабиринт не моток ниток, а сразу живую Ариадну. – Гюльчатай упорно делала вид, что абсолютно не интересуется беседой врача с пациентом. – Кстати, юноша, замечу еще, что Ариадна была вовсе не простой девушкой, а весьма даже большой и строгой начальницей для своих подчиненных.
Совершенно неожиданно доктор подмигнул Талееву, склонив голову в сторону «строгой начальницы». С глубоким и печальным вздохом журналист отреагировал:
– Вот только доблестный Тесей не был подчиненным Ариадны!
– А вы дерзайте, молодой человек, дерзайте!
С этими словами удивительный доктор направился к выходу. На полдороге он остановился:
– Пожалуй, завтра я пришлю к вам психолога. Для задушевной беседы. А через пару-тройку дней, даст бог, вы
