Сергей Донской - Арктическое вторжение
– Америка относится к России как к своему верному и неизменному союзнику, мистер президент, – каркнул он, ужасаясь тому, как хрипло и фальшиво звучит его враз подсевший голос. – Заверяю вас, я намерен должным образом продолжить укрепление отношений, успешно начатое моим предшественником…
– Мистером Уильямом Бернсом? – шевельнул бровями Астафьев. – Увы, он способствовал взаимопониманию между нашими странами не слишком долго и не слишком успешно. Желаю вам добиться более впечатляющих результатов. Вам у нас понравится. Может быть, Россия не такая уютная и маленькая страна, как Болгария, зато здесь есть где развернуться. Лишь бы с пользой для дела. Для нашего общего дела.
Одарив американца многозначительным предостерегающим взглядом, Астафьев встал с кресла и протянул руку для прощания.
«Не сказал ничего конкретного, и вместе с тем все сказал, – подумал тогда Бейли. – Прирожденный дипломат. Мне у него учиться и учиться».
Однако перенимать опыт у российского президента ему не пришлось. Встречались они крайне редко и исключительно в официальной обстановке. Предупредив посла, Астафьев не стал повторяться. Он словно воздвиг между собой и американцем стену, и стена эта была прозрачной. Увы, лишь с одной стороны. Занимаясь неизбежной подрывной деятельностью, Джон Бейли постоянно ощущал себя под присмотром зорких астафьевских глаз.
Узнав о миссии, порученной ему Джонатаном Брауном, он воспрял духом. Сегодняшняя встреча давала возможность предстать перед русскими в более выгодном, чем обычно, свете. По правде говоря, Бейли был этому несказанно рад. В глубине души он успел привязаться к России и не желал ей зла. Увы, зачастую его личное мнение в корне расходилось с директивами, поступающими из Белого дома. Это нервировало и вызывало ощущение раздвоения личности. Впервые за долгое время Джону Бейли предстояло избавиться от угнетающей шизофрении.
Сверившись с часами, он приблизился к огромному зеркалу, придирчиво осмотрел свою фигуру в темно-синем костюме, слегка отставил ногу, вскинул подбородок и заговорил, стараясь придать голосу бархатистую вкрадчивость:
– Уважаемый господин министр! Моя страна делает все, чтобы каналы нашего диалога оставались открытыми. Мы готовы к этому, мы видим, что и российская сторона готова к этому, хотя всегда будут моменты, когда наши мировоззрения не совпадают. Но именно в эти моменты нужно вести диалог, нужно говорить, нужно хорошо слушать и слышать мнение собеседника, потому что без этого возможны всяческие недоразумения, очень опасные.
Считая себя искушенным знатоком русского языка, Бейли продолжал говорить и думать как иностранец, но не осознание этого факта заставило его умолкнуть и досадливо поморщиться. Он остался недоволен заготовленной речью. А ведь президент России непременно ознакомится с видеозаписью предстоящей встречи или хотя бы прочитает стенограмму. Значит, необходимо сделать свой спич запоминающимся. Поменьше воды, побольше сути. Таких людей, как Анатолий Астафьев, не обманешь напыщенным пустословием.
Одобрительно кивнув самому себе, Джон Бейли вернулся за письменный стол, чтобы переделать вступительную часть своей речи. Покончив с этим, он вызвал заместителей, чтобы еще раз уточнить маршрут следования и прочие немаловажные детали. По прямой до Министерства иностранных дел России было рукой подать, но не всякая кратчайшая дорога – самая безопасная. Прежде чем решить, по какому пути проследует его кортеж, Бейли выяснил, что рапортуют посты наружного наблюдения. Затем были обговорены варианты отсечения возможных «хвостов» и перечень сопровождающих лиц.
Учитывая возможные пробки, дипломатические автомобили покинули территорию посольства за тридцать пять минут до назначенного срока. По пути кортеж сделал небольшую петлю и некоторое время мчался по набережной вдоль Яузы, закованной в бетон. Его ни на секунду не выпускали из виду те, кому было поручено обеспечивать безопасность американского посла. Следили за тремя лимузинами и российские контрразведчики. И трудно сказать, сколько десятков, а то и сотен человек с облегчением перевели дух, когда моторизованная кавалькада достигла внушительного двадцатисемиэтажного здания МИДа на Смоленской-Сенной площади.
Бейли по долгу службы бывал здесь неоднократно, но не уставал удивляться той почти азиатской роскоши, которой блистал зал для торжественных приемов. Как и было договорено ранее, Джона Бейли встретил министр иностранных дел России Виктор Сергеевич Сосновский, сухопарый, пожилой, но полный энергии человек в сером костюме. Его длинное, изборожденное морщинами лицо как всегда было чисто выбритым и загорелым. Если бы не модные очки в золотой оправе, с Сосновского можно было бы лепить бюст римского патриция. Не слишком грациозно переставляя плохо гнущиеся в коленях ноги, он сделал ровно девять шагов вперед, остановившись в метре от центра зала. Чуть отстав, за ним следовал первый заместитель Денников, похожий на тень в своем черном одеянии.
Оставшееся до середины комнаты расстояние предстояло пройти Джону Бейли в сопровождении заместителя Глена Ридженса, большого специалиста по вербовке высокопоставленных чиновников и сбору информации. Но в МИДе России его таланты остались невостребованными. Поприветствовав высокого гостя и пожав ему руку, Сосновский предложил отправить заместителей обсудить какие-то второстепенные вопросы.
– Думаю, переводчик нам тоже не понадобится, – сказал он, по-свойски подмигивая американскому послу. – Кто однажды выучил русский язык, тот его уже никогда не забудет. Впрочем, если хотите, мы можем общаться по-английски. Выбор за вами.
После этих слов Джону Бейли почудилось, что он получил вызов на дуэль и его спрашивают, какое оружие он предпочитает.
– Русский, о'кей, – произнес он, стараясь выглядеть более раскованным, чем на самом деле.
– О'кей, – повторил Сосновский, сияя своей невероятно широкой зубастой улыбкой.
При этом сесть гостю он не предложил. Это означало, что ход дальнейшей беседы напрямую зависит от того, что намеревается сообщить посол Соединенных Штатов.
Непонятно для чего откашлявшись, Бейли начал:
– Уважаемый господин министр. Моя страна делает все, чтобы каналы нашего диалога оставались открытыми.
«Дьявол! – мелькнуло в голове американца. – Я ведь вычеркнул эту фразу. Я намеревался сказать, что…»
– Мы готовы к этому, – услышал он собственный деревянный голос, – мы видим, что и российская сторона готова к этому, хотя всегда будут моменты, когда наши мировоззрения не совпадают. – Поразмыслив, Бейли не придумал ничего лучше, чем завершить забракованный им же самим спич. – Но именно в эти моменты нужно вести, э-э, диалог, нужно говорить, нужно, э-э, хорошо слушать и слышать мнение собеседника, потому что без этого возможны всяческие недоразумения, э-э, очень опасные.
– Российская сторона, – заявил Сосновский, гася улыбку, – желала бы исключить любые недоразумения между нашими странами. Того же хотят наши президенты, что и было подтверждено мистером Брауном и мистером Астафьевым во время последнего телефонного разговора. Хочу заверить вас, что все тридцать девять департаментов моего министерства с нетерпением ожидают итогов вашего сегодняшнего визита. Потому что от этого зависит, в каком направлении мы будем работать дальше.
Сосновский преувеличивал. Департаменты МИДа подразделялись по территориальному и функциональному признаку. Таким образом, каждый из них отвечал за определенный аспект международных отношений. Непосредственно российско-американскими связями занимался пока что только один департамент. От него, по большому счету, мало что зависело. Зато очень, очень многое зависело от того, что и как скажет явившийся на переговоры посол США.
Об этом знал Виктор Сосновский, об этом знал Джон Бейли. Седой и благообразный, как пастор, несущий слово божье в массы, он успел овладеть собой и заговорил голосом бархатным и проникновенным.
– Господин министр, – промолвил он, – наше правительство крайне обеспокоено инцидентом, произошедшим на Северном полюсе, а также общей напряженностью обстановки в Северном Ледовитом океане.
Сосновский не удержался от того, чтобы не продемонстрировать гостю набор своих крупных, но ухоженных зубов.
– Наше правительство обеспокоено не меньше, уверяю вас, господин посол. И усиление американского присутствия в указанном регионе представляется нам излишней мерой. Ваш военный флот развил чрезмерную активность в нейтральных водах.
– Учения, – пожал плечами Бейли, все сильнее нервничавший от того, что беседу приходилось вести стоя.
Сосновский устремил на него глаза, скрытые за поблескивающими стеклышками очков.
– Считаю своим долгом напомнить, господин посол, что между нашими странами существует договоренность заранее предупреждать о любых военных учениях, проводимых за пределами территориальных вод.
