Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)
— Нет, — покачал я головой. — Не понимаем. Назовите имя, будьте добры. Я уже говорил, что у вас очень красивый голос?
— О’кей, — согласилась она. — Давид Липке. Я права?
— Возможно, вы в чём-то и правы. А возможно, и нет, — я пошёл в атаку, всё мне надоело: — Не я к вам пришёл — вы ко мне. Я турист. Наслаждаюсь вашим городом. До тех пор, пока вы не расскажете что-нибудь стоящее, мне лучше оставаться туристом. Если вас этот вариант не устраивает, потрудитесь проводить меня до выхода и забудьте о нашей встрече. Если же вам есть что мне рассказать, то начинайте, синьорина Бономи. Мы беседуем уже полчаса, но, кроме того, что вы красивая женщина и волнуетесь за своего друга, я пока ничего не узнал.
— А если я выберу третий вариант? — серьёзно спросила она.
— Тогда я обойдусь без провожатого.
— Вы уверены? — Её улыбка стала какой-то… неприятной.
— А вы уверены, что ваш знакомый упомянул все мои странности? — довольно мерзко усмехнулся я в ответ. Она секунду пристально меня рассматривала, потом опустила голову и пробарабанила ногтями быструю дробь по ручке кресла.
— Теперь уже не уверена… — произнесла тихо и куда-то в сторону. Затем продолжила: — Ваш отец вёл дела с Давидом. Давид попадает под контроль американцев. А в Милане появляетесь вы. Вы должны его… нейтрализовать? Хорошо, не отвечайте. Я буду говорить о себе. При всём моём хорошем отношении к Давиду… Он слишком много знает, чтобы остаться в живых в руках ЦРУ. Это невозможно. Он должен умереть. Раз вы не хотите этого произнести, скажу я. Да, чёрт вас подери, мне это необходимо! Но я этого сделать не могу.
Тут я удивлённо поднял брови. Если ей это не под силу, то о чём вообще речь?
— Нет, вы не так поняли. Технически это вполне реально. Но если узнают, что за этим стою я… Меня просто уничтожат. Американцы мне этого не простят.
Паола Бономи помолчала и, глядя в окно, добавила:
— Поэтому я хочу, чтобы это сделали вы, — она вскинула на меня глаза. — Ведь вы за этим сюда приехали, разве нет?
Ну вот всё и разъяснилось. Ничего-то наша красавица не знала. Встретив меня вчера в ресторане, дон Кольбиани решил, разумеется, что я прибыл по поручению отца наводить порядок в «пределах». После истории с Роже Анье он в моих способностях не сомневался ни на йоту и тут же сообщил о моём появлении своей хорошей знакомой, синьорине Бономи. Мол, приехал приличный человек, которого мучают точь-в-точь такие же проблемы. Можно договориться. И бедная девушка, очертя голову, ринулась в эту авантюру. Замечательно…
— Скажите, синьорина Бономи… Вы знаете, где сейчас находится ваш друг? — осторожно спросил я. Но в её глазах тут же зажглись огоньки интереса.
— Знаю, — быстро сказала она. — А ещё я знаю, что до этого он проживал в отеле «Michelangelo». Так?
Так… Так-так-так. А ведь можно поработать. Ей ничего не известно о происках российского империализма в лице Стрекалова, что вполне естественно, а папина команда на горизонте ещё не появилась… Что мне мешает коварно обмануть бедняжку? Других-то помощников пока не предвидится.
— Хорошо, синьорина Бономи. Вы меня убедили. К тому же… не в моих правилах бросать красивую женщину в беде. Я вам помогу. Только давайте сразу договоримся — без этих ваших итальянских штучек. Если вы попытаетесь и меня убрать как нежелательного свидетеля — уверяю, моя семья найдёт способ сделать вашу жизнь короткой и невыносимо тяжёлой.
— Вы принимаете меня за сицилийку? — фыркнула она. И похоже, обиделась. Да и бог с ней. Лучше лишний раз предупредить, чем взлететь на воздух из-за недоразумения.
— Давайте к делу, месье Дюпре. Что вам нужно? — сухо спросила девушка.
— Если вы о деньгах, то ничего. Я же говорил вам — я любитель. Работаю из чувства долга. Но кое-что мне всё же понадобится. Машина — это раз. Все данные наружного наблюдения, возможно, я попрошу что-то проверить ещё раз и более пристально. И никакого наблюдения за мной.
— Мои люди никогда не следили за вами, — быстро перебила она.
— В меня вчера стреляли на Corso Garibaldi. Погиб какой-то прохожий.
— Я ничего не знаю об этом. Это правда, мне нет смысла вас убивать, — если она и лгала, то очень убедительно. Ни проверить, ни опровергнуть её слова я не мог.
Я, естественно, не стал упоминать о том, кто был этот прохожий. Но и на эту удочку она не попалась.
— Я постараюсь узнать, что это могло быть. Надеюсь, вы мне верите? — Она в этот момент была похожа на мадонну. Та же чистота и непорочность. О, женщины!
— Разумеется, я вам верю, Паола. Вы позволите вас так называть?
— Разумеется, позволю, Андре. Вы не против? — Само очарование. Вот мы и сплясали танец примирения. На костях Давида. Сложновато будет вытащить его отсюда живым, ой, сложновато….
— И ещё мне нужно оружие.
— Какое? — деловито спросила она. Если бы я попросил танк, то, наверное, был бы у меня танк. Серьёзная девушка. Уважаю.
— Пока что-нибудь небольшое, типа «Дерринджер». Если найдёте, — по снисходительной усмешке, промелькнувшей на её губах, я понял, что сморозил глупость.
* * *Вернувшись в гостиницу, я позвонил Даше. Это уже стало входить у меня в привычку. Как своевременное кормление тамагочи, ей-богу. Отношения между нами складывались совершенно противоестественным образом, но, что самое смешное, — они всё-таки складывались.
— Анри? Где ты был так долго? Я места себе не нахожу, ты ушёл в одиннадцать, сейчас уже почти три, а тебя всё нет…
— Подожди, подожди… Сейчас я зайду и всё расскажу, — понятия не имею, что ей рассказывать. Вообще-то маленьким девочкам принято рассказывать сказки…
Она была одета в лёгкий, короткий и, с точки зрения функциональности, совершенно бессмысленный халатик. Ничего-то он не скрывал. Наоборот, подчёркивал. А в Дашиной фигурке было что подчеркнуть. Однако, когда она всем телом прижалась ко мне и доверчиво уткнулась лицом в грудь, я испытал массу чувств, но почему-то ни одного эротического среди них не нашлось. Оказывается, где-то глубоко внутри меня проживал этакий «добрый папа». И она его умудрилась пробудить. Причём я был готов поклясться, что в её отношении ко мне эротики присутствовало примерно столько же. То есть — ноль целых и фиг десятых. Налицо был природный феномен. Половой катаклизм. У старины Фрейда случился очередной праздник. А я попал в неудобное положение.
— Ну? Где ты ходишь? Знаешь как я волновалась? Запер меня в этом противном номере, сам ушёл… Как тебе не стыдно? — оттолкнув меня, сказала Даша тоном «моей маленькой дочери». Что происходит-то, а?
— Извини. Извини-извини-извини. Хочешь, я встану на колени? Только дай подушку, пол жёсткий. Честное слово, я был жутко занят. Знаешь какая тяжёлая работа у жиголо? Старая дама оказалась ужасно требовательной. Я одних комплиментов на целый роман наговорил.
— А она старая, да? — уже более участливо спросила девушка.
— Очень. Она была няней Гарибальди. Представляешь, сколько ей лет? Но она очень хорошо сохранилась. На вид ей не дашь больше восьмидесяти. Чудная женщина. Она приглашала заходить ещё.
— Да ну тебя. Ты меня всё время обманываешь! И оставляешь одну в гостинице. На целый день. А я знаешь как боюсь? Ужасненько…
Феерия. Ну не подобрать мне было другого слова. Детсадовский полицейский. Если она и валяла дурака, то надо отдать девочке должное — получалось у неё это очень творчески и органично.
— Всё. Честное слово, больше не буду тебя оставлять. Будем везде ходить вместе.
— Значит, сегодня вместе пойдём на приём, да?
— Какой ещё приём? — От её идей меня уже слегка потряхивало.
— Я же тебе говорила вчера. Ты что, совсем меня не слушаешь? Сегодня в Фестивальном центре приём в честь какого-то итальянского режиссёра.
— Стреллер? — наудачу спросил я. Но она обиделась.
— Ты меня совсем дурочкой считаешь? Я знаю, кто такой Стреллер. Нет, какой-то другой. Пойдем, да?
— Да, — безрадостно согласился я. Нет, похоже, от театра мне не избавиться никогда. Один раз вляпался, а запах — на всю жизнь. Катастрофа какая-то.
— Чудненько! Тогда мне нужно купить платье. Я пока тебя ждала, всё уже выяснила. Ты иди, я сейчас оденусь, зайду за тобой, и мы пойдём в магазин. Хорошо?
— Да просто… чудненько, — а что ещё я мог сказать?
Вышли мы часа через полтора. Оказалось, что я совершенно не представляю всех сложностей, которые включает в себя простенькое слово «оденусь». Жара на улице уже достигла своего апогея и потихоньку начинала спадать. Рабочий день закончился, и основная масса миланцев успела покинуть центр города. Остались лишь праздношатающиеся граждане, типа нас с Дашей. Идти с ней рядом было сущим мучением. Ни один итальянец мужского пола в возрасте от десяти до ста пятидесяти лет не упускал случая отдать должное красоте «синьорины». Некоторые делали это вслух, нимало не смущаясь моим присутствием. Ей, правда, все эти славословия были глубоко безразличны. Она досконально успела изучить путеводитель и теперь упорно пыталась вложить его содержание в мою голову. Как оказалось, довольно тупую. Из всей этой бесконечной лекции я запомнил лишь одно: собор на Piazza Duomo начали строить в 1386 году. И, судя по доносящемуся из него жужжанию каких-то механизмов, до сих пор не закончили. Весь остальной килограмм информации со свистом пролетел мимо. Зато пару раз мне показалось, что за нами кто-то следит. По крайней мере я дважды видел одного и того же мужчину, весьма неторопливо бредущего за нами. Не просто в ту же самую сторону, а именно за нами. Но когда я решил познакомиться с ним более близко, он вдруг словно передумал гулять дальше и быстренько сбежал в большой магазин. А искать его там мне, естественно, было лень. Буду нужен — сами найдут.
