Владимир Колычев - Охота на авторитета
Впрочем, алиби нашлось. Оно явилось в образе тинейджера-переростка. Его привел за руку Рома Лозовой.
– Степаныч, принимай свидетеля. Его Леха зовут. Между прочим, заклятый враг нашего Римского-Некорсакова…
– Почему заклятый? – недовольно пробубнил переспелый отрок. – Просто враг…
– Что же вы не поделили? – спросил Степан.
– Девушку, – ответил за него Рома. – Ее Женя зовут. Леха жениться на ней собрался. И попросил Юлия, чтобы он провел тест на порочность. Если бы она с ним переспала, значит, порочная…
– А он взял и проболтался, – прогундел Леха. – Типа, правильный… А я что, неправильный?
– Это ты у мамы своей спроси, – посоветовал ему Рома. – Она тебе объяснит… Степаныч, этот праведник видел Юлия в момент убийства Никовцевой и Гольца. Говорит, что он сидел во дворе их дома…
– Да он прописался в нашей беседке, – буркнул Леха. – Женьку ждет. Мы его прогнать хотели. А он с кулаками… В общем, ну его, неохота связываться…
– Это верно, связываться с ним не надо. Он сейчас в изоляторе сидит. Или ты тоже туда хочешь?
– За что? – возмутился Леха.
Как будто корова где-то рядом заревела.
– А за дачу ложных показаний… Я тебе еще раз назову время – день и час. А ты еще раз постарайся вспомнить, где ты видел Юлия. И вообще, видел ли…
Леха твердо стоял на своем. Да, видел. Да, во дворе своего дома.
– Да вы сами подумайте, на фига я буду его выгораживать? – мычал он. – Я из-за него без Женьки остался. А потом мы с ним дрались…
– Тебе досталось?
– Немного… Я бы мог его подставить. Сказал бы, что не было его в это время. Но я ж не урод какой-то. Чего я человека вкладывать буду? Что было, то было, то и скажу…
После соблюдения всех формальностей Леху обязали назавтра явиться к следователю прокуратуры и выпроводили домой.
Степан собрал у себя в кабинете всех, кого смог застать на рабочем месте. Федота и Рому.
– Кулик где? – спросил он.
– У него это, сестра жены рожает. В роддом ее повез.
– Он что у нас, акушер-гинеколог?
– Акушер-водопроводчик, – осклабился Лозовой.
Про Савельева Степан спрашивать не стал. Эдик уже сдал все свои дела и благополучно отчалил в родные края. Отпуск у него. Пусть хоть немного поживет нормальной человеческой жизнью.
– Вообще-то Кулик уже должен быть, – глядя на часы, сказал Федот.
– А если сестра жены тройню рожает?
– Тогда ее муж три ящика водки выставит. А это значит, что Саня только через три дня заявится…
– Придется помочь другу, – снова растянул рот в улыбке Лозовой. – Вместе будем пить. Чтобы ему меньше досталось…
– Размечтался. А кто делами будет заниматься?
– А куда ж от них, проклятых, денешься?
В это время появился Кулик. Он был заметно возбужден. В глазах азартный блеск.
– Легок на помине, – начальственно посмотрел на него Степан. – Роды принял?
– Какие роды? – не сразу понял Саня. – А-а, роды. Роды – это пустяк…
– А что не пустяк?
– Я возле роддома Никовцева видел.
– Ну и что?
– А ты спроси, что он там делал.
– И что он там делал?
– Одну красивую девушку встречал. Ну очень красивую. Просто шик… И что самое интересное, она из роддома выходила. Так, теперь затаили дыхание – она выходила с малюткой на руках…
– Дыхание затаили, а что дальше? – позевывая, спросил Рома.
– Дальше мозгами пошевелите… Никовцев от радости чуть не прыгал.
– Ну и пусть себе прыгает. Когда у меня ребенок родился, так я не только… А ну-ка, постой! Так это его, Никовцева, ребенок?
– Ну не от меня же! От Никовцева ребенок! Девяносто девять целых и девять десятых из ста, что от него…
– А девушка, говоришь, очень красивая, – уточнил Степан.
– Очень!
– А кто красивей, покойная жена или любовница? – спросил Рома.
– Ну, Ольгу Никовцеву я только на фотографии видел. В жизни-то она, может, и красивей была. А так… В общем, любовница красивей…
– Дело даже не в красоте, – покачал головой Степан. – Дело в том, что у четы Никовцевых не было детей. Или Ольга Никовцева не хотела их иметь, или не могла. Не суть важно. А вот Никовцев хотел стать папашей. Не зря же он так радовался, когда встречал любовницу со своим ребенком…
– Интересно, а как радовался он, когда грохнул свою жену? – глядя куда-то в пустоту, спросил Кулик.
– Та-ак, у нас, кажется, версия назревает, – заметил Степан. – Это уже интересно. Ну-ну, давай, двигай мысль дальше.
– Я, думаете, чего сестру жены в роддом повез? У меня там главврач знакомый… Так вот, я с ним разговаривал. Любовницу Никовцева зовут Даша, фамилия Аникеева. А рожать ее привезли за день до того, как убили Ольгу Никовцеву.
– Алиби у этой Даши стопроцентно надежное, – хмыкнул Рома. – Она не убивала…
– А никто и не говорит, что она убивала. А то, что ребенок появился на неделю-две раньше положенного срока, это настораживает.
– И что тут такого? Может, у мадам какой-нибудь стресс был, вот и сподобилась раньше времени…
– Рома, ты даже не понял, что твоими устами младенца глаголет истина. У этой Даши был стресс. Стресс накануне убийства жены любовника. Отсюда вывод. Я так думаю, Никовцев сообщил Даше, что собирается убить свою жену. А это удар по психике. Это стресс, который мог спровоцировать преждевременные роды.
– В нашем мире возможно все, – согласился Степан. – Уж кому, как не нам, это знать… Не хотелось бы впутывать в это дело кормящую мать. Не хотелось бы, но придется. Потому как твоя версия, Саня, имеет право на существование…
Ему казалось, что Кулик задал расследованию правильный курс.
Глава восемнадцатая
Руки у Бориса мягкие, нежные. И Даша обычно млела от удовольствия, когда они гладили ее по волосам, ложились на плечи, спускались все ниже, ниже. Только сейчас его ласки раздражали.
– Дорогой, не надо, – принужденно улыбнулась она. – Ты меня заводишь. А мне нельзя…
После родов у нее внутри все вывернуто наизнанку. Нужно время, пока все придет в норму.
– Я понимаю, понимаю, – закивал он. – Просто ты такая красивая. У тебя такая фигура. Я просто не могу удержаться… Но я все понимаю. Больше не буду…
Он убрал руки, но взгляд его по-прежнему жадно скользил по ее обнаженному телу.
– Подожди немного. Хотя бы месяц…
– Ну, конечно, малыш. Что такое месяц, когда у нас впереди целая жизнь?
Борис далеко не красавец. Но он тот самый мужчина, который нужен Даше. Прежде всего, он богат. Он очень богат. Это здесь, в России, он живет скромно – один дом, одна машина. Потому что здесь, в России, он всего лишь делает деньги. А хранит он эти деньги за рубежом, потому как не доверяет даже собственному банку. И скоро он навсегда переберется за границу. И Дашу заберет с собой. Ведь он всерьез настроен прожить с ней всю жизнь.
Его прежняя жена была одной сплошной ошибкой. Но ничего, эта ошибка исправлена. Теперь им ничто не мешает жить дальше.
Хотя нет, это не совсем так. Ведь когда-нибудь и сама Даша может перейти в разряд ошибок. И тогда… Страшно подумать, что будет тогда.
– У нас впереди целая жизнь, – стараясь спрятать страх, сказала Даша. – А еще у нас есть Сюзанна…
Это она придумала дочери такое имя. Ведь они собираются жить за границей. Поэтому в ней должно как можно меньше остаться русского.
– Спасибо тебе, малыш. – Борис чуть не прослезился от отцовского восторга.
Даша знала, чем привязать к себе этот денежный мешок… Может, напрасно она это сделала?
– Ольга не могла родить. – Лицо его помрачнело. – А ты смогла. Спасибо тебе… А она не смогла. И все из-за этого козла…
На него уже страшно было смотреть – столько в нем было злобы и ненависти.
– Эта падла Гольц всю жизнь таскался по помойкам. Грязь, ничтожество. И Ольга с ним жила… Она с ним спала! Из-за него она не могла иметь детей!.. Да что там дети. Она всю жизнь любила этого урода. А я для нее перегной… Я с нее пылинки сдувал. А она…
Борис сел на кровать, с силой сжал кулаки и невидящим взглядом уставился в окно.
– Даша, ты же знаешь, я не хотел ей зла… Она сама… Она сама во всем виновата… Ты знаешь, а я ни о чем не жалею. Ольги больше нет. Зато есть ты и Сюзанна. Мне в этой жизни больше ничего не надо…
Он долго молчал. Затем повернулся к Даше:
– Я люблю тебя, малыш… Ты никогда меня не предашь?
В глазах слезы и нежность. А в глубине взгляда такой лютый холод, от которого мурашки по телу.
– Никогда, даже не думай…
Даша поняла, что начинает мерзнуть. Полезла под одеяло.
– Я знаю. Я тебе верю. Ты не такая, как Ольга… Или у тебя тоже есть свой Гольц?
– Боря, ты хочешь, чтобы я обиделась?.. Нет у меня никого, ты же знаешь. Мы с тобой уже целый год. Ты же все про меня знаешь…
– Знаю и верю… Ладно, мне пора домой…
Время четыре часа утра. Ему действительно уже пора.
Они по-прежнему встречаются втайне от всех, под покровом ночи. И так будет продолжаться до тех пор, пока не улягутся страсти по его покойной жене.
