Михаил Серегин - На гребне войны
– Я сейчас, – кивнул он поднимающему раздолбанный стул, вернее, то, что осталось от стула, Дуднику и, покачиваясь, словно шел по палубе корабля, двинулся к столику, за которым сидели горящий гневом Питер и его команда.
* * *Михей скалил зубы. Он толком не знал Рока, а с теми людьми, которых он не знал, Михей предпочитал держаться так, как если бы существование данного человека казалось ему чем-то несерьезным и смешным. К тому же он явился свидетелем окончания вышеописанной баталии и ввиду этого решил, что Рок и его команда не представляют для него угрозы и, более того, при случае от них можно добиться чего угодно. Эта схема, которой он подчинял свое поведение, являлась, конечно, заблуждением, ибо не учитывала индивидуальной специфики конкретного человека, с которым Михею приходилось иметь дело. Но, несмотря на то что подобное отношение часто вело к проколам, Михей в силу своей упертости и презрения к людям слепо следовал начертанной в его воображении схеме.
– Что это за маскарад? – скривился он, словно был поборником самой строгой морали.
Кроме всего прочего, его раздражало то обстоятельство, что пришедшие к нему на встречу люди вместо того, чтобы тихонько и сосредоточенно ждать его грозного появления, развлекаются, круша мебель и бросаясь бутылками. Ухтыркин молча вторил ему, презрительно топорща верхнюю губу. Два молодчика, один – в тельняшке, другой – в камуфляжном жилете, сопровождавшие Михея в качестве телохранителей, не выражали на своих физиономиях ничего, кроме тупого равнодушия. Словно два зомби.
– Народ развлекается, – усмехнулся Рокотов. – Ты пришел поговорить со мной, что ж, – он огляделся, – вон свободный стол.
Они сели за стол, находившийся слева от сцены. Дед и Дудник, увидев, что их капитан готов к общению с авторитетом, поспешили к нему. Они придвинули взятые у других столов стулья к Рокотову и опустились на них.
– Это мои люди, – предупредил Михея Сергей.
Тот насмешливо пожал плечами, таким образом демонстрируя пренебрежение. Мол, мне все равно, пусть сидят, они мне не помешают, даже если захотят.
– Я выплатил Моргану пятьсот зеленых, – шепнул Рокотову Дед.
– Недурно, – отозвался тот.
В этот момент Морган, который был сыт разрухой в собственном заведении, увидев, что за столиком у сцены намечается серьезный разговор, оставил американцев и поспешил предупредить две переговаривающихся стороны о необходимости соблюдать порядок.
– Иначе, – нервно закончил он, – «…будете есть плоть сынов ваших, и плоть дочерей ваших будете есть».
Михей только склонил голову, делая вид, что внимает его увещеваниям. Ухтыркин откровенно смеялся. Правда, делал это молча, дергаясь телом и кривя рожу.
– Не переживай, – улыбнулся Моргану Рок, – все будет окей.
– Горячо надеюсь…
Тут Рок увидел Кристину. Она по-прежнему стояла у стойки, переговариваясь с Дымом, но не спускала с него глаз. Ее лицо замерло в напряжении, казалось, в разговоре с барменом принимают участие только ее губы, сама же она вся обращена к Року и Михею. Встретившись с нею взглядом, Сергей отвел глаза и, развернувшись, в упор взглянул на Михея. Тот не спешил, словно боялся спешкой испортить дело.
– Груз у тебя? – наконец спросил он.
Его одутловатое лицо застыло. Это онемение было единственным средством для Михея скрыть свое волнение.
– А что? – невежливо, вопросом на вопрос, ответил Рок.
Вначале он был спокоен, теперь же, как только услышал конкретный вопрос, словно что-то болезненное шевельнулось в его душе. По его лицу прошла тень раздражения.
– Так он у тебя? – терпеливо повторил вопрос Михей.
– А если и так, то что? – Рок склонил голову набок и смотрел на Михея со смесью насмешки и отвращения, не думая скрывать своих подлинных чувств.
И Михея задело это прямое выражение чувств даже больше, чем небрежный ответ Рока.
– Если тебе дорога жизнь, – он грузно наклонился вперед, всей своей позой подтверждая серьезность угроз, – отдай мне его. Немедленно.
– У меня его нет, – усмешка раздвинула губы Рока.
– Тогда какого хрена ты пришел в «Параллель»? – сдерживая прилив ярости, произнес Михей.
– Здесь я отдыхаю, – с язвительной интонацией ответил Рок, – я и мои люди.
Он скосил взгляд сначала на Деда, потом на Дудника.
– Слушай, ты, клоун, ты мне мозги не е… – нахмурился Михей, – я тебя спрашиваю: товар у тебя?
– Нет, – невозмутимо улыбнулся Рок – он снова овладел собой.
– А где же он? – скрежеща зубами, проговорил Михей и сжал кулаки.
– В море, – пожал плечами Рок.
– Как это понимать? – прорычал Михей. Ухтыркин перестал корчить рожи и теперь сидел встревоженно-озабоченный, искоса поглядывая на разгневанного шефа. В зал вошли Герман и Сашка. Они дипломатично устроились за другим столиком и обратили взоры на Рока. Он улыбнулся им углами губ и слегка кивнул.
– Дословно, – Рок бросил на Михея ироничный взгляд.
Дед и Дудник, чувствуя, что обстановка накаляется, переглянулись. Они не то чтобы нервничали – и тот, и другой скептично относились к идее встречи с авторитетом, они знали, что ничего хорошего она не сулит, и заранее были готовы к любому повороту событий.
– Ты оставил его на корабле? – потушив в себе ярость, все же решил уточнить Михей.
– Нет, я выбросил его в море, – улыбнулся Рок, весь во власти мстительного упоения.
– Не понимаю! – рявкнул Михей и не удержался, чтобы не посмотреть на Ухтыркина.
На лице того застыло озабоченно-недоуменное выражение.
– Слухай сюда, – Михей заерзал на стуле, – верни товар, не то тебе и твоим гаврикам хана. Усек?
– Еще раз повторяю: товара у меня нет, я эту заразу выбросил в море, спустил крабам, если угодно, усек?
Свита Михея встрепенулась. Дудник и Дед сохраняли напряженное спокойствие. Они молча наблюдали за тем, как покраснела опухшая физиономия Михея, как гримаса бешеной злобы и негодования пересекла ее, стирая следы минутной растерянности и удивления.
– Крабам, говоришь… – глаза Михея налились кровью. – Ах ты, щенок! Да я тебя по стенке размажу! Сам будешь крабов кормить!
– На самом деле я товар не брал, даже не видел. – Удовлетворенный тем, какой эффект произвели его слова на Михея, Рокотов решил теперь все обратить в шутку и таким образом испытать дополнительное наслаждение, водя Михея за нос.
– Врешь! – пылая яростью, воскликнул Михей. – Ты же только что сам признался, что…
– Да что я, сумасшедший? – насмешливо взглянул на него Рок. – Или придурок? Да если б я имел такой товар… кстати, что это за товар?
Повисла затяжная пауза, в течение которой Ухтыркин и Михей бестолково переглядывались, все больше впадая в замешательство.
– Не гони порожняк! Ты знал, что за товар находится на моем тральщике! – Михей немного засомневался, но все же он не был легковерным и тем более не хотел, чтобы его таковым считали. – Ты там был, я все знаю…
– Ну если ты такой всезнающий, то от тебя не должен был укрыться тот факт, что я пытался спасти пилотов и имел разговор с неким Химиком. Это как раз он захапал твой товар. Мы стали свидетелями, как его команда напала на тральщик и ограбила его, – без тени смущения изрек Рок эту частичную правду.
– Если ты там был, – хитро прищурил правый глаз Михей, – то должен был знать, что за товар. Так что не вешай мне лапшу на уши, ясно?
– Ясно, – усмехнулся Рок. – Я действительно видел в бинокль какие-то пакеты и догадывался, что это что-то ценное. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что это могло быть – здесь ты прав. Даже наблюдая издалека, я с большой долей вероятности определил, что это наркота. Сам подумай: что можно везти из Кореи или с Филиппин? Отсюда везут женьшень, струю каборги, пушнину, а оттуда…
Рок лукаво подмигнул утратившему на время свой апломб Михею.
– Ну прикинь: зачем мне проблемы с чужой наркотой? – продолжал улыбаться Рок.
Краем глаза он косил на Деда и Дудника. Те явно были довольны таким аллюром. Сначала, когда Рок признался в содеянном, они стали проявлять признаки волнения. Прихоть Рока казалась им не более чем мальчишеской рисовкой. Но сейчас, в который раз поздравив себя с тем, что имеют такого хитроумного капитана, они сменили напряженные позы на расслабленные.
– А как ты объяснишь, – упорствовал Михей, – что краболов Химика еле держался на воде?
– Так он сначала с тральщиком сцепился, а потом с вертолетом решил в войнушку поиграть. Ты с ним разговаривал?
При этих словах на лице Михея отобразилась некая сладострастно-садистская мыслишка. Без сомнения, он вспомнил, как жестоко расправился с Химиком. Но это воспоминание, кроме приятного чувства собственного превосходства и беспощадности, принесло новое сомнение. Ну не мог Химик в такой критической обстановке врать! Или он, Михей, совсем не разбирается в людях! Михей поморщился, словно эта догадка лишила его внутреннего равновесия, хотя о каком равновесии могла идти речь, когда товар на двести тысяч зеленых бесследно исчез?
