Сергей Зверев - Битва на дне
Дверь адмиральского кабинета отворилась, и к генералу Шаховскому быстрым шагом подошел офицер с капитанскими погонами. Участники совещания посмотрели на него с некоторым недоумением: с какой стати этот капитан нарушает ход их работы? Не место капитанам на сверхсекретных совещаниях такого уровня!
Офицер меж тем склонился к генералу и тихо, чтобы никто, кроме Шаховского, не расслышал его слов, сказал:
– Товарищ генерал, вас срочно вызывают на связь. Звонок по спецкоду.
Шаховской спустился в подвал здания штаба, где была оборудована комната спецсвязи. Поднял телефонную трубку:
– Генерал Шаховской. Говорите, я слушаю вас.
– Говорит подполковник Тиняков из Баренцбурга, – раздался голос в трубке. – У нас возникли серьезнейшие проблемы. Существует реальная угроза того, что наше гидрографическое судно будет арестовано. Если «Арктур» срочно не покинет норвежские территориальные воды, то это случится почти наверняка!
«Вот оно, – подумал Шаховской, сжимая трубку спецсвязи так, что пальцы побелели. – Только что об этой угрозе шла речь на совещании, а теперь, пожалуйста, – подтверждение из Баренцбурга. Я недолюбливаю Тинякова, но профессионал он крепкий. И если поднимает тревогу, выходит на спецсвязь, значит, припекло их там так, что дальше некуда».
– Что нам предпринять? – продолжал Тиняков. – Каково будет ваше решение? После провокации с норвежским катером «Арктуру» остается только спасаться бегством!
«Ну да, – покачал головой генерал, – и тем самым, во-первых, практически расписаться в своей вине, а самое главное – провалить операцию! Что же делать?»
– Вот что, – медленно проговорил он, – окончательное решение я оставляю на ваше усмотрение. Вам там виднее, на месте. Но допустить, чтобы спутник подняли американцы, мы не имеем права. Делайте что угодно, но предотвратите это.
«Ну, догадайся, – лихорадочно думал Шаховской, – что не могу я отдать тебе прямой приказ наплевать на все нормы международного права!»
– То есть вы предлагаете нам выкручиваться самим? – дрогнувшим голосом спросил подполковник Тиняков.
– Вот именно. Вы не мальчик и должны… – генерал многозначительно помолчал, – понимать ситуацию! Раз уж вас угораздило угодить в хитрую ловушку, так думайте там, на месте, как из нее выбираться. Изворачивайтесь как хотите, но выполнение полученного вами еще в начале рейда «Арктура» приказа обеспечьте! Иначе, учтите, можете остаться без погон. Я, кстати, тоже…
– Понял вас. Итак, окончательное решение вы передоверили мне, – в голосе Тинякова явственно слышалась ирония. – Что ж… Буду решать. На этом связь заканчиваю.
Шаховской покинул комнату спецсвязи и вернулся в кабинет контр-адмирала Сорокина. Однако сообщать о содержании своего разговора с Тиняковым участникам оперативного совещания он пока не стал. Генерал решил поговорить об этом позже и только с одним человеком – Петром Николаевичем Сорокиным.
19
А на «Арктуре» к тому моменту, когда Тиняков выходил на связь с генералом Шаховским, уже знали, в каком чудовищном преступлении их обвиняют. Норвежская правительственная радиостанция чуть ли не каждый час передавала в эфир сообщение о гибели экологов, злодейски расстрелянных русскими моряками, вскоре присоединились и шведы…
Мезенцев и Полундра в капитанской рубке бурно обсуждали случившееся. Отдохнуть хоть немного Павлову так и не удалось, какой уж тут отдых!
– Какая же чудовищная провокация! – возмущался побледневший от гнева капитан Мезенцев. – И с какой жестокостью!
– Я уверен, – сказал Полундра, – что это дело рук наших американских знакомых. И основная их цель – заставить нас убраться отсюда. Сбежать. Так вот, сбегать мы не будем! Даже если норвежцы попытаются задержать наше судно. Потому что это значило бы играть по сценарию американцев, по навязанному ими плану. Кроме того, это автоматически приведет к срыву задания, которое вполне может быть выполнено: самое сложное сделано, спутник я отыскал! И теперь, если я не выполню приказ, то я просто не смогу посмотреть в глаза адмиралу Сорокину! А провокация американцев рано или поздно выйдет наружу. Кстати, что там с их подводной лодкой? Вызови гидроакустика, Капитоныч, мне не дает покоя, что они шарят там по дну и того и гляди отыщут спутник! Ведь из-под носа уведут…
Полундра как в воду глядел! Доклад гидроакустика не оставлял сомнений: американская субмарина ходит длинными галсами у самого дна именно в том районе шельфа, где в найденной Павловым расщелине лежит спутник.
– Самое дурное начнется, – схватился за голову Сергей, – когда они догадаются сменить тактику поиска. Просто лягут там на грунт, включат прожектора и выпустят подводных пловцов.
– Если они уже этого не сделали, – проворчал Мезенцев, – параллельно с галсированием. Тут ты прав, Сережа, тогда обязательно найдут! И боюсь, достаточно быстро.
– Все, Капитоныч, готовьте «Нерпу» к спуску! И не отговаривай меня. Я должен им помешать! Я неплохо знаю их «морских котиков», это опытные и хваткие ребята с отличной подготовкой. И если не мне, то остановить их некому.
В голосе Полундры было столько непреклонной волевой уверенности, что капитан понял: Сергей не отступит!
Но со спуском мини-субмарины на воду пришлось повременить. Раздался сигнал вызова рации, Мезенцев щелкнул тумблером приема, и послышался слегка искаженный помехами, но легко узнаваемый голос Тинякова.
– Капитан? Слушайте мой приказ. Немедленно, самым полным ходом, покидайте акваторию Шпицбергена и уходите в наши территориальные воды!
Мезенцев и прекрасно расслышавший слова подполковника Полундра в недоумении переглянулись. Как? Бежать сейчас, когда они в шаге от цели?
– Но как же так? – проговорил в рацию Мезенцев сразу севшим голосом. – Мы же не выполнили задание командования!
– Вы что, не в курсе того, в чем вас обвиняют?! – В голосе Тинякова звякнул металл. – Сейчас не до спутника, вас в любой момент могут арестовать. Сейчас надо срочно сматываться туда, где натовцы бессильны! Поближе к Мурманску. Туда они не сунутся, а соответствующие службы займутся разоблачением их провокации. Но в Гренландском море после того, как нас так подставили, нам делать нечего!
– Но подполковник…
– Нет.
– Подполковник, послушайте…– голос Мезенцева дрожал от негодования на это трусливое решение Тинякова.
– Нечего тут слушать. И обсуждать – нечего. Мое решение окончательно и бесповоротно. И знайте, что право принимать такое окончательное решение я только что получил от нашего командования! Мне такое право дал лично генерал Шаховской, так что любые споры бесполезны. Вы немедленно уходите. Это приказ, а я напомню вам, что в армии и на флоте приказы не обсуждаются, а безоговорочно исполняются. И я требую безоговорочного исполнения своего приказа, – подвел черту Тиняков. – Я заканчиваю связь.
Поникший, сразу как-то постаревший Василий Капитонович Мезенцев положил умолкшую рацию на стол, поднял взгляд на Полундру, напряженно молчавшего во время этого диалога, и виновато развел руками:
– Ничего не попишешь, Сережа. Придется уходить. В одном этот трусоватый подполковник прав: приказы не обсуждаются! Я просто вынужден подчиниться…
И тогда Полундра решился:
– Послушай, Капитоныч… Ведь ты же не доложил этому хлыщу, что я успел вернуться с поиска?
– Нет, – несколько растерянно ответил капитан. – И что из того?
Павлов возбужденно ходил, почти бегал по рубке. Пришедшая в голову идея все больше увлекала Полундру.
– А вот что: ты доложишь ему, что я не возвращался на «Нерпе» к «Арктуру». А когда ты связался со мной по рации и приказал срочно возвращаться, чтобы выполнить его распоряжение и всем вместе смыться отсюда, якобы я отказался подчиниться! Короче говоря, всю ответственность за судьбу операции я беру лично на себя. Мы с «Нерпой» остаемся, чтобы помешать американцам поднять спутник. В самом крайнем случае я уничтожу его торпедой. Им он, во всяком случае, не достанется! Для меня сейчас самое главное – это выиграть время!
Мезенцев потрясенно смотрел на своего друга.
– Сергей, ты понимаешь, о чем ты меня просишь? Если твой план не сработает, то с тебя заживо спустят шкуру. Про звездочки я уже не говорю.
– Если мой план не сработает, то сдирать, скорее всего, будет нечего, – тихо ответил Павлов. – И не с кого. Но иного выхода я для себя не вижу. Я офицер, и офицерская честь для меня не пустой звук. Лучше погибнуть, чем поступиться честью. Так что «Нерпу» мы сейчас все же спустим на воду. Пойми, Капитоныч, так надо. Я просто не могу иначе!
Капитан Мезенцев глубоко задумался. Он знал старшего лейтенанта Сергея Павлова не первый год и, зная этого человека, понимал: Полундра не отступит, отговаривать его бесполезно. Кроме того, в глубине души капитан и не хотел отговаривать Сергея! При всей своей безумной авантюрности план Полундры имел шансы на успех, а Василий Капитонович Мезенцев привык ставить интересы Родины превыше всего. И если во имя этих интересов нужно было рискнуть… Пожалуй, он и сам на месте Павлова поступил бы так же! К тому же капитан помнил, как и все на Северном флоте, сколько раз Полундре удавались безумные по своей отчаянной храбрости и риску дела.
