Павел Стовбчатый - В бегах. Цена свободы
— Слушай, мужик, — сказал я ему, чтобы не тянуть дорогое время. — Мы тут вчера бухали с Вовой и кое-что оставили, позабыли.
— Что? — встрепенулся он. — Я ни-че-го не знаю. Придет Вовка, с ним и говорите. — Беззубый замахал руками, не желая ничего слышать.
— Да ты погоди, погоди! Тут нечего брать, разве что котлы да лопаты вот… Брось.
— Дак скажите че, я погляжу, — гнул свое мужик, разглядывая нас с головы до ног.
— А может, тебе нельзя это видеть, а? Ну-ка свали, исчезни на пару минут, — зарычал на него Граф, видя, что штемп артачится. Тот враз проглотил язык, осекся и чуть попятился.
— Смотрите. Я что? Я ничего. Мое дело маленькое, Вовка так Вовка, — протянул мужик и отступил в сторону.
Мы тут же бросились в подсобку, к топчану. Автоматы были на месте, лежали именно так, как мы и положили их.
— Теперь легче, пошли. — Граф спрятал свой «ствол» под куртку и поспешил к выходу.
— Порядок, мужик! — окликнул я кочегара. — Две минуты делов, а ты боялся. Привет Вовику!
Я догнал Графа и поинтересовался насчет таксиста:
— Не боишься оставлять его одного? А если он ненароком узнал нас? Таксисты что проститутки… Пашут на ментов, причем проинструктированы бывают на высшем уровне. Он даже не подаст виду, прикинется дурачком, а сам — в контору. Мне это не нравится, — забубнил я.
— Мне тоже, дорогой. И все-таки такси для нас безопаснее, чем микроавтобус. Или ты считаешь иначе? — подковырнул меня Граф.
— Да нет, все так, но…
— Я обо всем уже подумал, не гони коней, Михей. Сейчас мы при оружии.
Мы вышли из котельной; тачка стояла на месте, таксист ждал пассажиров. Значит, не узнал. Граф назвал ему адрес Сохатого, и мы помчались гуда. Я совершенно не представлял себе, каким образом он задумал избавиться от водилы, но вскоре все прояснилось само собой. Мы сидели сзади и внимательно следили за дорогой. Проехав примерно половину пути молча, Граф вдруг заговорил с шофером.
— Послушай, приятель, — обратился он к водиле — плотному, добродушному типу лет сорока. — Сделай мне, пожалуйста, одно одолжение, а…
Заслышав слово «пожалуйста», вырвавшееся из уст Графа, я обалдел. Такого слова в лексиконе Бори я никогда не слышал.
— Говори. Сделаю, коли смогу, — откликнулся тот.
Граф выдержал небольшую паузу и стал пояснять ему суть.
— Понимаешь, разбежался со своей бабой и сейчас еду к ней. Семь месяцев пролежал с туберкулезом в больнице, а она, курва, нашла себе «массажиста». За семь месяцев была у меня два раза! Ну ты все понял, да? Я взял с собой друга, — он кивнул на меня, — и хочу попросить тебя: побудь в доме десять — пятнадцать минут вместе с ним, пока я соберу вещи. Лады? Я накину десятку сверху, — пообещал Граф.
Водила рассмеялся:
— А я-то думал! Побуду, конечно. Сам прошел через это, в курсе. «Это мое, это твое, это снова мое», — пошутил он, намекая на дележ имущества. — То-то я смотрю, ты бледный какой-то. Туберкулез… Залечил, нет? Болезнь-то серьезная…
— Говорят, залечил. До первой пьянки. В нашем государстве лечат только богатых да крутых, — заметил Граф. — Все остальные — скот, удобрение.
Я толкнул Графа в бок: подъезжаем, мол, пока он договаривался с водилой, я смотрел на названия улиц и номера домов. Шеф притормозил у зеленых железных ворот. Дом был старый, но еще крепкий, добротный. Узенькая асфальтированная дорожка вела прямо к крыльцу. Мы вышли из машины, и я сразу заметил, как отодвинулась одна из занавесок в окне. Шофер в это время захлопывал дверцу, стоял к нам спиной.
— Иди скорее, нас заметили, — шепнул я Графу. — Если девка выскочит на крыльцо, водила с ходу поймет, что она тебе не жена.
Боря отворил калитку в воротах и быстрым шагом направился к крыльцу. Я семенил следом.
Когда мы подошли к двухстворчатой двери, она уже открывалась. Мгновение, и на пороге выросла молодая грудастая деваха в футболке и колготках. В зубах у нее торчала дымящаяся сигарета. Жгучая брюнетка с раскосыми и наглыми глазами. Вот она — Нина собственной персоной.
— Привет, Нинуля! — поздоровался с ней Граф и, оглянувшись назад, тихо добавил: «Мы — от Сохатого».
Шофер уже подошел к нам и окинул молодуху оценивающим взглядом. Глядя на нее и на Графа, он, видимо, понял, почему жена не спешила в больницу к туберкулезнику… На вид ей было не больше двадцати пяти.
— А где он сам? — недовольно спросила Нина, глядя на заросшего бородой незнакомца.
— Занят. Сейчас объясним, — вместо Графа ответил ей я.
— Ну проходите. — Она повернулась к нам своим пышным, почти открытым задом и пошла внутрь. Осанка, твердая походка отчетливо говорили о ее крутом норове. Из комнат неслась попсовая музыка. Нина поспешила прикрыть одну из дверей, но я успел заметить там «фею», лежавшую на постели. Она была одета.
— Что там у него? — Девка подошла к креслу и села.
Мы дождались шофера. Едва он вошел в комнату, Граф подался назад, стал сзади всех.
— Нам требуется всего десять минут внимания и благоразумия, — сказал он, распахивая куртку. — Разойдемся красиво, обещаю.
Я не стал ждать и тоже выхватил «глушак».
— Там еще одна телка! Пойду приволоку ее. — Я бросился в соседнюю комнату и в мгновение ока поднял барышню с постели, погнал ее к остальным.
— Теперь все в сборе. Шеф, тебя это не касается, ты не волнуйся, — поспешил успокоить я водилу. — Извини, всего не объяснишь, брат. Дай-ка мне ключики на всякий случай. Так. — Я взял ключи и сунул их в карман.
— Бери ее туда, а я побуду с ними, — сказал я Графу, кивая на Нину.
— Да вы че, козлы?! — взвыла та и вскочила с кресла. — Приедет Сохатый, он с вас!..
Я не дал ей договорить, несильно ударил кулаком в лоб, и она снова очутилась в кресле.
— Закрой рот, сука! Сцепи свои зубы или выплюнешь их через секунду! Вставай и иди за мной. — Я вышел из комнаты и подождал ее. Мы вошли в другую. Мой «ствол» на нее не очень-то действовал, дура просто не принимала его всерьез, не верила, что ее могут пришить в собственном доме среди бела дня. — Сохатый уже покойник, — сказал я ей. — Сдохнешь и ты, если не сделаешь, чего велю. Ты поняла, овца? Нам нужны наши паспорта и наши деньги. Они — у тебя. Может, назвать имя и фамилию? Савельев Владислав Евгеньевич, — назвал я. Девка поморщилась, но глаз не отвела. Ее лицо дышало яростью.
— У меня их нет, их забрал Сохатый, — отрезала эта стерва. — И деньги тоже. Можешь искать. — Она вызывающе усмехнулась, будучи уверенной, что я ничего не найду.
— Когда?
— Что «когда»?
— Когда забрал, я спрашиваю?
— Сегодня утром.
— У него их не было, я смотрел.
— Значит, отдал кому-то.
— Деньги тоже?
— Не знаю. Может, он должен кому, — фыркнула Нинка, уличенная во лжи.
— Ну вот что, мне некогда, дорогуша, — сказал я, подступая к ней. — Если ты хочешь опи́сать все стены, прежде чем сдохнуть, пожалуйста, нет проблем.
Я быстро сунул «ствол» за пояс и пхнул ее на кровать. Одной рукой зажал накрашенный рот, другой ухватил за палец и стал выгибать его к тыльной стороне ладони. Приличная боль, я это знал. Девка некоторое время стойко терпела ее, но потом задергалась изо всех сил. Я ослабил руку.
— Так есть или нет, Нинок?
— Есть, есть! Сволочь, ты выкрутил мне палец! Ой!
— Еще нет. Где?
Деньги и паспорта были спрятаны в белье, в ее белье. Она порылась в шкафу и достала их через пару минут.
— Здесь только наша доля, остальное — у других, — пояснила мне стерва.
— Знаю. А теперь что-нибудь накинь на себя, а не то мне придется отодрать тебя. Ты ведь любишь потрахаться, не так ли? Жаль, времени мало, — вздохнул я.
— Только не с такими козлами, как ты, — парировала Нина. — Впрочем, у тебя давно не стоит, по всему видно, — хмыкнула она. — Тоже мне трахальщик нашелся.
— Одевайся, тварь! На тебя хватит.
— Как же! — Она все же стала одеваться, искала свои туфли. — На безоружную девушку с пистолетом, ага.
— Ты не девушка, ты черт знает что! Глянь на себя в зеркало. Только придурок Сохатый мог пилить такую кикимору!
Я специально отрывался на ней, мстил за импотента. И эта сука залепила мне пощечину, да еще какую! Но возиться с ней не было времени, пришлось проглотить пилюлю. А что еще оставалось делать?
…Шофер и две барышни находились в комнате, а мы с Графом сидели на корточках рядом с приоткрытой дверью и тихо обсуждали план дальнейших действий. Я предлагал ему ехать в сторону поселений. Брать их троих и прямо на такси валить по дороге в лес.
— В случае сбоя — они наши заложники. Менты не посмеют убивать всех подряд, — твердил ему я. — Сейчас всего три часа дня, понимаю, но, отваливая на такси, мы можем выдать себя за родственников какого-нибудь поселенца. Жена, сестра и брат. Все в ажуре.
— А ты? Нас же пятеро.
— Я — просто приятель, еду за компанию. Менты трясут в основном тех, кто едет в город оттуда, а не тех, кто едет в эту глушь.
