Евгений Сухов - Уловка медвежатника
В какой-то момент Виктору Краюшкину захотелось попроказничать: приостановиться и помахать топтуну с дружеской улыбкой, но благоразумие взяло верх.
На углу кондитерской стоял экипаж, запряженный серой лошадкой. Возница, остроскулый татарин, внимательно проследил за бредущим Краюшкиным и, поймав его взгляд, слегка наклонил в почтении голову.
Завернув в кондитерскую, Краюшкин прикупил шоколадных конфет и направился далее по улице. Нельзя выходить из образа досужего повесы, а при том образе жизни, который он ведет в последние дни, шоколад весьма досужая вещь. Как известно, женщины любят угощения.
Далее был ювелирный магазин. Постояв у витрины, в стеклянном отражении он рассмотрел долговязую фигуру своего соглядатая, после чего уверенно зашел вовнутрь.
В магазине Виктор Краюшкин присмотрел недурственную вещь, подчеркивающую его положение, – серебряную табакерку с золотыми вставками. И, уложив ее в деревянный резной футляр, вышел на улицу.
Вернувшись в гостиницу, Краюшкин позвонил Виноградову.
– Что-то вы запоздали, любезнейший, – ворчливо произнес Григорий Леонидович. – Я уже начал было беспокоиться. Так что там у вас?
Вкратце рассказав о приключениях последних дней, Краюшкин подытожил:
– На мой взгляд, все складывается наилучшим образом. Хотя меня не отпускают даже на минуту.
– Хорошо, жду вашего звонка завтра.
* * *Ровно в два часа дня Виктор Краюшкин явился на Мещанскую улицу. В этот раз ему открыла сама хозяйка, – теперь она была высшая степень учтивости.
– А мы вас уже ждем. Проходите, – мило улыбнувшись, проговорила барышня.
– Кажется, я не опоздал, – смущенно проговорил Виктор Алексеевич, снимая шляпу.
– Вы вовремя. Я рассказала о вас своему дяде, и вы даже не представляете, каким расстроенным он выглядел. Ведь он же появился следом. – Подняв обиженно губы, добавила: – Знаете, он меня даже поругал.
– Право, мне даже как-то неловко, что из-за меня поругали такую славную барышню. – Виктор Краюшкин снял плащ и передал его горничной.
Краюшкин внимательно всматривался в лицо девицы. Кажется, однажды он столкнулся с ней в гостинице, а в другой раз она топала за ним следом. «А впрочем, какая теперь разница!» – Он вошел в комнату, где его ожидали двое мужчин.
Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – перед ним был господин Тимофей Иванович Макарцев, сидящий напротив двери в глубоком мягком кресле, а у самой шифоньерки, фривольно закинув ногу на ногу, на кожаном диване устроился господин Ираклий Зосимович Евдокимов. Виктор Краюшкин узнал его по фотографии, весьма фотогеничный тип! Причем у Евдокимова профиль в точности соответствует арестантскому снимку.
Желанного гостя встретили учтивые понимающие улыбки. Первым поднялся Тимофей Макарцев.
– Именно так я вас и представлял. Можно просто Тимофей. Знаете ли, не люблю церемоний.
– Полностью с вами согласен. Меня тоже зовут просто… Серафим.
– А мы с вами нигде не встречались? – задержал он руку Краюшкина в своей ладони.
– Не думаю… Во всяком случае, я вижу вас впервые.
Подошла очередь Евдокимова.
– Ираклий.
После знакомства на какой-то миг возникла неловкая пауза, так бывает перед тем, когда нужно обсудить главный вопрос. Что ж, сначала нужно начать с второстепенного.
– Вы давно приехали?
– Уже с неделю будет.
– Не успели соскучиться по дому? – с самым серьезным видом поинтересовался Макарцев.
Виктор Краюшкин делано расхохотался. В самом деле, не рассказывать же о тех приключениях, что выпали на его долю за последние несколько дней. А потом, они наверняка осведомлены обо всех его похождениях в мельчайших деталях.
– Признаюсь, скучать мне не давали.
В ответ учтивые улыбки. Формальности соблюдены, теперь можно переходить к делу.
– А потом, понимаете, у меня ведь здесь имеются дела… Я встречался с Епифанцевым Фролом Терентьевичем. И его женой. – Макарцев продолжал сидеть с невозмутимым видом. – Весьма симпатичная женщина. Я считаю, что господину Епифанцеву очень повезло с супругой.
Макарцев наконец сдержанно кивнул:
– У меня тоже создалось такое же впечатление.
– Я столовался у них три дня. Вы даже не представляете, какие вкусные расстегаи готовит Людмила Петровна!
Макарцев едва заметно кивнул:
– Я имею представление. Некоторым образом мы с ним приятели.
Тимофей Макарцев задержал взгляд на Краюшкине. Его новый знакомый выглядел настоящим франтом – усики стрижены в тоненькую ниточку. Белая сорочка из батиста, наверняка стоимостью не менее трехсот рублей; венецианские кружева кокетливо выглядывали из-под бордового жакета, на котором была прикреплена огромная изумрудная брошь.
– Ладно, я что-то отвлекся… Вы прочитали оставленную записку?
– Ознакомился.
– Господин Епифанцев предложил мне сделку, – продолжил Краюшкин уже деловым тоном. – Купить у вас на два с половиной миллиона процентных бумаг. Кстати, – его взгляд остановился на лощеном лице Макарцева, – его супруга, узнав, что у меня состоится с вами встреча, просила весьма настойчиво вам кланяться, что я и делаю.
В этот момент губы Краюшкина вопреки воле разлепились в заговорщицкой улыбке. Лицо Тимофея Макарцева заметно размякло, придав ему дружеский вид.
– Благодарю, мы были с ней в весьма теплых отношениях. Такие женщины, как она, запоминаются, – с чувством произнес Макарцев, расстегнув верхнюю пуговицу жилета. Под ним оказался еще один жилет, но уже из темно-синей ткани. Тоже наверняка немалой стоимости. Краюшкин едва сдержал улыбку, подумав о том, что московские франты одевали под фрак до пяти жилеток.
– Да, конечно… А теперь я хотел бы взглянуть на товар. Сами понимаете, в моем деле важна оперативность. Я уже сообщил заинтересованным людям, и они ждут моего решения. А потом, сейчас не самая простая ситуация, мне еще предстоит немало рисковать, чтобы что-то выиграть. К этим бумагам сейчас приковано внимание всего сыскного аппарата.
– Я думаю, что вы справитесь, – успокоил Тимофей Макарцев. – Но с собой у нас такой суммы нет. Держать их в обычной квартире – очень рискованное предприятие. У нас имеются только образцы. Ираклий, покажи, пожалуйста, – повернулся он к напряженно молчавшему Евдокимову.
Под рукой у Ираклия находился небольшой саквояж из черной потертой кожи. Весьма непримечательный. Щелкнув замками, он вытащил из него кипу процентных бумаг, перетянутых обыкновенной резинкой.
– Пожалуйста, – протянул он облигации. – Здесь ровно сорок тысяч. – Едва улыбнувшись, добавил: – Можете не пересчитывать.
Пачка оказалась на удивление весомой. Наверняка именно столько и должны тянуть сорок тысяч рублей. Взяв одну из бумаг, Краюшкин внимательно осмотрел ее со всех сторон. Надписи четкие, краска не размазана. Ничего такого, что могло бы свидетельствовать о подделке. Помуслякав палец, он даже попытался растереть надписи. Ничего не произошло. Посмотрел бумаги на свет: на широкой белой полоске отчетливо распознавался двуглавый орел со скипетром и державным яблоком в когтистых лапах. Потом взял другую бумагу, просмотрел столь же тщательно. Третью…
Сомнений не оставалось. Он держал настоящие процентные бумаги, именно те, что были похищены из «Российского купеческого коммерческого банка».
Виктор Краюшкин сначала посмотрел на Макарцева, закурившего толстую сигару. Затем перевел взгляд на Евдокимова, настороженно и внимательно наблюдавшего за его действиями. Вот так они и должны выглядеть, настоящие злоумышленники: солидно, очень значительно. Больше они смахивали на влиятельных негоциантов, а то и на крупных банкиров. Руки у Макарцева мускулистые, но холеные, и тем не менее в них трудно было представить воровской инструмент вроде примитивной фомки.
Почувствовав, что в этот момент морщины на его лбу изогнулись в упругие складки, кончиками пальцев Краюшкин притронулся к ним, как если бы хотел разгладить кожу, и, придавая своему голосу возможно больше любезности, проговорил:
– Если в таком же порядке находятся и остальные бумаги, то думаю, что у нас не будет никаких проблем.
– Вот и славно! – бодрым голосом произнес Тимофей Макарцев. – Аннушка!… – А когда на его окрик вышла хозяйка квартиры, торжественным тоном произнес: – Принеси нам, пожалуйста, шампанского, кажется, у нас оставалась бутылка «Вдовы Клико». И три хрустальных фужера, если тебя не затруднит.
– Ну что вы! – весело отозвалась Анна. – Я буду только рада помочь.
Уже через минуту на низеньком столе стояло три граненых фужера. Бутылка шампанского чуток с краю, стесняясь своей величавости. Умело выдернув пробку, Макарцев разлил пенящееся шампанское по фужерам.
– Давайте будем считать, что первый этап сделки завершен. Теперь я вижу, что вы согласны со мной в том, что ценные бумаги подлинные.
