Сергей Самаров - Стрельба в невидимку
Пресловутый «Мерседес-280» был зарегистрирован на Вениамина Вениаминовича. Сам владелец машины работает старшим менеджером в известной мне фирме, а генеральный директор фирмы выдвигается кандидатом в депутаты Государственной Думы.
«Мерседес-600» – вообще машина не личная. В настоящее время числится приписанной к избирательному штабу другого кандидата в депутаты – генерального директора крупного завода, по сути дела, градообразующего в целом большом городском районе.
Вызвал интерес и старенький «БМВ». Машина принадлежит молодому уголовнику из окружения авторитета Лангара. К этому же окружению принадлежит и Паша Гальцев, хотя больше работает сам по себе.
Итак, все они причастны к делу Валентина Чанышева. Скорее всего, в этот круг входит и убийца.
Но кто он?
3
Юрий Юрьевич сам почувствовал, что начинает стремительно худеть. Его трясло, словно он проглотил бетонный вибратор. Ранее спокойные и величественные пятерные подбородки слились в единое колышущееся желе, и ему никак не удавалось от проклятой трясучки избавиться. И еще он начал потеть, как в финской бане.
Время стремительно шло, пора было бы Михаилу и весть о себе подать, но он все не приезжал и даже не звонил. Больше всего Юрия Юрьевича беспокоил «хвост», который пристроился за «Мерседесом». Неужели так быстро сработала милиция? Вот втравил Михаил его в историю… Надо же было додуматься нанять уголовника… Да еще такого, который в розыске. Если это выплывет в какой-нибудь местной газетенке – а они себе сейчас незнамо что могут позволить, не то что в те славные и спокойные времена, когда Юрий Юрьевич был секретарем парткома завода, – то это может обернуться большим скандалом. И генеральный директор – мужик крутой – скандал не одобрит. Ой как не одобрит…
В конце концов начальник штаба не выдержал и сам лихорадочно набрал толстыми пальцами номер «сотовика» Михаила. И с ужасом узнал, что произошло, – ему ответил какой-то майор Лоскутков из городского уголовного розыска. Ответил и пообещал скорую встречу для беседы. Тогда Юрий Юрьевич начал дрожать интенсивнее. И в таком состоянии следовало идти к генеральному на доклад. Просто необходимо было идти. Оставлять дело так нельзя. Только генеральный своим авторитетом может что-то сделать, чтобы выручить парней из милиции. А выручать их следует обязательно, иначе они, если подумают, что их бросили, запросто могут все выложить. И что тогда будет…
Конечно, можно и отказаться от них. Просто сказать, что это личная инициатива Михаила, а начальник предвыборного штаба об этой инициативе ни сном, ни духом, ни бесовскими молитвами. Это в какой-то мере оградит от неприятностей лично его, если вообще оградит, но на само дело повлияет мало. Михаил – тоже член предвыборного штаба. Так сказать, специалист по особым поручениям.
Юрий Юрьевич всегда боялся, когда генеральный начинал кричать. А кричать тот любит. Голос такой человеку от бога дан, что даже простая фраза криком кажется. А сегодня, после доклада, уже не простые фразы прозвучат. Это Юрий Юрьевич заранее знает.
Вероятно, это конец. По сути дела, предвыборную кампанию можно считать полностью проваленной. А совсем недавно все выглядело так спокойно и благопристойно. Совсем недавно казалось, что даже близко ни один соперник подойти не сможет. В самом деле, разве можно поставить на одну ступень директора большого завода и какого-нибудь бизнесмена, пусть даже и много зарабатывающего. Руководить заводом, громадным количеством людей, организовывать производственный процесс… Это не просто архисложно, это еще и благородно, потому что генеральный должен вникать в нужды каждого рабочего. На этом строилась вся предвыборная кампания. А в постоянной задержке зарплаты как раз и виноваты бизнесмены и предприниматели, создавшие в экономике и хозяйствовании невообразимый и безобразный хаос. И кто бы знал, какого труда стоит генеральному хоть что-то выкраивать для выплат коллективу…
Такая политика хорошо играла на настроении заводчан. При умелом манипулировании их мнением можно было ночами спать спокойно. Просто не возникало никакого повода для волнений. И Юрий Юрьевич постоянно убеждал в этом генерального. Тот сам во всякие мелочи не вникал. На нем забота о заводе. Поручил подготовку к выборам бывшему секретарю парткома, и это должно быть сделано. Так всегда было. И вот…
И вот кто-то забрался в файлы компьютера предвыборного штаба. Кто-то поинтересовался количеством акций предприятия, принадлежащих лично генеральному и его родственникам, кто-то теперь готов заявить, что завод в действительности почти одному генеральному принадлежит. И он не просто директор, а такой же бизнесмен, как и остальные кандидаты, только остальные сами создавали свои предприятия, а он очень умело, подтасовкой и хитростью овладел бывшим государственным, да еще таким, что когда-то на весь Советский Союз гремел. И заработную плату задерживают не по вине каких-то чужих бизнесменов и вообще ее задерживают далеко не всем. Тот, кто дружит с головой, сможет сделать анализ фактов. В предвыборную кампанию за хорошую голову заплатить не жалко – был бы результат. И еще выплывут многие интересные моменты, если кто-то заимеет нескромное желание поинтересоваться тратами предвыборного штаба.
Раньше жизнь была спокойнее. Кто же предположить мог, что такое произойдет сейчас?! В нашей стране! И вдруг забрался злоумышленник в компьютер! Для окружной избирательной комиссии существовал совсем другой отчет, где и суммы были иными, и все расчеты велись не в долларах, а в рублях. А теперь вот опубликует кто-нибудь вопрос – за что выплачено двадцать тысяч долларов наличными санкт-петербургской группе специалистов по нейролингвистическому программированию? И сами же ответят – почему в последний месяц музыка, как в праздник, постоянно звучит из заводского радиоузла. И в обеденный перерыв, и в пересмену – в цехах, и на всей территории завода, и на площади перед заводоуправлением, и перед каждой проходной… А звучит она потому, что в музыку заложены агитационные фразы. И рабочие просто программируются на голосование. На активность и на обязательный результат. Программируются просто на любовь к генеральному директору, как к отцу родному…
И если такие факты всплывут штормовой волной – уже неважно, за кого пойдут голосовать эти рабочие. Нынешний закон предельно жесткий. Генерального просто снимут с выборов и пошлют подальше. Мало того, могут и под суд отдать. Он-то вывернется, слишком большой человек. Но «стрелочник» всегда нужен. Генеральный, естественно, обвинит во всем Юрия Юрьевича, хотя сам же и поручал ему эту работу и ни одного лишнего шага начальник предвыборного штаба не сделал. Все по согласованию с генеральным. Кроме разве что последней авантюры с вором-»домушником».
Юрий Юрьевич выпил сразу четыре маленькие таблетки валерьянки, чтобы успокоиться. Год до пенсии остался. Хоть бы дотянуть…
И дрожащей рукой набрал номер телефона приемной.
– Алло, Юлечка, – трепетно спросил он секретаршу. – Поинтересуйся, когда сам сможет меня принять?
4
Вечерние прогулки еще с полгода продолжались. И даже зимой, в самый мороз и обжигающий ветер, когда люди, в том числе и одинокие девушки, не гуляют, а лишь изредка спешат куда-то. Потом прогулки прекратились сами собой, потому что не приходило то, чего он ждал.
А ближе к весне Леший почти по-собачьи затосковал. Выть иногда хотелось, как воет оставленная одна в квартире собака. Он снова вспоминал теплоту губ девушки, которую избил или убил, когда поймал полный отвращения к нему взгляд, и что-то горячее начинало бурлить между животом и грудью, клокотать, требовать выхода. Он боролся с этим гейзером, как мог. Самым сильным средством в такой борьбе было воспоминание о страхе. Но логика желания побеждала страх довольно легко. Город слишком многолюден, чтобы Леший не мог спокойно думать о повторении. Повторения хотелось. Желание буквально вытягивало все внутренности, и он ощущал порой настоящую физическую боль.
Зацвели деревья, майские ласковые дни становились невыносимыми. Иногда сразу после занятий в институте, иногда прямо с занятий, а порой и вместо занятий он уходил из города. Недалеко. В городской бор. Институт рядом. Едет туда, но проезжает лишнюю остановку и уходит. Бродил подолгу вдоль дороги, не углубляясь в густые заросли.
И видел, что бор посещается многими людьми. Он и раньше знал это, знал, что в хорошую погоду здесь бывает более многолюдно, чем вечером на городских улицах, но деревья и кусты давали иллюзию скрытности.
Ежедневно в бору неспешно прогуливались пенсионеры. У них был всегда свой маршрут. Этот маршрут в городе так и называли «тропой пенсионеров». Так даже в газете писали, требуя поставить на этом маршруте скамейки для отдыха. Была здесь и «тропа здоровья» – там люди бегали «от инфаркта», подтягивались на поставленном прямо среди деревьев турнике, отжимались на параллельных брусьях, сваренных из старых водопроводных труб.
