Василий Веденеев - Логово «ВЕПРЯ»
— Я живу очень далеко отсюда, — фотограф повернул к Юрию загорелое лицо и добродушно улыбнулся. — Меня зовут Игорь.
— Да, да, — как китайский болванчик закивал Бахарев. Прикидываться глухонемым не имело смысла, так же как пытаться изображать человека, ни бельмеса не понимающего по-русски. Практически все здесь худо-бедно могли объясниться урусча, пожалуй кроме древних стариков и мальчишек: теперь в школах русский учить перестали.
Но и завязывать с Игорем беседу тоже ни к чему, зачем давать ему лишнюю информацию о себе, пусть даже ложную?
— Как ваше имя? — не отставал фотокорреспондент.
— Турсун-бобо, — ответил Юрий и отвернулся, показывая, что не намерен продолжать диалог, но от фотографа оказалось не так просто отвязаться: от был любопытен и назойлив, словно осенняя муха.
— Я из Москвы, — гордо сообщил Игорь. — А вы откуда? Где ваш дом?
«Наверное, считает меня чуть ли не дикарем, — зло подумал майор. — И ведь не отвяжется, прилипчивый черт! Прядется что-то отвечать».
— Там, — Бахарев неопределенно махнул рукой в сторону заснеженных вершин. — Далеко.
— Я слышал, вы из Гарса?
Ну точно, снималка не помрет своей смертью и когда-нибудь напорется на крупную неприятность: слышал он, видите ли! Небось, пока тут ошивался, выучил несколько слов или фраз, вызубрил названия кишлаков, городов и районов и постоянно держит ушки топориком.
— Да, из Гарса. Это далеко отсюда, очень далеко. — Пусть лучше считает майора полным идиотом и тупицей, только отстанет со своими расспросами.
— Там у вас идут бои, правда?
— Стреляли, — согласился Бахарев, не желая вдаваться в подробности.
— Вы хорошо знаете афанди Мамадаеза?
В ответ Юрий неопределенно пожал плечами, как бы давая понять, что никто никогда не может сказать ни об одном человеке, что он его хорошо знает.
— Говорят, он раньше служил в КГБ. Это правда?
— Не знаю, — буркнул майор. — Спросили бы у него самого.
— Я спрашивал, — с обезоруживающей улыбкой сообщил фотограф. — Но он мне ничего не ответил, а вот про вас сказал, что вы были раньше учителем.
— Все мы кем-то были, — глядя себе под ноги, философски заметил Бахарев.
— Да, конечно, гораздо важнее, кто мы есть или кем мы станем, — тут же подхватил Игорь и, к немалому облегчению Юрия, почему-то замолк.
Мысленно майор с ним согласился. Но не менее важно правильно выбрать путь, по которому идти, чтобы не мучить не только тело, но главное душу: не заставлять ее понапрасну страдать и обливаться кровью. Не зря же в Священном писании сказано: «Не домогайся сделаться судьею, чтобы не оказаться тебе бессильным сокрушить неправду, чтобы не убояться когда-либо лица сильного и не положить тени на правоту твою».
Не правда ли, как часто мы домогаемся того, с чем не можем совладать, а вступая в компромисс со злом, теряем самих себя. Вот и он сейчас домогался знания о зле — что такое «караван» и кто изображен на фото, сожженном Мамадаезом. А когда все-таки получит это знание, не окажется ли бессильным сокрушить неправду и не убоится ли лица сильного? Отчего Аминов упорно не хотел говорить о «караване» и спровадил Бахарева из отряда?
Бывший коллега и приятель детских лет Юрия отнюдь не новичок в разных закулисных интригах и наверняка наладил у себя отличную разведку и контрразведку: это уже сидело в крови. Поэтому трудно поверить, что Аминов ни сном ни духом ничего не ведал про пресловутый «караван», однако Мамадаез отказался о нем говорить. Вчера вечером, ворочаясь на жестковатом матрасе черпай, Юрий долго лежал без сна, размышлял и пришел к выводу, что Аминов все-таки боялся. Да, он боялся даже упоминать о «караване», видно, зная о нем нечто такое, что могло привлечь несчастье. Мистика? Понимай как хочешь, на Востоке люди часто верили в сущую ерунду, но Мамадаез бывший сотрудник спецслужбы и его желание или нежелание говорить о чем-либо связаны не с мистикой, а скорее с информацией! Значит, информация, которой он располагал, негативна и обладание ей уже само по себе представляло опасность?!
Внезапно справа, из-за нагромождения камней, пророкотала пулеметная очередь. «Уазик» дернулся и встал — из-под пробитого капота валил пар и текла горячая вода: мотор наверняка заклинило. Прогремела еще одна очередь, и водитель ткнулся головой в баранку. В прохладном утреннем воздухе запахло кровью и смертью.
Чудом уцелевший боевик, сидевший рядом с шофером, кубарем скатился на каменистую землю, выставил автомат и дал ответную очередь. Второй, дремавший рядом с Юрием и фотографом, тут же проснулся, тоже спрыгнул и залег между валунов чуть в стороне.
Майор вытолкнул Игоря, выскочил из машины, упал и, извиваясь как ящерица, пополз за камни, надеясь там укрыться. Кто на них напал — неизвестно, но в любом случае нужно попробовать остаться в живых. Брать оружие погибшего водителя и присоединяться к залегшим около машины боевикам у Бахарева не было ни малейшего желания — в случае осложнений лучше остаться безоружным, чем ни за что получить очередь в пузо.
Фотограф сначала испуганно прикрыл голову руками, потом немного приподнялся, осматриваясь, и потянулся за сумками.
— Эй! — окликнул его майор. — Брось сумки! Давай сюда, скорее!
Стрекот автоматов и пулемета быстро восстановил у Игоря здравый смысл: через несколько секунд он был уже рядом с Юрием, схватил его за руку и жарко зашептал:
— Там мои пленки… Кто стреляет?
— Какая разница? — высвободился Бахарев. — Тут все воюют друг с другом.
— Надо достать мои кофры! Помогите, я умоляю!
Игорь хотел вылезти из-за камней, но Бахарев удержал его.
— Куда?! Ты что, сумасшедший? Убьют! Ложись!
Он пригнул фотографа и сам вжался в камни, заметив, как в сторону подбитого «уазика» полетели гранаты. Бухнули взрывы, потянуло противным запахом гари, и стрельба прекратилась. Юрий лежал не шевелясь и только прислушивался, настороженно ловя ухом скрип мелкой гальки под чужими подошвами. Шаги приближались.
— Вставай! — раздался над ними незнакомый хриплый голос. Приказание подтвердили короткой очередью в воздух.
Бахарев приподнялся, недалеко догорал «уаз», нещадно чадя на ветру, как смоченная мазутом тряпка. Как ни странно, вещи Игоря оказались целы, хотя их и раскидало взрывами в разные стороны. Тела убитых боевиков и водителя уже обыскивали бородатые люди — судя по всему, это не правительственные войска, а боевики из конкурирующего с Аминовым отряда или вообще «дикие» защитнички ислама.
Дожидаться второй очереди, которую могли уже вогнать в тебя, не стоило, поэтому Юрий встал и потянул за собой фотографа.
— Салом! — издевательски ухмыльнулся бородач с автоматом, приказавший им встать. — Кто такие?
— Салом, — ответил на фарси Бахарев. — Я Турсун из Гарса, а это газетчик. У него есть разрешение от лидеров нашего движения.
— Нашего? — подозрительно прищурился бородатый. Игорь беспомощно переводил взгляд с майора на боевика, явно не понимая, о чем они говорят. Или прикидывался, делал вид, что не понимал? Но проверять сейчас, знает ли фотограф фарси, не было ни времени, ни возможности.
— Скажи ему, чтобы не трогали мои вещи и аппаратуру, — попросил Игорь. — У меня есть бумаги.
— Чего он? — спросил боевик.
— Просит не трогать его вещи. У него есть охранная бумага.
Боевик знаком приказал им встать на колени и заложить руки за голову. Сноровисто обыскав пленных, он забрал бумажник Игоря, а у Юрия не оказалось ничего, что могло бы заинтересовать боевиков.
— Ладно, — бородатый сплюнул. — Вставайте! Пошли, там разберемся.
— Куда? — мрачно поинтересовался Бахарев, поднимаясь с колен.
— Шагай, — стволом автомата подтолкнул его боевик. — Там узнаете.
Спорить не имело смысла, и майор подчинился. Его примеру последовал фотограф: он с унылым видом шагал рядом и часто горестно вздыхал, пришептывая какие-то непонятные слова. Молился, что ли? Юрию иногда хотелось прикрикнуть на Игоря и потребовать, чтобы тот заткнулся и перестал действовать на нервы, но Бахарев сдерживался — не слишком подходящий момент для ссоры.
Их вели по горной тропе все выше и выше, забирая к юго-западу от места скоротечного боя. Вскоре дорога с догоравшим «уазиком» осталась далеко внизу.
В середине дня устроили привал на довольно ровной площадке среди нагромождения камней. Пленникам дали лепешку и воды, позволили им отдохнуть около часа и вновь отправились в путь. Юрий надеялся узнать из разговоров боевиков, кто захватил их, но конвоиры почти все время молчали, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. И вообще ему показалось, что они или смертельно устали, или страшно надоели друг другу. Кстати, оружие убитых и сумки фотографа боевики тащили на себе. Бахарев бодрился, но Игорь выглядел подавленным и давно примолк, тяжело карабкаясь по горным кручам.
