Б. Седов - Удача
Я протянул ему купюру, но он стоял и молчал, не зная, как отреагировать на такую наглую, но в то же время совершенно справедливую декларацию. Тогда я сунул деньги ему в нагрудный карман рубашки, забрал из его неподвижной руки документы и открыл дверь «Нексии». Уже сев за руль, я высунулся в окно и добавил:
– А если сообщишь своим по рации, что тут такой сладкий ездит, тогда у нас с тобой будет совсем другой разговор.
Отъехав, я посмотрел в зеркало. Мент так и стоял как столб, глядя мне вслед.
Мне вдруг пришла в голову дурацкая мысль, что он сейчас очухается и бросится за мной в погоню, но этого, конечно же не произошло. Ему нужно было кормить жену и детей, из которых при таком отце вырастет известно что, поэтому он схавал и то, что я ему сказал, и сто долларов.
Работа у него такая.
И такие вещи, как гордость, честь и совесть, этой работе только мешают.
Наконец впереди показалось массивное здание гостиницы «Прибалтийская». Подъезжая к пандусу, я вспомнил, как дважды встречался здесь со Стилетом. Оба раза мы стояли на берегу, и ветер красиво раздувал наши плащи. А мы с ним вели конкретные базары о делах скорбных, и скоро мне предстояло встретиться со Стилетом снова, и не один раз. Он фигурировал в моих коварных планах, и в той операции, которую я намеревался провести здесь, в Городе, ему отводилось важное место. Потом я, конечно, разменяю его, как обычную фигуру… Но это – потом.
А пока мне нужен был номер с видом на залив.
* * *Помывшись и переодевшись в свежее, я стоял у огромного окна, пил кофе и смотрел на Залив с высоты одиннадцатого этажа.
По небу быстро ползли красивые тучи, над сизой водой тут и там мотались паруса виндсерферов, несколько белых пароходов медленно двигались по фарватеру, а из Петродворца в туче водяной пыли неслась «Ракета» на подводных крыльях.
Ах, как я люблю свой Город…
И вовсе не потому, что я та самая лягушка, которая хвалит родное болото.
Нет.
Просто я никогда не поверю, что какая-нибудь Тюмень или Самара может вызывать у человека, живущего там, такие чувства, как Петербург. Да, я питерский шовинист. Но мой шовинизм имеет очень веские основания, и никто не сможет доказать мне, что я неправ. Я видел много городов мира и точно знаю, что любить можно очень немногие из них. В России – тьфу, не в России, конечно, а в бывшем Союзе – таких городов я могу назвать, наверное, только один. Это – Киев. Ну, может быть, еще Москва, но она гнилая насквозь, и даже сами москвичи не очень уверенно возражают, когда говоришь им такое.
Я посмотрел на стенные часы.
Половина седьмого.
Ну что же, можно начинать многоходовую комбинацию моей Игры.
Я поставил пустую чашку на подоконник и, отвернувшись от окна, направился к двери. Мой номер был довольно просторным, но, конечно не шел ни в какое сравнение с теми апартаментами, которые я занимал в «Отель Рояль», когда под видом Уильяма Паттерсона ошивался в Лондоне вместе с Натали Романофф – Наташей.
Однако, несмотря на это, мне вполне хватало и места и сервиса, так что роптать не приходилось. Все было нормально.
Выйдя в коридор, я запер дверь, дошел до пустой конторки дежурной по этажу и бросил ключи на стол.
Где она, блин, шляется?
Я вызвал лифт и тут услышал в конце коридора какой-то шум и смех.
Посмотрев туда, я увидел, как дежурная, оправляя юбку и смеясь, выскочила из какого-то номера и быстро пошла к своему рабочему месту.
Следом за ней из двери высунулся чернявый хачик в трусах и, размахивая рукой, громко сказал:
– Нэ надо баяться! Мы прыличние льюди! Захады еще!
Дежурная отмахнулась и, продолжая улыбаться, зашла за свою загородку и, отдуваясь, уселась в кресло.
Я внимательно посмотрел на нее и понял, что она обязательно зайдет в этот номер еще раз. А может быть, и не раз. Смотря сколько заплатят.
Да, это тебе не «Рояль Отель»…
Справедливости ради нужно сказать, что внизу, в вестибюле, уровень сервиса был несколько лучше.
Один из расторопных молодых людей, внимательно следивших за обстановкой, увидел меня и, кивнув, поспешил на улицу. Когда я вышел на пандус, моя новенькая «Нексия» уже стояла перед входом. Сунув парню десятку баксов, я сел за руль и медленно поехал вниз. Долгое пребывание за границей приучило меня не спешить там, где пешеходы и машины двигаются по одним и тем же дорожкам. Мало того, в Штатах я научился останавливаться и пропускать тех, кто хотел перейти дорогу перед моей машиной. Пешеход делал мне ручкой, я отвечал тем же, и все были довольны.
Тут, в Питере, такие манеры были не совсем уместны, что и говорить – культура вождения в России всегда оставляла желать лучшего, и я знал, что через несколько дней снова стану рулить как все, нагло и агрессивно, но… Но это будет потом. А пока – американский парень Майкл Боткин едет культурно и вежливо.
Будьте любезны.
Доехав до Наличной, я встал на красный свет, и рядом со мной остановился черный «Мерседес», водитель которого пренебрежительно покосился на мою скромную коляску.
Ну-ну, подумал я и, как только «Мерседес» тронулся с места, резко вдавил педаль газа. Спрятанный под капотом «Нексии» двигатель «Рено» тонко взвыл, и «Мерседес» стал быстро уменьшаться в зеркале заднего обзора.
Вот так, дорогой товарищ, не надо судить по внешнему виду.
Притормозив перед поворотом на улицу Беринга, я услышал сзади рев двигателя, и обиженный мною водитель «Мерседеса» с визгом резины повернул направо из второго ряда, чуть не врезавшись во встречную маршрутку. Водитель маршрутки резко крутанул рулем и ловко увернулся от встречного удара.
Вывернув на Беринга, я легко обошел «Мерседес» и резко тормознул перед Малым проспектом. Поперечные машины шли сплошной чередой, и «Мерседес», который так же резко остановился слева от меня, нетерпеливо взревывал двигателем. Сидевший за его рулем откормленный папик не смотрел на меня, но явно жаждал реванша.
Наконец в веренице машин, ехавших по Малому, образовался разрыв, и я, как пуля, вылетел с перекрестка, повернув при этом налево. «Мерседес» проиграл старт, и тут у его водителя вскипело говно.
Он надавил на железку так, что двигатель «Мерседеса» взвыл, будто ему дали по его железным яйцам. Но при той же мощности моя тележка весила в три раза меньше, так что у гордого обладателя дорогой понтовой машины не было никаких шансов. Я легко оторвался от него и тут вдруг увидел впереди того самого мента, с которым разбирался несколько часов назад.
Он стоял на том же самом месте спиной к нам, но услышав звуки, которые обычно можно услышать только на автомобильных гонках, обернулся.
Я притормозил, «Мерседес» с воем мелькнул слева от меня и стал быстро удаляться, а мент, перейдя на нашу сторону дороги, сделал ему палкой. У «Мерседеса» загорелись тормозные фонари и, приняв вправо, он остановился около мента.
Проехав мимо них на скорости сорок километров в час и поймав злобный взгляд водителя «Мерседеса», который как раз выбирался из салона, я мило улыбнулся ему и помахал рукой. Мент, узнав меня, недобро сощурился и отвернулся к «Мерседесу».
А ничего телегу подвинтил мне Петрович!
С такими приятными мыслями я остановился на углу Восьмой линии и, задумчиво глядя на красный сигнал светофора, стал соображать, как бы половчее добраться до Сампсониевского проспекта.
Именно там, в ресторане «На нарах», я хотел начать свою новую Игру, и первым партнером, с которым я хотел бы встретиться, был Стилет.
Но он об этом еще не знал.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ РУССКАЯ ЛОВУШКА
Глава 9 ВИВАТ, ПЕТЕРБУРГ!
Ресторан «На нарах» располагался на Сампсониевском и не пользовался популярностью у простых людей.
То есть, может быть, он и пользовался бы ею, если бы простых людей пускали в этот очень специальный ресторан. Его тяжелая и толстая дубовая дверь, внутри которой была упрятана десятимиллиметровая стальная плита, могла открыться только перед авторитетным уркой, или бандитом, или человеком, которому была назначена здесь деловая встреча.
Здесь отдыхали, решали вопросы и встречались с партнерами уголовники, которые давно уже завоевали себе нормальную нишу в разношерстном российском обществе. У них были свои газеты, свои радиостанции, так почему же не быть и своему ресторанчику, где можно спокойно, без посторонних, посидеть и покалякать о делах скорбных?
Сумрачное фойе, отделанное темно-зеленым бархатом, слабо освещали тускловатые бронзовые светильники под старину, висевшие на стенах, а на полу лежал новенький палас, которым заменили старый, вытертый и несколько дней назад безнадежно испорченный кровяными пятнами ковер. Пьяный Абрек, похваляясь новеньким «Вальтером», случайно нажал на спусковой крючок и продырявил пьяному Стоматологу ногу. Стоматолог взревел от боли, вытащил старенький «Макаров» и продырявил ногу Абреку. После этого стволы у них отобрали, самих отправили в больничку, где правильный доктор, не задавая лишних вопросов, принялся врачевать незадачливых стрелков, а ковер заменили.
