Владимир Колычев - Брат, держи удар!
— Зачем вы мне это говорите?
— Я не вам это говорю — себе… Я убеждаю себя, что и Никита мертв…
— Зачем?
— Так мне легче будет начать новую жизнь. Жизнь без него…
Может, она с горя тронулась умом?.. Валера внимательно посмотрел на нее. Нет, Марта не производила впечатление сумасшедшей. Напротив, чрезвычайно деловая и рассудительная женщина. И предельно спокойная. Во взгляде и голосе минимум эмоций.
— Вы хотите его забыть?
— И чем скорее, тем лучше.
— Значит, вы не нуждаетесь в моих соболезнованиях?
— Нет, — едва заметно качнула она головой. — Просите сразу денег… Сколько вам надо?
— Я не понимаю, о чем вы!..
— Бросьте, вы все прекрасно понимаете…
Она подошла к ореховому бару, распахнула стеклянные дверцы. Под звуки музыки веселой взгляду открылись разномастные бутылки. Шампанское, водка, мартини, ром, виски…
— Я вам налью водки. Просто водки, — сказала она. — Мы русские люди, мы должны соблюдать традиции…
Валера вдруг понял, что вовсе не прочь выпить. Водка — лучшее средство унять волнение. И закурить бы… Марта будто угадала его желание.
— Можете курить, — разрешила она. Валера опрокинул в себя первую рюмку.
Марта пить не стала. Но пьянеть начала вместе с ним. Взгляд ее вдруг замаслился, в глазах вспыхнул жаркий огонь, щеки порозовели.
Он достал из кармана сигареты, закурил.
— И сколько вам надо? — спросила она.
— Чего надо? — не понял он.
В голове приятно полегчало, в сердце будто кто-то уголька подбросил — кровь жарко заструилась по жилам.
— Вы просите денег. Сколько вам надо?
— Да не надо мне ничего!..
— А я говорю, надо…
Марта плотоядно улыбнулась, подошла к нему, мягко взяла за руку. Валера чуть не задохнулся от возбуждения.
— Двадцать пять тысяч долларов вас устроит?
— Разве я за этим к вам пришел?..
— Значит, устроит… Кстати, а вы знаете, что Никита мне изменял?..
Марта была совсем близко к нему. Он чувствовал жар ее тела, вдыхал пьянящий аромат духов. Но голос ее, казалось, доносился откуда-то издалека…
— Хотите взглянуть, где он это делал? Валера бездумно кивнул.
Марта подошла к своему столу, нажала на какую-то кнопку. И тут же к ней повернулся боком стенной шкаф. Образовался проход в потайную комнату. Марта снова взяла Валеру за руку и вошла туда вместе с ним.
— Это салон отдыха, — объяснила она.
Валера и сам это понял. Он видел обитую красным бархатом комнату, огромный альков в готическом стиле…
Было много чего другого, но Валера глядел только на альков. Сознание заволокла похоть. Он смотрел на ложе и представлял, как будет брать Марту в самых порочных позах…
— Ты хочешь узнать, как Никита изменял мне? — снова будто издалека до него донесся голос Марты.
Он тупо кивнул.
— Что ж, у тебя есть возможность…
Валера чуть не разрядился в штаны, когда увидел Марту. Совершенно голая — когда только успела раздеться? — она легла на постель. Выставила на обозрение красивую грудь, свела ноги вместе и положила их набок. Соблазнительная линия бедра…
Валере показалось, что он зарычал, как голодный зверь. Но при этом продолжал стоять на месте.
— Ну, что же ты застыл?..
Марта поманила его к себе пальчиком. Терпеть больше не было сил. На ходу срывая с себя одежду, Валера рванулся к ней…
* * *— Значит, ты ее трахнул, да?..
Будто не голова у него, а колокол. И кто-то со всего маху долбанул по ней железным прутом. В ушах загудело, волосы вздыбились. Валера подскочил как ужаленный. Сел на кровать.
Обвел взглядом комнату. И облегченно вздохнул. Это его спальня, рядом в постели Лелька.
— Ну так что, трахнул? — повторила она вопрос. Снова голова загудела. Даже черепная кость задрожала. Комната словно зашаталась. И боль…
Валера обхватил голову руками. Тихонько застонал.
— Что, стыдно?..
— Лелька, что мы вчера пили?..
— Мы?! Вчера?! Ты что, издеваешься?.. Откуда я знаю, что ты жрал у своей Марты…
— У своей Марты?! Может, это ты издеваешься?..
— Ну да, конечно. Вчера на бровях домой приполз. Сказал, что Марту чпокнул. На колени передо мною встал. Плакал, прощения просил. Последней сволочью себя обзывал. Я-то, дура, и поверила, что ты каешься. Даже простить тебя хотела… А тебя как переклинит. Начал в грудь себя кулаком бить. Кричать, что саму Марту Брат поимел. Рассказывал, сколько раз, в каких позах, куда…
Валера застонал еще громче. Уже не от боли. А от стыда…
Он помнил, как барахтался в постели с Мартой. Помнил, что долго занимался с ней сексом. Им обоим было чертовски хорошо… Но ведь он-то думал, что это сон. А Лелька развеяла его иллюзии.
— Значит, это все было на самом деле…
— Ой, ой, ой! Только не надо тут передо мной заблудшую овцу разыгрывать… Выразил, значит, соболезнование…
— Сам не знаю, как все получилось…
Да его расстрелять мало. Трахнуть вдову друга сразу после его гибели…
— Ничего понять не могу… Она мне водки налила. Граммов пятьдесят, не больше. И я запьянел… Даже нет, не запьянел. Башню снесло, начисто. Не соображал, что творил. Как будто не со мной все это было…
— Ага, не с тобой, с Васей Жопиным! — фыркнула Лелька.
— Издеваешься, да?.. Ну издевайся, издевайся, мало мне, скоту.
— Вот, уже лучше, скотом себя называешь…
— Может, мне застрелиться, а?.. Я же себе этого никогда не прощу.
— Ага, застрелись… Жаль, рогатки нет… Валера тяжко вздохнул.
— Марту понять не могу. Зачем она так со мной?..
— Ну да, конечно, Марта во всем виновата… Хотя, может быть, я ее понимаю. По себе знаю, как трудно без мужика… А вот как ты мог?..
— Я ж говорю, будто не со мной это было…
— С тобой, не с тобой, а счет-то в твою пользу. Два — один. Сначала Лерку трахнул, потом до Марты добрался. Два раза мне против одного изменил… Как ты мог, а?..
Валера непонимающе уставился на Лельку. Вот зараза, он душу перед ней изливает, распинается, а ее одно волнует — кто кому больше изменил, она ему или он ей…
— Ну чего вытаращился? — раздраженно спросила она. — Думал, я тебе мораль читать буду. Да на фига ты мне сдался со своей Мартой!.. За Никиту обидно, это да. Не знал, какую змею на груди пригрел… И за себя обидно. Я как порядочная решила в узел себя завязать. Чтобы никаких больше измен — даже если до смерти хочется. И ведь ни разу больше на сторону не гульнула. Хотя была возможность. Красавчик один подвернулся, могла бы с ним перепихнуться. Сил не было, как хотелось. А ведь стерпела. Ради тебя стерпела. И поняла, что смогу всю жизнь терпеть. Чтобы только с тобой… А ты!.. Понесло тебя, кобеляку позорного!..
— Все сказала?
— Все!..
— Тогда пошла отсюда!..
— Куда?..
— Сама знаешь куда…
— Ах так!.. Тогда я и пойду. Куда послал, туда и пойду!..
В бешенстве она слетела с постели. Начала одеваться.
Валера наблюдал за ней.
— Ну чего вытаращился?..
— А того…
Лелька покрутила пальцем у виска, присвистнула. И продолжала одеваться.
Кожаные штаны, кофточка. Трюмо, расческа. Мазнула себя косметикой. Можно уходить. Но в дверях комнаты остановилась. Будто передумала. Повернулась к нему лицом, озабоченно посмотрела.
— А деньги она дала?
— Обещала…
— Так дала или обещала?
— И дала, и обещала… А может, она уже перевела их на наш счет?..
— Сейчас разберемся! Лелька выпорхнула из комнаты.
Дура, полная дура… Никита погиб, Светлов, Вершинин на тот свет за ним отправились. Хотя бы для порядка попереживала… Нет, ее деньги волнуют. А может, это защитное свойство памяти — отметать все плохое?..
Она снова влетела в комнату. Радостно возбужденная. И с ходу начала раздеваться.
— Эй, я не понял! — изумленно протянул Валера, когда она в чем мать родила спланировала в кровать.
— А что тут понимать? — Она плотоядно облизнула губы. — Всю жизнь мечтала переспать с дорогой валютной проституткой!..
— Что?!
— Что слышал.
— Это кто проститутка?..
— Ты, мой милый. За двадцать пять штук баксов отдался…
— Стерва!
— Твоя стерва…
Она коснулась рукой самого горячего места на его теле. Сразу стало еще горячей.
— Деньги на счет поступили… Ах ты моя проституточка!..
Лелька прильнула к нему и заставила забыть обо всем на свете. Валере было жуть как хорошо, он даже не обратил внимания на ее слова.
— А счет я все-таки сравняю…
* * *Валера возвращался из магазина. В двух шагах от его дома супермаркет.
Только не дали ему спокойно сумку до дома донести. Возле подъезда его ждали. Пять крепких парней. Среди них особо выделялся Харлам. И Сникин здесь же. Оба хищно улыбались, злорадно скалили зубы. Их дружки угрожающе потирали кулаки.
