Александр Бушков - Пиранья. Звезда на волнах
– Самолет?
– Очень похоже. Звук сверху идет.
– Подождем пока. – Ощерясь, гаваец передернул затвор. – Нужно же посмотреть, кого черт несет… У береговой охраны и егерей, чтобы ты знал, есть и самолеты…
– Думаешь, по наши души? Уверен?
– Да ни в чем я не уверен! – шепотом огрызнулся Джонни. – Но все равно нужно переждать…
Мазур был с ним полностью согласен. Перехватывая руками ветки, они завели лодку подальше в чащобу – но так, чтобы видеть лагуну. Пошарив в носовой части, представлявшей собой ящик, Джонни извлек бинокль – судя по тому, что краска почти целиком сошла с желтоватой меди, довольно преклонного возраста. Однако стекла целы.
Приложив к глазам лишенные резиновых кружочков окуляры, Джонни уставился на безмятежную гладь лагуны. Стрекот мотора усилился, он приближался, опускался, наплывал…
Белый гидроплан с двойной синей полосой вдоль борта совершенно неожиданно для них вынырнул из-за косматой стены джунглей, заложил вираж над противоположным берегом, снижаясь в плавном развороте, миновал место, где укрывалась лодка, пошел в дальний конец лагуны, целеустремленно теряя высоту… Судя по тому, как он шел, уверенно, не рыская, пилот садился здесь не впервые.
– Срань господня, – сквозь зубы процедил Джонни. – Кого еще принесло? Что-то не видел я здесь раньше таких вот птичек…
– А ты давно был здесь последний раз? – спросил Мазур.
– Дай подумать… Месяцев семь.
– Почти что вечность, – хмыкнул Мазур. – Сам же говорил – остров необитаемый, на удобном месте… Кому-то приглянулся… Береговая охрана, нет?
– Ни черта, – сказал Джонни. – Во-первых, нет эмблем, во-вторых, у них отроду не водилось таких вот игрушек. Старые «Каталины» и прочая рухлядь, ничего похожего… А здесь попахивает хорошими деньгами, определенно. Какой-нибудь долбаный миллионер прилетел половить рыбку, потрахать на природе дорогих девок…
– Ну и?
– А что делать? – прямо-таки скрипя зубами, протянул гаваец. – Нам все равно нужно плыть во-он туда, метрах в двухстах правее места, где они причалили, есть проход…
– А сушей, в обход?
– Километров восемь. Ноги собьешь по чаще.
– Так что, плывем?
– Погоди, погоди, – не отрываясь от бинокля, процедил гаваец. – Штопор в заднице? Нужно осмотреться, мы вдалеке от цивилизации, и нравы в этих краях простые… ш-шит!
Он опустил бинокль, медленно-медленно, словно у него отнимались руки.
Мазуру крайне редко случалось видеть, чтобы люди бледнели так молниеносно и качественно, – как стена, как мел… Гаваец застыл в нелепой позе, безнадежность и страх читались на лице так явственно, что Мазур не задал ни единого вопроса, и без того чуя, что произошло нечто крайне скверное. Он только вынул бинокль из закостеневших пальцев – Джонни даже не пошевелился, руки у него были, как ватные.
Десятикратная оптика сократила разделявшее их расстояние до сущего мизера. Действительно, все это никак не походило на визит беспечного миллионера, вздумавшего устроить пикник на природе в компании вышколенных лакеев и дорогих шлюх…
Те двое, что выскочили первыми, стояли по щиколотку в воде, настороженно озираясь и держа наготове американские штурмовые винтовки, – современная модель, очень современная… К ним присоединился третий, с такой же пушкой.
Все это время мотор гидроплана продолжал работать, хотя винт не вращался. Вполне разумная предосторожность для того, кто ожидает столкнуться с чем-то непредвиденным… Ага, из леса показались еще трое, столь же солидно вооруженные. Короткий обмен неслышными Мазуру репликами. Бесполезно и пытаться прочесть по губам, о чем они там, – среди них нет ни одного европейца, значит, разговор определенно идет на каком-нибудь экзотическом наречии…
Ага! Кажется, все в порядке. Стволы винтовок опустились. Еще трое, уже без оружия, побежали к самолету. Один из вооруженных предупредительно придержал дверцу, словно имел дело с шикарным лимузином, и из гидроплана с величайшими предосторожностями, будто хрустальную вазу, стали выгружать полную китаянку лет шестидесяти – ее бережнейшим образом вынесли на сухое место, утвердили на ногах, застыли вокруг в столь почтительно-выжидательных позах, что Мазур не удивился бы, обнаружив у них виляющие хвосты.
– Что там? – мертвым голосом спросил гаваец.
– Какая-то баба, – ответил Мазур.
– Дай посмотреть… Ш-шит… Срань господня…
Это невозможно было представить, но Джонни побледнел еще больше. И тут до Мазура дошло, он негромко спросил в приливе озарения:
– Мадам?
– Мадам, – севшим голосом повторил гаваец. – Все, как трепался этот… Я ее, конечно, не видел раньше, но как раз про такой аэроплан болтали… Про уединенное бунгало… За семь месяцев успели, надо же… А впрочем, что удивительного, с их-то возможностями, с их-то денежками… Мне привиделось или дом вон там, левее?
Мазур вырвал у него бинокль, всмотрелся опытным глазом, привыкшим искать на местности хорошо замаскированные произведения человеческих рук. В самом деле, бунгало. Аккуратный домик с плоской рифленой крышей, выкрашенный в светло-зеленый цвет, прекрасно вписанный в ненарушенную чащобу. Заметить его сверху, с воздуха, решительно невозможно – только с воды или с земли можно высмотреть, находясь поблизости. Ах, вот как, еще и пулемет на треноге… быть может, и не единственный. А вон там, за домом? Бухточка, в которой сквозь деревья просматриваются два мощных катера…
– Может, мы зря паникуем? – спросил Мазур, опустив бинокль.
– Какое там зря… – печально отозвался Джонни. – Все, как говорили.
– Я так понимаю, за водой мы не пойдем?
– Туда? Ты что, свихнулся? Чтобы заметили? Ноги бы унести, какая там вода, смыться бы, и я в рот ни капли не возьму до самого Катан-Панданга… Господи, пронеси… – Он пробормотал что-то на непонятном Мазуру языке, быть может, и на родном. – Вокруг острова наверняка шныряют катера, охрана у нее почище, чем у нашего долбаного президента…
– Так это и понятно, – сказал Мазур. – Кому нужен ваш долбаный…
– Да заткнись ты! Плывем, осторожненько! Они ж из нас решето сделают в два счета, там столько стволов…
С последним утверждением Мазур был полностью согласен – не на все сто, но не настолько, чтобы пренебрегать угрозой. Если прижмут, остаться в живых можно, лишь чесанув в джунгли. Там-то они его черта лысого возьмут… но вот, опять-таки, что дальше? Если молодчики королевы пиратов тем временем засекут и захватят шхуну? Придется вести партизанскую войну в одиночку, выжидая оказию… Если Мазур окопается в джунглях, достать его будет трудненько, а вот у него самого появится немало шансов… но что, если они всем скопом чесанут с острова, на самолете и всех имеющихся в наличии плавсредствах, бросив засвеченную дачу? Вот тогда придется робинзонить всерьез…
Думая над всем этим, он старательно перебирал ветви, стараясь не колыхать ими. Лодка помаленьку продвигалась по-над бережком, гаваец то помогал ему, то хватал бинокль и таращился в сторону пиратского аэроплана – он заразил Мазура своей уверенностью, и тот уже не сомневался, что столкнулся с королевой пиратов. Опять-таки пулемет и прочие серьезные стволы…
Оказавшись в первом же узком проходе среди скал, гаваец схватил весла и принялся грести так, что они, право слово, гнулись. Мазур, бесцеремонно завладев «Томпсоном» (уже без всяких протестов со стороны охваченного смертной тоской Джонни), сидел в напряженной позе, готовый попотчевать огнем встречного – или погоню, окажись таковая на хвосте.
Но никто за ними пока что не гнался. Они, наконец, оказались в море, и гаваец, гребя столь же отчаянно, как будто по пятам гнались черти со всего света, помчал дюральку к шхуне. Приготовив автомат, Мазур через его плечо наблюдал за палубой. Нет, не похоже, что их кораблик захвачен, – все-таки торчат на палубе в прежних ленивых позах, беззаботно дымя погаными индийскими сигаретками…
Дюралька со стуком впечаталась в борт шхуны. Одним прыжком перемахнув на палубу, гаваец, задыхаясь, спросил:
– Никого не было поблизости?
Мазур, хозяйственно переправив на палубу канистры и оружие, поднялся следом. Батак по кличке Майки равнодушно сказал:
– С полчаса назад прошел катер, босс. Вон оттуда вон туда. Хороший катер, сильный. Нас они вроде бы не видели…
– Поднимай паруса, живо! Уходим!
– Босс, что стряслось? – зевнул батак.
– Все паруса, живо! Здесь мадам Фанг!
Существуй некий мировой рекорд по самому скоростному снятию с якоря, подъему парусов и выходу в открытое море, он, несомненно, был бы моментально бит экипажем шхуны. Дюралька словно сама собой вспорхнула на палубу, все паруса без малейшего, казалось, вмешательства людей взлетели, распускаясь с хлопаньем, наполняясь ветерком, незадачливые «джентльмены удачи» носились по палубе так рьяно, словно их волшебным образом стало втрое больше, даже Пенгава с Манахом, вроде бы провинциальные дикари, опрометью кинулись помогать, бестолково суетясь, – судя по их виду, оба не раз слышали это женское имечко и не связывали с ним ничего хорошего…
