Без воздуха - Загорцев Андрей Владимирович

Какой-то офицер, работавший за столом, сказал моему командиру:

— Привет, Володя! Ну что, утверждать пришел? Давай, показывай свои мазилки. Сейчас шеф подойдет, смотреть будет.

У меня в животе захолодело. Поповских так и не удосужился проверить мою мазилку. А вдруг я сделал что-то не так? Подводить командира нельзя.

Каплей кивнул мне. Я дрожащими ручонками развернул плакат и вытянул руки повыше, чтобы всем было видно как следует.

Офицеры, находившиеся в кабинете, подошли ко мне и стали рассматривать плакат. Я начал мандражировать как перед парашютным прыжком.

— Зашибись! — произнес какой-то офицер. — Давай я согласую и пойдем к шефу. — Он выдернул плакат у меня из рук, разложил на столе, расписался, еще раз бегло осмотрел и приторно сладким голосом спросил: — Володенька, а кто это рисовал? Неужто ты сам? Ни за что не поверю. Ты обычно к штабной культуре всегда относился наплевательски.

— Да, сам неделю мучился, — ответил каплей и ухмыльнулся. — Весь по уши в ластиках и карандашах сидел.

— Ладно, пойдем к заму по боевой.

Поповских взял плакат, глянул на меня и скомандовал:

— Стоять здесь, у двери! Шаг влево-вправо — расстрел через повешенье! Вспоминайте занятие по иностранным армиям! Приду — спрошу! Поняли, товарищ матрос?

— Так точно, товарищ капитан-лейтенант! — браво гаркнул я.

Командир ушел.

Я же начал перебирать в памяти то занятие по иностранным армиям. Что там вспоминать-то? Мы же свои штатные структуры учили. На хрена он мне это напомнил?

Ко мне подошли два штабных офицера и начали осматривать, словно какое-то заморское диво.

— Маатросиик, а кто плакатик рисовал? Не ты случайно? — начал очень вежливо допрашивать меня один из них.

Сейчас, того и гляди, баночку под задницу предложат, чаем напоят. Вон у них какой красивый электрический чайник, а заварничек фарфоровый. Нам бы такой в баталерку.

— Матросик, не стой столбом, не бойся, твоего капитана еще минут десять будут мурыжить. — Тут же резкий переход к командному рыку: — Отвечай! Кто рисовал плакат?

Я от неожиданности вздрогнул, открыл рот, и, наконец-то догадался, что имел в виду каплей. Я ведь обещал ему, что никто!..

— Капитан-лейтенант Поповских всю неделю сидел в баталерке! Два листа ватмана испортил! — гаркнул я.

— А не ты это случайно рисовал или другой какой матрос? — продолжил допрос офицер.

— Никак нет! Капитан-лейтенант лично рисовал! Я вообще не видел, рукопашкой занимался и… — Я намеренно начал сбиваться и пучить в глаза, изображая усиленную мозговую деятельность.

— Ага, оно и видно. Вся морда вон как изрисована. Ты не пугайся, матрос, передай тому, кто рисовал, что нам чертежник нужен. Служба здесь — халява! Ни бегать, ни прыгать…

— Так точно! Я передам капитану-лейтенанту Поповских, что служба здесь — халява!

— Ты действительно в голову ударенный. Иди за дверь — жди там своего командира.

Я развернулся через левое плечо, строевым шагом вышел из кабинета, но краем уха услышал-таки:

— По-моему, матросик пиздит.

Глава 16

В той самой бухте, где мы проводили первые стрельбы с воды, уже находилась группа годков. Они выставили оцепление, надувавших баллоном акваланга резиновую лодку и потрошили какие-то мешки.

Спуститься по тропинке Поповских нам не дал. Всем опять пришлось лезть по скальному карнизу, спрыгивать на берег, сохраняя боевой порядок, ползать по песку и перекатываться. Все разведчики в группе постанывали, покряхтывали, словно столетние старички.

Чего добивается Поповских? Зачем он заставил нас снова напрягаться, когда можно было спокойно спуститься по тропинке?

— Сейчас махом спустились бы, если бы у нас шкертик какой был, — сказал Федос.

Да, точно! Второй раз здесь, а в голову прийти не могло, что мы легких путей не ищем. Сам Поповских, не снимая рюкзака, держа автомат в руке, просто спрыгнул на песок, сразу же перекувыркнулся и был уже на ногах.

На берегу мы надели спасательные жилеты, пристегнули автоматы по-морскому. Разведчики, имевшие ночные прицелы, поставили их на свое оружие, обернули полиэтиленовыми пакетами и обмотали изолентой.

Ничего другого мы сделать не могли. Я слышал, что есть штатные водонепроницаемые чехлы, да только не в нашей армии.

Мы снова забрели в воду по пояс. Я получил прибор бесшумной беспламенной стрельбы и бил по мишеням патронами уменьшенной силы. С попаданиями у меня опять ничего не вышло. Я помнил, что вода скрадывает расстояние, но промахивался.

Когда мы вышли на берег, один матрос взглянул на меня, ткнул пальцем сначала в свой глушак, потом — в прицельную планку.

Точно! У меня в нагрудном кармане лежала еще одна планка, завернутая в вощеную бумажку. Ее надо ставить, когда стреляешь с глушителем.

Я перекатился за камень и быстренько поменял прицельное приспособление.

Поповских приказал осмотреть мишени. А зачем? И так ясно, что не попал. Проковырять, что ли, дырку в фанере?

Все-таки, когда мы стреляли уже из положения по грудь, я попал. Получилось у меня это инстинктивно. Я старался привстать на цыпочки, не упасть от волн прибоя, вытягивал руки, чтобы не замочить магазин и в момент прицеливания просто повернул автомат боком, рамочный приклад положил на предплечье. Есть!

Выход на берег, к мишеням. На этот раз я с гордостью похлопал ладонью по листу фанеры и заткнул пробоины обломками веточек.

Следующий заход в воду. Теперь уже будут стрелять только разведчики, автоматы которых оснащены ночными прицелами глушаками. Зашли по колено, по грудь, по шейку. Когда же каплей нас остановит? Все, идти уже невозможно.

Мы положили автоматы на затылки, засунули пристегнутые магазины за воротники жилетов и поплыли. Хуже всех приходилось разведчикам с ночными прицелами. Попробуйте поплавать с такой бандурой!

Вот Поповских, все ему неймется! Сам он плывет на спине, высунувшись из воды по пояс и положив автомат на грудь. Ему хорошо — он в ластах, а мы босиком.

Мы вытянулись в линию и повернули к берегу. А там творилось что-то странное. Матросы из подгруппы обеспечения что-то кидали в воду, закладывали между камней и тихой сапой расползались по своим местам. Надо Зеленого предупредить, чтобы был осторожнее.

Мне стрелять не надо. Но задача у меня не менее ответственная. Я буду служить опорой для приятеля.

Я заплыл чуть вперед Зеленова, тот ухватился за пояс моего жилета. На плечо мне бухнулся ночной прицел, вода заливала лицо.

Сейчас мне настанет военно-морской трындец.

— Нормально, руки свободные, — не обращая на меня внимания, пробурчал Зеленый, начал прицеливаться, и моя физиономия полностью ушла под воду.

Я вынырнул, глотнул воздух и сбил напарнику прицел.

— Млять! Это мы еще не ночью стреляем и прицелы не включаем! Что будет, когда стемнеет? — заявил Зеленый. — Постарайся не шебуршиться.

Автомат на моем плече начал дергаться. Зеленый отстрелялся, а я каким-то чудом остался в живых. Давление на спину исчезло.

— Выход на берег! — приказал каплей.

— Осторожнее, старшаки, по-моему, береговую линию минировали, — пропыхтел я напарнику.

Вскоре мы узрели несколько поплавков малых противодесантых мин, обошли их, выбрались на берег.

Проверка оружия, патрон из патронника, к мишеням. Надо же, кто-то даже попал!

Все, перерыв.

Поповских снова схохмил над нами. Мы не побежали в часть на обед. Не приехал ротный старшина Аничков с термосами. Вся группа начала оборудовать дневку среди скал.

Я скреплял резиновыми жгутами плащ-палатки и вполголоса допрашивал Федоса:

— Саня, как мы без обеда будем? Я жрать хочу, капец! Желудок сводит! У меня во фляжке только чай с завтрака.

— Каплей запретил мне сухпайки из баталерки брать, велел их опечатать типа на случай войны или еще чего.

— Жопа полная! Надо было на завтраке хлеба припрятать по карманам.