Андрей Воронин - Бросок Аркана
Но и в той сложной цепочке связанных общим делом людей, где главным являлся сам Борис Степанович, тоже произошел непонятный сбой, и теперь голова генерала пухла и раскалывалась от навалившихся вопросов.
"А может, все к лучшему? – подумал вдруг Тихонравов, в который раз возвращаясь в мыслях к предстоящей вечером встрече. – Может, разрешится все наконец? Может, я хоть что-то начну понимать? А может, попрошу у Мусы помощи. В конце концов, если он увидит, что я чист, может и помочь – бизнес-то у нас общий".
В душе он понимал, что Муса – не такой человек, что за его помощь придется платить по отдельному тарифу, что Багиров может и просто отказаться, предлагая генералу самому решить все свои проблемы и даже назначить, как ультиматум, срок для их решения.
Но ведь генералу Тихонравову хотелось надеяться на лучшее! Ведь до этого странного сбоя все шло так хорошо, так красиво!
Поэтому Борис Степанович усилием воли отогнал от себя предчувствие беды и настолько хорошо справился со своими чувствами, что даже смог приветливо улыбнуться входившему в его кабинет журналисту.
* * *Николай Самойленко предчувствовал с самого начала, что эта его командировка будет не из легких. И не масштабность темы репортажа, и не дальность региона, в который он отравлялся, навевали эти мысли. Отнюдь.
Он, наоборот, был бы рад, если бы удалось охватить все, начиная от внутриполитической ситуации в Таджикистане и кончая бытом и особенностями службы там российских пограничников. Опасался скорее он бешеного противодействия своей работе со стороны местного начальства и военного руководства.
Вообще-то на канал ОРТ в Таджикистане работало несколько неплохих журналистов, люди ездили и в командировки в этот регион, но, вспомнив о потрясающей способности Самойленко добывать сенсации, руководство редакции пошло навстречу журналисту и с легкостью согласилось на некоторые расходы по организации его поездки.
А выбрал этот регион для своего первого репортажа Коля не случайно. Его давно уже, с первых же дней приезда в Москву, привлекла проблема – наркомании. После тихого в этом отношении Минска и относительно спокойной Одессы московские улицы буквально поразили его: наркоманы и распространители наркотиков особенно даже и не прятались, устроив главную тусовку буквально под носом у чекистов.
Он видел уже однажды похожую ситуацию, когда работал на Белорусском телевидении. Тогда в Светлогорске, далеко не самом крупном райцентре страны, известном разве что своим химкомбинатом и большим удельным весом молодежи в структуре населения, вспыхнула настоящая эпидемия СПИДа: количество заболевших и вирусоносителей на тысячу жителей превысило все возможные "нормативы".
Самойленко с бригадой Агентства телевизионных новостей послали в Светлогорск, чтобы разобраться в ситуации на месте.
То, что увидел тогда Николай, действительно впечатляло: районная больница была, можно сказать, переполнена "спидолами", как называли вирусоносителей и заболевших в городке, и еще нескольких тяжелобольных уже отправили в Минск, в столичный центр, где пытались лечить СПИД.
Врачи и руководство здравоохранения и города, и всей республики в своем мнении были единодушны: главная причина эпидемии СПИДа – наркомания. По их самым осторожным оценкам, в городе каждый третий молодой человек регулярно употреблял наркотики. Регулярно!
И вот тогда-то, услышав эти цифры, Николай понял, что за странная молодежь живет в Светлогорске – отчего это у них такие отрешенные взгляды, качающаяся походка, неуверенные движения. До него дошло наконец, что все эти странные ребята, привлекшие его внимание, как только он попал в городок, были, что называется, под кайфом.
В Москве, конечно же, не шлялось в открытую столько наркоманов, как в Светлогорске или в каком-нибудь Амстердаме, но по легкости добывания кайфа, по открытости продаж столица России, безусловно, оставила далеко позади себя все остальные города европейской части СНГ и вскоре вполне могла бы потягаться на равных и с признанными столицами наркобизнеса Западной Европы.
По крайней мере, первое впечатление Самойленко от нового для него города оказалось именно таким. Тогда-то и заинтересовался Николай происхождением столичных наркотиков, тем более что если в том же Светлогорске, например, основными наркопрепаратами являлись традиционная маковая вытяжка или, реже, эфедрин, то в Москве без проблем продавались самые "модные", самые "крутые" вещества – и морфин, и героин, и крэк, и даже синтетический ЛСД, на который человек "садился" сразу, с первой же дозы.
Аккуратно прощупывая торговцев и завязав несколько мимолетных знакомств – всего за пару "косячков" – среди наркоманов, Коля Самойленко узнал, что большая часть всей продаваемой в столице наркоты – не из такого уж и дальнего зарубежья.
Да, конечно, попадались и редкие экземплярчики порошка, проделавшего до Москвы сложный и запутанный путь чуть ли не через все континенты. Но в основном наркотики всех видов были родом из Таджикистана, Казахстана и прочих суверенных государств Средней Азии и Закавказья.
Справедливости ради надо, конечно, отметить, что небольшие партии зелья попадали и из Беларуси, с Украины или откуда-нибудь из-под Воронежа, Но это была слабодействующая дешевка – для совсем уж обнищавших или начинающих: все та же маковая соломка или европейская конопля.
Тогда и созрела у Николая мысль попробовать проследить пути транспортировки наркотиков в Россию. Он хотел по возможности заснять на видеопленку работу "гонцов" или посредников, затем, в порядке очередности, распространителей и покупателей и в идеале подготовить целый цикл передач, с аргументами и фактами на руках и с интересным видеорядом на пленке, посвященный наркотикам и наркоманам.
Он не был уверен ни в успехе своей командировки, ни в том, что она окажется для него столь же легкой и безопасной, как та давнишняя поездка в Светлогорск. Поэтому, в очередной раз порадовавшись, что Наташка с дочкой еще не перебрались к нему в Москву, он съездил в Минск попрощаться.
Коля сказал жене, что начальство посылает его на Дальний Восток – разбираться, что там происходит у перманентно бастующих шахтеров. Он наврал про долгую далекую дорогу, про множество городков и шахт, которые ему предстояло объездить, о куче материала, который надо было отснять и подготовить к эфиру, и предупредил жену, что вряд ли появится раньше, чем через три месяца.
– Ты хоть звони нам, чтобы мы здесь без тебя с ума не сходили, – попросила его тогда Наташка, с тоской глядя мужу в глаза.
– Конечно, – не совсем уверенно ответил Николай, отводя взгляд. Он не был уверен, что ее просьбу удастся выполнить. Но все же, наврав своим любимым женщинам, Самойленко почувствовал себя спокойнее – по крайней мере, переживать они там, в Минске, будут меньше, если весточка от него не придет ни через месяц, ни через три.
Пусть уж лучше думают, что он лазает с камерой по шахтам Дальнего Востока, чем знают, что он мечется под пулями по горам Таджикистана!
О своей поездке и ее истинных целях Николай рассказал только Бондаровичу, попросив друга в случае чего…
Но Банда оборвал его на полуслове:
– Не каркай, придурок. Не на прогулку и не на пикник едешь. А если потеряешься где-то – из-под земли достану, можешь не сомневаться.
А потом, помолчав, Банда добавил:
– А что Наташке пока ничего не сказал – может, оно и к лучшему…
Пока что самые худшие предположения Самойленко о всяческом противодействии его планам со стороны чиновников не оправдались. С командировкой все складывалось как нельзя более удачно.
То ли официальное письмо с просьбой о содействии, направленное телевидением в адрес Министерства обороны, стало тому причиной, то ли вообще заинтересованность военных в том, чтобы россияне знали как можно больше об их службе в "горячих точках" (в которую трудно было поверить), – то ли новые веяния в военном ведомстве, загулявшие по его коридорам и кабинетам после смены министра, но факт оставался фактом: Самойленко удалось с легкостью пройти все предварительные ступени переговоров и всюду получить "добро", и благожелательные напутствия.
Теперь оставался последний "бастион" на пути к Таджикистану – генерал-лейтенант Тихонравов, начальник управления штаба ВВС. От него в конечном итоге зависело, каким способом придется Самойленко добираться до границы с Афганом и удастся ли ему разобраться, как работает в том регионе российская военно-транспортная авиация.
И вот теперь Коля сидел напротив Бориса Степановича. Выражение лица генерала не предвещало журналисту удачи – за улыбкой, с которой встретил Тихонравов вошедшего в кабинет Самойленко, явно угадывались недовольство, напряжение и какая-то необъяснимая тревога.
