Алистер Маклин - «Ураган» с острова Наварон
— Нет, спать нужно сейчас.
— Почему сейчас?
— Почему сейчас? — Мэллори смотрел в пространство и, казалось, не замечал присутствующих. — Потому что, вполне вероятно, сейчас — единственное время которое у нас есть.
Рейнольдс но-новому взглянул на него. Впервые за весь день его лицо не выражало враждебности и подозрения. Глаза Рейнольдса говорили о напряженной работе мысли и первых слабых проблесках понимания.
Колонна на плато Ивеничи продолжала утрамбовывать снег, но в своем движении люди уже не напоминали людей. Находясь в крайней степени усталости, они шагали на подгибающихся ногах, словно роботы, а не живые существа, словно зомби, воскресшие из мертвых, с перекошенными от боли лицами. Каждые несколько секунд кто-нибудь спотыкался, падал и уже не мог подняться; его подхватывали и относили к краю взлетной полосы, где на снегу в почти коматозном состоянии лежали десятки и сотни людей и где партизанки торопливо подносили им кружки с горячим супом и щедрые порции ракии, чтобы восстановить силы в этих закоченевших измученных телах.
Капитан Вланович повернулся к полковнику Визу. Весь его облик и тон говорили о серьезных переживаниях.
— Это безумие, полковник, безумие! Это… это невозможно, вы же видите — невозможно. Мы никогда не… Глядите, двести пятьдесят человек вышли из строя за первые два часа. Высота, мороз, полный упадок сил. Это безумие.
— Вся война — безумие, — невозмутимо произнес Виз. — Свяжитесь по рации. Пусть пришлют еще пятьсот человек.
Глава 8
ПЯТНИЦА
15 час. 00 мин. — 21 час. 15мин.
Итак, час настал, и Мэллори знал это. Посмотрев на Андреа, Миллера, Рейнольдса и Гроувза, он понял, что и они знали это. В их лицах он отчетливо прочел то, что испытывал сам — напряжение, готовое прорваться в любую минуту, состояние взведенного курка — коснись его, и раздастся выстрел. Он наступал всегда, этот момент истины, который отбрасывал все второстепенное и обнажал истинную сущность человека. Мэллори подумал о том, как поведут себя Рейнольдс и Гроувз, и решил, что с ними проблем не будет. Ему и в голову не пришло задать тот же вопрос о Миллере и Андреа — он слишком хорошо знал их: Миллер в безвыходных ситуациях был способен на самые рискованные поступки, в то время как Андреа, обычно добродушно-веселый‚ и несколько апатичиый, преображался до неузнаваемости, сочетая холодно-расчетливый ум с сокрушительной физической силой. Мэллори не знал другого такого человека ни по чьим-то рассказам, ни по собственному опыту. Когда Мэллори заговорил, голос его звучал, как всегда, ровно и бесстрастно.
— Вылет предполагается в четыре часа. Сейчас три. Если повезет, то застанем их врасплох. Все ясно?
— Вы хотите сказать, что если затея сорвется, мы будем уходить с боем? — с удивлением и, как бы не веря собственным словам, спросил Рейнольдс.
— Ваша задача стрелять и стрелять без промаха. Это приказ, сержант.
— Клянусь Богом, — произнес Рейнольдс, — я просто не понимаю, что происходит. — Выражение его лица действительно подтверждало, что он отказался от всяких попыток понять происходящее.
Мэллори и Андреа вышли и неторопливым шагом направились через лагерь к хижине Нойфельда.— Они что-то затевают, знаешь? — сказал Мэллори.
— Знаю. Где Петар с Марией?
— Спят, наверное. Они ушли из хижины пару часов назад. Мы заберем их позже.
— Позже может оказаться слишком поздно… Они в большой опасности, мой Кийт.
— Но что же делать, Андреа? В течение последних десяти часов только об этом и думаю. Дьявольский рйск, но рискнуть придется. Ими можно пожертвовать, Андреа. Ты же знаешь, что будет, если я сейчас раскрою карты.
— Естественно‚ — угрюмо отозвался Андреа. — Это был бы конец всему.
Они вошли в хижину Нойфельда, не удосужившись постучать. Нойфельд, сидевший за письменным столом рядом с Дрошни, посмотрел на вошедших с удивленным раздражением и взглянул на часы.
— Я же сказал в четыре, а не в три, — отрывисто-грубо произнес Нойфельд.
— Простите, мы ошиблись. — извинился Мзллори. Он закрыл дверь. — Пожалуйста, без глупостей.
Нойфельду и Дрошни было не до глупостей, как, впрочем, и любому другому, окажись он на их месте, поскольку прямо в лицо им смотрели дула двух «люгеров» с прикрученными перфорированными глушителями. Нойфельд с Дрошни просто сидели не шевелясь, и выражение шока постепенно исчезало с их лиц. После длительной паузы Нойфельд наконец заговорил с некоторой запинкой.
— Я серьезно просчитался в недооценке...
— Молчать. Разведчики Брозннка установили местонахождение четырех британских агентов, попавших в плен. Нам приблизительно известно, где они. Вам же известно точно. Отведете вас туда. Немедленно.
— Вы с ума сошли, — сказал Нойфельд убежденно.
— Обойдемся без ваших замечаний. — Андреа подошел к Нойфельду и Дрошни сзади, вынул из кобуры пистолеты, извлек обоймы и вернул пистолеты обратно. Затем прошел в угол, подобрал два «шмайссера», вынул из магазинов патроны, вернулся к столу и положил на него автоматы — один перед Нойфельдом, другой перед Дрошни.
—— Будьте любезны, джентльмены, — вежливо сказал Андреа. — Теперь вы вооружены до зубов.
— А если мы откажемся пойти с вами? — злобно спросил Дрошни.
Вежливость Андреа как рукой сняло. Он неспешно обошел стол и с такой силой двинул глушителем «люгера» в зубы Дрошни, что тот вскрикнул от боли. — Пожалуйста... — Голос Андреа звучал почти умоляюще. — Пожалуйста, не искушайте меня.
Дрошни благоразумно замолчал. Мэллори перешел к окну и выглянул, осматривая территорию лагеря. В тридцати футах от хижины Нойфельда разместилась группа четников, человек десять-двенадцать, все с оружием. В противоположном конце лагеря дверь в конюшню была открыта, а это означало, что Миллер и двое сержантов заняли позицию.
— Сейчас вы пройдете через лагерь к конюшне, — заявил Мзллори. — Ни с кем не разговаривать, никаких знаков и сигналов кому бы то ни было. Мы будем идти следом на расстоянии десяти ярдов.
— Десять ярдов. Что может помешать нам убежать? Вы же не осмелитесь открыто конвоировать нас.
— Так-то оно так, — согласился Мэллори. — Но как только вы переступите порог этой хижины, на вас будут наведены три «шмайссера». Если вы предпримете что-нибудь — хоть что-нибудь — вас изрешетят. Поэтому-то мы станем держать дистанцию: не хочется, чтобы нас продырявили вместе с вами.
По знаку Андреа Нойфельд и Дрошни в напряженной тишине перекинули через плечо свои пустые «шмайссеры». Мэллори внимательно посмотрел на них. — Советую вам сменить выражение лица. Глядя на вас, люди тотчас заподозрят неладное. Если вы откроете дверь с такими лицами, Миллер пристрелит вас до того, как вы спуститесь на последнюю ступеньку. Прошу верить моим словам.
Они поверили и к тому моменту, когда Мэллори распахнул дверь, постарались придать своим лицам более или менее нормальное выражение. Спустившись по ступенькам, они зашагали к конюшне. Когда Нойфельд с Дрошни прошли полпути, Андреа и Мэллори вышли из хижины и последовали за ними. Раз или два на них посмотрели с праздным любопытством, однако никто ничего не заподозрил. Они спокойно дошли до конюшни.
Столь же гладким был и их уход из лагеря чуть позже.
Как и полагалось, Нойфельд и Дрошни возглавляли группу, причем Дрошни выглядел особенно воинственно со «шмайссером», пистолетом и угрожающе изогнутыми ножами за поясом. Следом за ними ехал Андреа, который, судя по всему, обнаружил какие-то неполадки в своем «шмайссере», ибо держал его в руках и внимательно осматривал; Андреа ни разу не взглянул ни на Дрошни, ни на Нойфельда, и сама мысль о том, что стоило Андреа поднять ствол автомата всего лишь на фут, нажать на курок, и он изрешетил бы первых двух всадников, казалась настолько абсурдной, что не могла прийти в голову даже самому бдительному наблюдателю. За Андреа бок о бок двигались Мэллори и Миллер. Как и Андреа, они выглядели равнодушными и даже скучающими. Рейнольдс и Гроувз замыкали группу, всем своим видом старательно изображая беспечность, что, в отличие от товарищей, не очень удавалось им: их застывшие лица и беспокойно бегающие глаза выдавали волнение. Однако волновались они напрасно — все обошлось, и они покинули лагерь, не возбудив ни малейшего подозрения со стороны солдат, которые даже не взглянули в их сторону.
В пути они пробыли более двух с половиной часов, в основном поднимаясь в гору. Кроваво-красное солнце уже садилось за редеющими соснами, когда они вышли на поляну с ровной поверхностью, что в этих краях встречалось нечасто. Нойфельд и Дрошни остановили своих коней и стали поджидать остальных. Мэллори натянул поводья и принялся разглядывать здание, стоявшее посреди поляны — приземистый, капитально сложенный блокгауз с узкими зарешеченными окнами и двумя трубами на крыше. Из одной валил дым.
