Сергей Зверев - Идеальный агент
Он лежал на кровати. Делая вид, что крепко спит, он осторожно посматривал на часы.
«Двенадцать. Подожду еще полчаса», – подумал Сергей.
Он волновался, прекрасно понимая, что шанс у него только один, и тот очень небольшой. В его плане слишком много «если»: если не заметят, если не сообразят, если откроют и войдет только один и еще много-много разных «если». Да, план, может быть, и не очень хорош, но другого у него не было.
Через полчаса он встал, будто в туалет, затем закурил и начал ходить перед дверью, то исчезая, то появляясь в зоне видимости. Решив, что пора, Сергей левой рукой из мертвой зоны поставил пачку сигарет прямо перед объективом телекамеры и быстро метнулся за кружкой с водой. Лить воду в плафон было неудобно, мешала сетка. Он вылил всю кружку, с плафона вода текла ручьем, но лампочка продолжала гореть, на нее не попало ни капли. Сергей побежал за второй.
«Неужели не получится», – беспокойно думал он.
В коридоре было тихо, никто не спешил в камеру к Сергею, возможно, еще не заметили черный экран монитора.
Он плеснул буквально несколько капель из второй кружки, и лампочка лопнула, ему показалось, что звук был оглушительным. Сергей встал около двери и стал ждать, сжимая в руке самодельную заточку, но в коридоре по-прежнему было тихо.
Минута проходила за минутой, а из коридора не доносилось ни звука. И как напряженно ни ждал Сергей звука этих шагов, они все равно зазвучали неожиданно.
«Двое», – решил он, прислушавшись.
Он весь напрягся, пальцы, сжимавшие пружину, побелели. Лязгнул засов двери.
– Эй, русский, ты где? – спросил хриплый голос по-арабски.
Сергей плотнее вжался в стену и молчал.
– Эй, где ты, паршивый шакал!
В освещенном дверном проеме появился силуэт охранника, он двигался медленно, но не из-за боязни, так обычно двигается человек, попавший со света в темную комнату.
«Еще шаг! Еще один шаг!»
И наконец охранник сделал этот шаг. Сергей левой рукой схватил его за какую-то часть одежды возле шеи, а правой всадил ему заточку прямо в глаз. Заточка вошла в мозг бандита мягко и беззвучно.
Сергей не дал телу упасть, чтоб не спугнуть второго охранника.
– Что там, Али? – спросил второй, вероятно, не собираясь входить в камеру.
В это время Сергей, придерживая труп охранника одной рукой, другой снял с него автомат. Все, теперь была не была. Он бросил труп и, выскочив в коридор, изо всей силы ударил второго охранника прикладом по голове, но неудачно, удар пришелся вскользь, Сергей бил наугад. Бандит упал, но сознания не потерял. Сергей бросился на него и ударил его головой в нос, охранник как-то странно хрюкнул и упал лицом вниз. Рисковать было нельзя, и Сергей перевернул тело, чтобы добраться до ножа, после чего всадил этот нож ему в сердце. Пока все складывалось удачно.
После первого же удара заточкой в глаз охранника все человеческие чувства Сергея будто отключились, он не испытывал ни волнения, ни страха, ни жалости. Он действовал как автомат, расчетливо и жестоко, в данный момент он и был автомат, робот, все действия которого были подчинены одной цели – вырваться на свободу. Это была та ситуация, в которой разум пасовал перед древними инстинктами и рефлексами, приобретенными годами упорных тренировок. Думать было некогда, надо действовать. Разум человеческий слишком громоздок, инертен и неповоротлив, он хорош в тиши кабинетов, когда нужно изобрести вакцину от какой-нибудь новой болезни или разорить конкурента. Но во время короткой смертельной схватки, за рулем автомобиля на скользкой дороге он становится непозволительной роскошью, даже обузой, в этом случае могут помочь только условные рефлексы, если, конечно, они есть.
Сергей обыскал трупы, собрал боеприпасы, автомат, нож и осторожно двинулся по длинному, плохо освещенному коридору. Метров через двадцать коридор раздваивался, Сергей интуитивно свернул в сторону, которая была освещена, резонно решив, что охранники пришли именно отсюда, а не из темной части, поскольку фонарей при них не было.
Он прошел еще несколько десятков метров и услышал голоса, доносившиеся из помещения впереди, которое с определенной натяжкой можно было назвать холлом. Слов Сергей разобрать не мог, но говорили по-арабски, как минимум трое. Смеялись… Не долго думая, он выскочил на средину так называемого холла и выпустил несколько длинных очередей, ориентируясь исключительно на звук голосов и надеясь исключительно на неожиданность и удачу. Сразу же после выстрелов он, кувыркнувшись через голову, откатился к противоположной стене. Уже в полете он услышал громкий хлопок и звон стекла. Оказавшись у стены, Сергей на всякий случай выстрелил еще несколько раз все в то же место, и только после этого огляделся.
Комната была небольшой и, наверное, действительно представляла собой холл. В противоположной от Сергея стене была дверь, рядом с дверью стоял большой канцелярский стол и небольшое пластиковое кресло, в котором дергался в конвульсиях молодой араб. Лицо его, залитое кровью, не выражало ничего – ни ужаса, ни боли, ни страха. Он умирал, так и не поняв, что же произошло. Две пули попали ему в грудь, вероятно, пробив легкие. Он хрипел, и изо рта его толчками выплескивалась черная, пенистая кровь, лицо его было посечено осколками стекла от взорвавшегося кинескопа. Сергей стрелял на слух и довольно удачно, от небольшого телевизора, стоящего на столе, практически ничего не осталось.
Он стоял, напряженно прислушиваясь, после гулких выстрелов тишина была просто звенящей.
«Неужели здесь больше никого нет?» – думал Сергей.
Он подошел к двери, осторожно приоткрыл, увидел довольно широкую и так же плохо освещенную, как и коридор, по которому он пришел, лестницу, круто уходящую вверх.
«Выход!» – решил Сергей и начал медленно, периодически останавливаясь и прислушиваясь, подниматься наверх.
Потянуло прохладным свежим воздухом. Вот наконец и широкая дверь, закрытая изнутри. Он приподнял и повернул ручку запора, металлические стержни снизу и сверху двери спрятались, и дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель Сергей выскользнул наружу.
Холмистую местность освещала неполная луна, прозрачный воздух был прохладен, небосвод был усеян звездами, но ему было не до красот южной ночи. Присев на корточки, Сергей осмотрелся. Справа от него, между двумя небольшими холмиками, стоял джип «Тойота-Ранер», чуть дальше виднелась призрачная в лунном свете фигура часового, медленно прохаживающегося между холмами.
«Если есть часовой, то должна быть и смена», – резонно рассудил Сергей. – «Может быть, его меняли мои охранники».
Понаблюдав несколько минут за часовым, – а ходил он по одному и тому же маршруту возле сооружения, которое, насколько это можно было определить с такого расстояния, было танковым окопом, накрытым маскировочной сетью, – Сергей выбрал удобное место для нападения.
Он, не поднимаясь, на корточках перебежал к следующему холму и, положив автомат на землю, достал нож.
Дождавшись, когда часовой дошел до конца своего маршрута и, развернувшись, оказался к нему спиной, Сергей бросился вперед и, зажав арабу рот левой рукой, правой воткнул нож под лопатку.
«Ну, все. Кажется», – подумал он, вытирая со лба выступившую испарину и глядя на бездыханное тело, лежащее у его ног.
Сергей вернулся за автоматом, поднял его и пошел к сооружению, которое он принял за танковый окоп. Это действительно был окоп, причем вырытый давно и капитально – боковые стены и аппарель были бетонированные. В окопе стоял тентованный «Урал» капотом к аппарели. Сергей спустился вниз, дернул дверцу, она открылась, в замке зажигания торчал ключ.
«Слава богу, все возни меньше», – подумал он, закрывая дверь.
Сергей, конечно, понял, что это именно та машина, которую он должен сопроводить в Басру.
«Сами же просили, так поехали», – думал он, выбираясь по довольно крутой аппарели.
Прежде чем уехать, он решил вывести из строя джип, стоящий у входа в подземелье.
Открыв левую переднюю дверь джипа, пошарил рукой, ища рукоятку открывания капота, но рука натыкалась на ровный пластик передней панели, рукоятки не было.
– Фу-ты, черт! – выругался он, только сейчас сообразив, что это «Тойота» и руль у нее справа.
Открыв наконец капот, он перерезал топливные трубки в нескольких местах, остро запахло соляркой. Для собственного спокойствия он проткнул ножом радиатор, хотел порезать тормозные шланги но, решив, что и этого вполне достаточно, поспешил к «Уралу».
Вновь спустившись в окоп, он осмотрел машину. На тенте светлой краской была сделана надпись на английском и арабском – «Гуманитарная помощь. Россия – детям Ирака».
Сергей отогнул край брезента и заглянул внутрь. В тусклом свете луны он разглядел огромную цилиндрическую емкость, занимавшую все пространство кузова. Что там было, он не понял, но уж, во всяком случае, не конфеты или карандаши.
