Михаил Нестеров - Убить генерала
— Тут три тысячи. Ночь перекантуешься в каком-нибудь ночном клубе. Будет возможность, сними телку и проведи ночь у нее. Но утром вали от нее в любом случае. Первое время про меня забудь, меня вообще не существует, ясно? Когда будет нужно, я дам о себе знать. Ты прихватил запасной комплект одежды?
— Да, в пакете. Ветровка, джинсы, белая рубашка, туфли.
Андрей покивал. В данное время второй снайпер был одет в темную майку, широкие черные брюки, поношенные бело-синие кроссовки и бейсбольную кепку, повернутую козырьком назад. Солнцезащитные очки он снял, когда зашел в квартиру. В таком же виде он и покинет огневую позицию. Переоденется позже, в любом подъезде. В одном месте набросит на себя ветровку, в другом сменит обувь и сбросит очки, в третьем переоденется окончательно.
— Что сказал родителям?
— Ушел к подруге. К Ма... То есть... тьфу! — к Светке. — Близнец продемонстрировал свой коронный номер: красные уши. — Она была у меня на дне рождения. На поросенка похожа. Когда возбудится, начинает похрюкивать.
* * *До восьми часов снайперская пара бездействовала. Если не считать тех редких моментов, когда Проскурин брал бинокль и всматривался в окна квартиры генеральской дочери. Ей было лет тридцать, не замужем. Она возглавляла какой-то фонд, его офис располагался на площади Свободной России. Точнее, на Конюшковской улице, но с видом на реющий на крыше некогда обстрелянного из танков дома российский стяг. С работы и на работу она уезжала на черном представительском «Ауди». Рослый водитель провожал ее до квартиры и уезжал. И до утра она фактически из дому не выходила. По сути, вела жизнь затворницы. За те несколько дней наблюдений Андрей ни разу не видел, чтобы к ней приходили гости. Он много раз видел ее на кухне, но она ничего не готовила, разве что ставила на плиту чайник. В основном пользовалась микроволновкой, разогревая что-то.
«Ауди» появился, когда часы на руке первого снайпера показывали 20.35. Проскурин непроизвольно заиграл желваками, его ноздри пришли в движение. Может, именно с этого момента наступала другая фаза диверсионного мероприятия. Наверное, так и было.
— Дочка приехала, — бросил Андрей через плечо. — Витя, бери винтовку, присмотрись. Сейчас будет важный момент: она остановится перед зеркалом — всего пара секунд.
Проскурин отошел, давая обзор младшему товарищу.
Близнец занял прежнюю позу: одна нога поджата, колено второй находится под локтем правой руки.
Пока еще не оснащенная магазином винтовка «пусто» смотрела на кухонное окно.
Сначала Виктор увидел, как осветилась прихожая, словно смотрел на монитор, на котором резко прибавили яркость. Картинка оставалась неживой недолго. Незаметно, как из ниоткуда, вдруг четко обозначился силуэт полноватой женщины. Она отпустила сумочку из рук и пару секунд оставалась неподвижной.
Пара секунд.
Этого времени вполне хватит и для генерала.
Оптический прицел. Основной угольник для стрельбы — «галочка», направленная острием вверх, — словно впилась в щеку женщины. Дополнительные угольники для дальних расстояний, расположенные ниже основного, распределились по ее телу. Они буквально жалили ее в шею, плечо, грудь. Так, будто винтовка могла стрелять четырьмя пулями одновременно. Ее голова очень близко в оптическом прицеле, так близко, что даже можно покрутить у ее виска... боковым барабанчиком.
Палец снайпера потянул спусковой крючок. Раздался сухой щелчок — и генеральская дочь прошла в комнату.
— Ну что, Витя?
— Все так, как я и представлял.
Проскурин в последний раз открыл кейсы, чтобы проверить оружие. Мелкашки без сошек, глушителя и оптики походили на обрезы. Но они гарантированно били на сто метров. Глушители лежали рядом, их можно поставить в любой момент. Андрей щелкнул замками, закрывая «дипломаты».
* * *Половина девятого. Точнее, 20.31. Генерал Свердлин до сей поры не изменил своей привычке носить электронные часы. Что интересно, носил он их на правой руке, однако не в подражание своему шефу. Его привычка была менее прозаичной. В свое время он учился в музыкальной школе по классу баяна. Отец купил ему часы — подарок недорогой, но до некоторой степени неожиданный — Саше в ту пору исполнилось одиннадцать. И он ни за что на свете не хотел расставаться с отцовским подарком. Который отчаянно мешал при игре на баяне: ремень с басовой стороны инструмента давил как раз на запястье. Из двух вариантов мальчик выбрал один: надел часы на правую руку, где ремня баяна не было.
20.31. Александр Семенович выпил рюмку коньяку и мысленно перенесся на Нижнюю Масловку. Как раз в это время должен подъехать к дому Надежды Князевой служебный «Ауди». А еще через полчаса появится другая немецкая машина и с той же немецкой пунктуальностью. Генерал проведет в гостях сорок — сорок пять минут. Сороковая или сорок пятая станет для него последней. А может, сорок первая. Что будет символично и созвучно с темой одноименного фильма.
Беседа с дочерью.
Губы Свердлина тронула легкая усмешка. Очень тонкая ирония.
Не всегда получалось прийти домой «засветло», и Александр Семенович в редкие минуты общения с дочерью испытывал неловкость. Еще рано желать ей спокойной ночи. Просто, пользуясь случаем, можно реально провести параллели, зная, что параллельных линий не существует.
Урок физики. Учитель по имени Сергей Федорович приводит пример: «Две нити с грузиками на концах кажутся нам параллельными линиями. Однако они пересекаются точно в центре Земли».
Интересно, о чем пойдет разговор у Дронова со своей дочерью? Что они будут обсуждать? Поделятся каким-то общими проблемами, затронут планы на будущее?
Да, очень интересно быть правой рукой создателя. И тем не менее немножко грустно. Оттого, наверное, что ты не вправе даже намекнуть, что на пол упал последний листок с чьего-то календаря. Иначе нарушится жизненный цикл, время потечет по другому руслу, изменятся многие судьбы, расклад определенных сил, реакций. Мир таков, что ты живешь в нем внутри себя и видишь его изнутри. Сложно.
Девочка лежала в кровати и читала книжку. Александр Семенович присел рядом и спросил:
— Что читаешь?
Дочь-пятиклассница откинулась на подушку и закрыла лицо раскрытой книгой, давая возможность отцу прочесть название на обложке. Или скрыла то, что было написано в тот момент на ее лице.
Книга называлась «Приключения Ульяны Караваевой». На обложке была изображена растрепанная рыжеволосая девчонка с вороной на плече. Этакая русская Пеппи Длинный Чулок.
— О чем книга?
Дочь зашлепала губами по странице, не убирая книгу от лица. Ее голос был глуховат и нарочито таинственен.
— Ульяна спасает родного отца, известного изобретателя, пропавшего без вести после взрыва на шахте.
— А ворона?
— Явно досталась по наследству от отца-изобретателя. — Девочка рассмеялась под книжкой.
Александр Семенович потянул книгу на себя и прочел слегка подмоченный текст: «Слухи о том, что Ульяна поймала десятерых бандитов и расправилась с самым опасным преступником, какого когда-либо объявляли в розыск, несколько преувеличены».
— Где ты взяла эту книгу?
— Подруга дала почитать.
— У нас что, своих книг нет?
— Господи! — девочка по-взрослому всплеснула руками. — И ты называешь это книгами? Сплошь энциклопедии! Ты еще назови мою школу школой. Это прям учреждение какое-то. Все ученики с охранниками. Все учителя на измене.
— На чем?
— Да ладно тебе притворяться! Как будто ты не понял.
Свердлин понял это по-своему. Рассудил так: «Читают запрещенную литературу».
21.00. Дронов уже должен быть на месте. Осталось немного.
* * *Огневая позиция. В самый последний момент Близнец попросил место с левой стороны рубежа, хотя в тире он занимал позицию справа.
— Мне так удобней, Андрей. — И едва не ответил резко, видя недовольство товарища: «Полковник Хворостенко изменил решение, а мне что, нельзя?» Это не было прихотью. На позиции второй снайпер все время находился один, в то время как Андрей к рубежу не подходил. Но когда он занял место рядом, то Виктор сразу почувствовал, что ему что-то мешает. Ощутил дискомфорт, тяжесть в локте и вот-вот ожидал удара. Эмоционально же почувствовал неприязнь к Проскурину — не как к напарнику, а как к соседу, который неожиданно приперся в гости, сел за стол и поставил на него локти. Странное ощущение, подсознательное.
Капитан уступил свое место. Вставая, он взглянул в окно.
Черный «Мерседес» стоял в пяти метрах от подъезда. На нем был номер с российским триколором, принадлежащий к серии «ФЛ»: «А730АМ». Буквально две минуты назад из лимузина вышел Дронов. Как всегда, его опекали два телохранителя. Один развернул бронещит, прикрывая генерала, а другой, шагнувший к подъезду первым, не выпускал рукоятки автомата, скрывавшегося в «дипломате». Прошли даже не секунды, а мгновения, и площадка перед парадным опустела. Быстро, профессионально работают телохранители, в очередной раз отметил капитан Проскурин.
