Сергей Зверев - Матросы «гасят» дикарей
Все бы прокатило, он залег бы на обрыве, сполз бы как-нибудь к воде, к тому же барк отсюда загораживал мыс. Но вдруг показалась змея, будь она неладна!
Очередная гадина разлеглась в траве на солнышке, здоровенная, янтарно-желтая, словно сшитая из лоскутков. Насторожилась, скрутила тело, завибрировала кончиком хвоста. «Тайпан!» – ужаснулся Глеб. Самая ядовитая, крайне агрессивная змея! И не осталось другого варианта, как на нее наступить, слишком поздно он обнаружил под ногами это творение природы. В последний момент, испытывая ужас и отвращение, он все же умудрился отставить ногу, но остановиться уже не мог при всем желании.
Инерция волокла его, как скоростная лодка любителя водных лыж. Оставалось только прыгать! На заключительном этапе он как-то сгруппировался, еще и подумал – это подвиг или пофиг? И отчаянно молотя по воздуху всеми конечностями, мечтая о том, чтобы под ногами оказалась не суша, полетел с обрыва.
Единственный плюс в текущей ситуации – он начисто забыл про сон. Перепуганный, как никогда, пролетев по воздуху не меньше десяти метров, он бухнулся в воду.
Потерял сознание на пару мгновений, от такой встряски можно не только сознание потерять! Очнулся – все вокруг зеленое, мутное, грязное – это точно не дно у кораллового островка где-нибудь у синего моря. Зато уже не жарко. Боль растекалась волнами, от пяток к голове и обратно. Какое-то время он пытался сориентироваться – где верх, где низ, пускал пузыри, не к месту вспомнив, что забыл глубоко и качественно вдохнуть. Проклятые змеи! Глеб отметил, что он прорезал реку почти до самого дна, еще немного и запутался бы в многочисленных корягах, которых на дне было не меньше, чем на суше. И прощай тогда, майор, ты был отличным парнем, хотя и с оговорками…
Голодные крокодилы и прочая живность пока раскачивались. Он устремился вверх, при этом тяжелая обувь тянула обратно, покрутился у поверхности и всплыл, сожалея, что у человека не растут глаза на макушке, как, например, у жабы. Отдышался на поверхности, наглотавшись горячего тропического воздуха. Необходимости срочно нырять не возникало. Барк притаился за мысом, свидетелей его бесславного падения не было, возможно, кроме Мэрлока, пусть злорадствует. Глеб подался к мысу широкими гребками, но вовремя остановился. Уже мерцал перед носом бушприт, похожий на шпалу, крики рвали воздух. Стрельба, кажется, затихла. Неужели эти сволочи собираются драпать дальше?! Он занервничал, поднырнул и поплыл под водой, энергично работая всеми конечностями. Глеб считал гребки, переводил их в метры, прикидывал расстояние до барка, пусть с изрядной долей погрешности, но все же…
В голове уже готовился к выступлению симфонический оркестр, звенели литавры, играли скрипки, глаза от напряжения и нехватки кислорода выдавливались из орбит.
Выплывало из зеленой мути погруженное в воду днище бандитского судна, какое-то неряшливое, обросшее тиной… Сосуды в глазах лопались, в нормальном состоянии он мог обходиться без воздуха несколько минут, но текущее состояние никак не тянуло на нормальное. Он устремился вверх, вынырнул в нескольких метрах от округлого форштевня, стал жадно хватать воздух…
И здравствуйте вам, господа дорогие! На носу судна, широко расставив ноги, стояли двое, лучезарно улыбались и целились в него из автоматов. Глеб чуть не задохнулся. Пусть не вся жизнь промчалась перед глазами, но последние несколько месяцев – точно. Где он ошибся? Шел слишком близко к поверхности? Классические плохиши, черные, как египетская тьма, рассупоненные, грязные, прически – хоть сейчас на конкурс «Мы ищем идиотов!». Он что-то захрипел, понимая, что не успеет убраться в спасительные глубины. Пусть и дадут ему фору, все равно нашпигуют воду свинцом!
А двое стали прикалываться, ржали, скаля не очень-то здоровые для их возраста зубы, и вдруг подобрались, отвердели пальцы на спусковых крючках…
Скотина Мэрлок на обрыве, похоже, до последнего наслаждался унижением русского офицера. А когда ситуация усложнилась, снисходительно решил – ну, ладно.
Прогремела длинная очередь из американской винтовки, бандиты как-то изменились в лице, обмякли, пошатались и по одному стали вываливаться за борт, на голову Глеба. Не успел он нырнуть, и падающий боец папуасской мафии треснул его по макушке, поволок в мутные глубины, да еще и вцепился в него агонизирующими конечностями. Это было немногим лучше, чем находиться под прицелом у этой публики. Глеб задыхался, отрывал от себя этого молодого паршивца. Насилу избавился от назойливых объятий, подался вверх, уткнулся во второго, который свалился в воду уже мертвым и по этой причине плавал, тараща в воду мертвые глаза. Пришлось задержаться под водой, и слава богу! Нет худа без добра! На барке разразилась истеричная пальба, сбежалась братва, одни садили по обрыву, другие по воде.
Несколько пуль, оставляя трассирующие дорожки, прочертили разметку у него под носом, спохватившись, он отчаянно забил ногами, подался вниз. Стрельба прекратилась довольно скоро. Такое ощущение, что он находился внутри закатанной банки, слышал глухие звуки, бандиты бегали по палубе, грязно бранились. Он снова поволокся вверх, приблизился к килю, и чего такой упрямый? Вцепился в него, пальцы срывались со скользкой поверхности. Глеб почувствовал, что судно уже не стоит на месте, движется, и недалек тот час, когда гребной винт порубит его на биточки.
Он выругнулся, кинулся прочь, и очень кстати: вода бурлила, затягивала, словно в омут, одновременно отталкивала и притягивала. Глеб сопротивлялся действию «волшебных пузырьков», с усилием направился вниз, и винт, наращивающий обороты, прошел у него над головой. Ничего, все нормально, типичная штатная ситуация…
Глеб терпел до последнего, догадываясь, что на корме толпятся любители поохотиться за чужой жизнью и при появлении чужой головы не преминут поупражняться на меткость в стрельбе. Вынырнул, судорожно хватая воздух, и тут же отправился обратно, машинально подметив, что все в сборе и судно удалилось метров на сорок…
Пули не нашли своего героя, когда он вынырнул вторично, барк уже скрывался за излучиной. Бандиты на палубе исполняли задорный танец, одновременно выбрасывая средние пальцы – явный признак цивилизованного человека, впитавшего основы западной культуры. Не чуя конечностей, он поплыл к берегу, а там среди камней уже возилось плотно сбитое тело американского коммандера. Мэрлок исхитрился спуститься вниз, да еще и прихватил с собой обе штурмовые винтовки. Он встал на колени, протянул руку. В глазах резвились ироничные бесенята.
– Незабываемая акробатика, Дымов, вы были неподражаемы. Давайте руку. Теперь мы с вами квиты…
– И к чему нас это обязывает? – прохрипел Глеб, принимая помощь и взбираясь на макушку отколовшейся от обрыва глыбы. Мэрлок не ответил, он заметил, что майор в прострации, готов свалиться обратно в воду, схватил его за талию, как девушку, поволок на ровную площадку между камнями.
– Я все понимаю, Дымов… – кряхтел он, пристраивая Глеба в сидячее положение. –
Вас хорошо готовят, вы рисковый парень, у вас отличная реакция, вы ходите по грани. Но зачем вы поплыли к бандитам, объясните? У вас имелся смелый план? Что, вообще, вы могли сделать в подобной ситуации? Задержать их? Атаковать голыми руками? Выразить свое почтение?
– Я бы что-нибудь придумал, Мэрлок, не волнуйтесь… – Глеб отплевывался, он никак не мог отдышаться. – Временами полезные мысли приходят не до того, а во время того… если вы понимаете, что я хочу сказать. Но в данной ситуации, вы правы, положение сложилось интересное и требовало более взвешенного подхода… Что вы ухмыляетесь, Мэрлок? У вас уж точно не было никакого плана, сидите тут, рассуждаете на пустом месте…
Послышался бодрый треск, из-за мыса на полном ходу вывернул катер с «интернациональным» спецназом. Вместо дружеского приветствия по людям на камнях ударили из нескольких стволов! И откуда взялись силы? Пришлось спускаться с камней, забиваться в щели, Мэрлок орал благим матом, проклиная любителей «дружественного огня». Глеб не помнил, чтобы он когда-нибудь с таким упоением и витиевато матерился! Он прошелся по всей парадигме, вывалил все, что думает об этих стрелках, об их родне до последнего колена, о будущих детях, внуках и правнуках. Стрельба оборвалась, несколько мгновений сохранялось какое-то стыдливое молчание.
– Свои, что ли? – неуверенно осведомился сроднившийся с пулеметом Саймон.
– Похоже, да, – рассудительно проурчал из рубки Антонович. – Смотри-ка, упали, погода, видать, меняется.
– Эй, Глеб Андреевич, коммандер, это вы? – сконфуженно выкрикнул Семен, поднимая голову. – А чего вы тут прячетесь? Учтите, мы нервные, любого шороха боимся…
Точно, это командир, – захохотал Семен, когда над камнем воздвиглась обозленная физиономия непосредственного руководства. – Да ладно, командир, не обижайся, всякое в жизни бывает…
