Анатолий Гончар - Пепел победы
Теперь старший прапорщик направился прямиком к головному дозору. По правде говоря, сейчас его больше всего волновало моральное состояние именно этой тройки. Точнее, старшего сержанта контрактной службы Прошкина, возглавлявшего ее. И все потому, что возмущался и ныл он слишком часто, если не сказать постоянно. В конце концов в роте к нему прочно прилипла кличка Витя-паника.
Если бы это было обычной мальчишеской чепухой!.. Увы, заместитель командира группы вовсе не был уверен в том, что такое прозвище не соответствует истинному психологическому портрету старшего сержанта. Это вечное нытье, жалобы на тяготы и лишения были баловством маминого сынка? Маской, игрой? Или они показывали психологическую неуравновешенность, как следствие, возможность срыва и впадения в паническое состояние в экстремальной ситуации?
Именно усиленно пытаясь найти ответ на этот вопрос, Ефимов и назначил старшим тройки Прошкина, а не более уравновешенного, спокойного и рассудительного Айдарова. Но до сих пор никакой определенности не было. Складывалось впечатление, что в Викторе живут два человека одновременно. Иногда, глядя на него, Ефимов не мог нарадоваться. Да, слегка чудной, но исполнительный, чуткий, ответственный. А иногда черт знает что — страшно эгоистичный, ленивый, мелочный!.. Два человека с одной душой. Они борются меж собой, или же один из них — всего лишь маска, самозащита, скрывающая тонкую ранимую натуру?
Прошкин находился в охранении. Точнее, вся тройка укрылась в кустарнике, залегла за валунами и вела наблюдение за прилегающей местностью. Одновременно, правда, парни не забывали прихлебывать напиток, приготовленный из разведенных пакетиков «Адаптовита».
— Бдите?! — без всякого ехидства поинтересовался Ефимов.
Прошкин утвердительно кивнул и протянул прапорщику бутылку с напитком.
— Спасибо, не хочу, — отказался Ефимов, решил побыть тут какое-то время и сел на камень, выпирающий из земли.
— А мне вчера жена эсэмэску прислала, — поделился Прошкин радостью, переполняющей его.
Прапорщик невольно улыбнулся, одобрительно кивнул и сказал:
— Это хорошо. — Он чуть помолчал и повторил: — Это хорошо.
Новость действительно была доброй. О том, что несколько месяцев назад жена старшего сержанта забрала ребенка и уехала к своей матери, Ефимов, конечно, знал. А вот то обстоятельство, что для Прошкина — взбалмошного, необязательного, хвастливого болтуна, баламута и нытика ее уход действительно был потерей, явилось для заместителя командира группы настоящей новостью.
— Может быть, еще сойдемся?! — Прошкин задавал вопрос скорее самому себе и не требовал ответа, но Ефимов заверил его:
— Все будет хорошо!
Прошкин улыбнулся, отвернулся и начал смотреть вдаль. Ефимову показалось или в глазах сержанта и впрямь мелькнули слезы?
— Товарищ старший прапорщик, вижу блик, — придвинувшись поближе, зашептал Айдаров.
— Где? — Ефимов быстро сориентировался, нырнул под куст и оказался рядом с бойцом.
— Там. — Шамиль осторожно раздвинул ветки и ткнул рукой на лес, чуть ниже по склону.
Ефимов всмотрелся. За переплетениями ветвей и впрямь что-то сверкнуло. Сергею показалось, что в всплеске света он увидел красноватый отлив.
«Просветленная оптика?» — мелькнула обеспокоенная мысль и тут же погасла в сомнениях. — Противник? Так сразу? Да еще и засветился? Нет, не может быть… Но проверить стоит».
— Витя, бинокль! — потребовал он, получил прибор и приложился к окулярам.
Абсолютно ничего, ни единого отблеска. То ли сместилось солнце, то ли ветер больше не отклонял ветку, закрывающую свет, то ли… неведомый наблюдатель смылся. Хотя в наличие противника верилось меньше всего, но уточнить этот момент требовалось хотя бы ради безопасности группы.
— Виктор, Шамиль — наблюдать, Вовка — за мной. — Ефимов поманил к себе Башмакова, взял оружие на изготовку и двинулся в том направлении, где недавно что-то сверкало на солнце. — Дистанция двадцать шагов.
Вовка понимающе кивнул.
Подкрадывались они довольно долго. Как оказалось, в том месте, где был замечен подозрительный блик, лежал фантик, обычный конфетный, блестящий розовым цветом. Единственное, что наводило на размышления, — фантик был оставлен тут совсем недавно. Невольно возникал вопрос — кем? Ответа на него не находилось. Но Сергей не очень-то верил в то, что мирные жители как ни в чем не бывало разгуливают по лесу, буквально нашпигованному многочисленными минными полями.
– Возвращаемся! – Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего подозрительного, Ефимов поспешил вслед за Башмаковым, не замедлившим выполнить его команду. Время, отмеренное для отдыха, подошло к концу.
Глава 6
Шесть суток беспрестанного поиска и засад — это много. Десять кило одних только сухпайков. Хорошо, если вода будет рядом, раз и другой удастся оказаться у источников и наполнить емкости. Одним словом, как ни стремился Ефимов дать своим солдатам побольше возможности отдохнуть, но на четвертые сутки стало заметно, что усталость начала сказываться.
Новое ценное указание поступило весьма не вовремя. Первая группа остановилась, чтобы прокачать связь. Иван посовещался со своим замом и дал бойцам тридцать минут на перекус.
— Товарищ лейтенант! — Никишин стащил с головы наушники, протянул гарнитуру жующему командиру группы. — Вас вызывает Донбасс. — Радист назвал позывной ротного.
— Что ему нужно? — В ответ на риторический вопрос у радиста не нашлось ничего, кроме пожатия плечами. — Поесть не успел, — посетовал Кострыкин, чуть не подавился последним кусочком шоколадки и сграбастал пятерней микрофон и наушники.
— Байкал для Донбасса на приеме.
— Ваня! — тут же отозвался ротный. — Давай ноги в руки и форсированным маршем дуй по координатам… Через два часа ты должен быть на месте.
Кострыкин на автомате вытянул руку, ухватил карту, быстро сопоставил свое местонахождение и в сердцах выругался.
— Донбасс, я не дойду. Начальники охренели, что ли? — Сразу было понятно, что подобный марш-бросок — не прихоть командира роты, а полученное им указание.
— Байкал, я не знаю как. — Донбасс был неумолим. — Но в заданном квадрате ты должен быть без опозданий. Поднимай свою задницу и вперед. Встречаемся ровно в четырнадцать двадцать. До связи.
— Вот западло! — Содрав с головы панамку, Иван швырнул ее под ноги, матюгнулся в окружающее пространство, затем повернулся к Ефимову, стоявшему рядом и слышавшему весь разговор. — Что будем делать?
— Идти, — ответил тот и повернулся ко второму радисту. — Андрей, в темпе беги по всем тройкам, объявишь: «Хватит жрать, через пять минут — начало движения».
— Все понял. — Младший сержант кивнул и растворился в пространстве.
Отправив радиста, Ефимов еще раз взглянул на карту, лежавшую на коленях лейтенанта. Даже на первый взгляд было ясно, что группник бесновался не зря. Чтобы успеть к означенному времени, придется сайгачить и сайгачить.
— Что, попрем?! — Лейтенант поднял панаму и напялил ее на голову.
— У нас есть выбор? — Сергей усмехнулся, нагнулся, подхватил рюкзак и закинул его за спину.
Начал упаковывать вещи и командир.
Спускаясь с хребта, старший прапорщик мучительно раздумывал над тем, какой маршрут выбрать. Собственно, у них было два пути. Один напрямую, через сменяющие друг друга хребты. Второй — по следующему хребту, широкой дугой упиравшемуся в нижний левый угол нужного им квадрата. Чтобы успеть дойти по прямой, требовалось выжать из себя последние соки. По хребту дорога была предпочтительнее, вот только большую половину ее занимало обширное минное поле. Того и другого следовало бы избежать, но как?
«Пойдем напрямую», — выбрал Сергей.
В конце концов, мины страшили больше.
Они спускались, поднимались и снова начинали штурмовать бесчисленные склоны. Бесконечный марафон проходил в темпе бега на один километр. Бойцы лишь иногда останавливались, чтобы выровнять дыхание и слегка успокоить сердце, разрывающееся от натуги. Им было невообразимо жарко. «Недышащая» ткань спецназовской куртки — это не тонкий маскхалат, позволяющий воздуху циркулировать, охлаждая раскаленное тело.
Воякам оставалось только проклинать создателей этого шедевра, периодически добавляя к ним и свое собственное начальство с его армейским принципом однообразия. Хотя что с лунатиков взять? Витают себе в космосе и витают!..
Особенно тяжело приходилось пулеметчикам. Почти сдохли еще и двое автоматчиков. Не лучшим образом себя чувствовал и второй радист.
Иногда, преодолевая очередной подъем, Ефимов думал, что еще десяток минут движения, и кто-то из бойцов встанет, не в силах волочить ноги. Но они шли и шли, вот только все заметнее начинали растягиваться, отставать. Приходилось сбавлять скорость, идти медленнее.
