Сергей Зверев - Тайна острова Солсбери
Заглядываю в первую. На кроватях друг напротив друга сидят двое – играют в карты.
Оба в бинтах и пластырях. Ясно, Даниэля здесь нет.
Приоткрываю дверь во вторую. Здесь из шести кроватей заняты четыре. Все больные и покалеченные имеют светлую кожу. Иду дальше…
В третьей меня окликает единственный бодрствующий постоялец – мужичок средних лет.
– Кого ищешь? – весело спрашивает он.
– Даниэля не видал?
– Негра?
– Ну да.
– Дальше по коридору. В пятой.
– Спасибо, браток. Выздоравливай…
Без стука толкаю дверь с цифрой «5». Все шесть коек заняты; трое спят, четвертый листает журнал, пятый мотается на костылях вдоль свободной стены. Даниэль лежит справа в дальнем углу.
Увидев меня, он улыбается:
– Привет, Женя! Как тебя сюда пропустили?
– Привет, – осторожно пожимаю ладонь перебинтованной руки. – Пропустили. Я, типа, тоже приболел – пришел к дежурному доктору.
Выгружаю из карманов гостинцы.
– Держи, это тебе.
– Спасибо, зачем, тут нормально кормят.
– Бери-бери. Сигаретами же не потчуют.
– Да, курева не хватает, – поднимается он и, опираясь на палку, предлагает: – Пошли, покурим…
Помимо правой руки, у него перебинтована голова и нога в районе колена. Медленно идем к выходу из палаты.
– Как же ты меня нашел? – поворачивает он в коридоре налево.
– Повстречал того лысого парня, с которым ты бывал в столовой. У него и спросил.
– У Боулинга?
– Какого Боулинга?
– Его все называют Боулингом из-за абсолютно лысой и похожей на шар головы.
– Ну, тогда точно у него. Так что с тобой приключилось?
– Скорость на кольце немного не рассчитал. Понимаешь… мне пятый заезд по жребию выпал, на четвертом крутой перец с одиннадцатого штрека показал лучший результат, и мне пришлось рисковать.
– Не удержал телегу?
– Какой там, – безнадежно махнул он здоровой рукой. – На выходе из спуска она летела, как настоящий болид. Скорость была такой, что управлять ей было просто нереально. Сначала я болтался на прицепном устройстве, пытался балансировать и удержать ее на рельсах, потом ноги соскользнули, и две сотни метров я висел на руках. Ну, а потом пошло-поехало.
– Сорвался?
– Не, держался я крепко. И вообще все было бы нормально, если бы вагонетка не забурилась. Там в начале подъема есть такой неровный рельсовый стык – он и подвел. Короче, слетел мой болид с рельсов, закувыркался, а вместе с ним и я.
– В таком случае тебе повезло, – покачал я головой, припоминая гору из частей человеческих тел в морге.
Входим в небольшую комнатку с надписью «Место для курения». Даниэль присаживается на деревянную лавку, придвигает поближе жестяную пепельницу, щелкает зажигалкой и с наслаждением затягивается…
* * *Не считая многочисленных ссадин и синяков, у Даниэля имелось несколько серьезных повреждений: сотрясение мозга, трещина лучевой кости, растяжение связок четырехглавой мышцы бедра и ушиб коленного сустава.
– Трещина – это надолго? – киваю на загипсованное предплечье.
– Ерунда. Врач сказал, что дней через десять сделает повторный рентген, а пока прописал покой и шикарную диету, содержащую молочные продукты, капусту, яйца, жирную рыбу и этот… как его… хо-ло-дец. Правда, честно предупредил, что его в здешней столовой не готовят.
– Значит, дней на десять у тебя больничный?
– Типа того. Жаль только, его по контракту не оплачивают.
Да, ту часть контракта, где говорилось о болезни Работника, я запомнил. Компания «Стратегия-Рен» брала на себя обязанности по лечению и питанию, а банковский счет в это время не пополнялся. Таковы суровые реалии анархического капитализма.
– Не расстраивайся, – успокаиваю я Даниэля. – Лучше расскажи о других турнирах.
Он тушит окурок в пепельнице.
– На конкурсе забойщиков ты присутствовал – это довольно опасный, но наименее сложный турнир, за победу в котором дают каждому участнику по сто тысяч баксов. О гонках в кольцевом штреке тоже знаешь – там победитель получает сто пятьдесят тысяч. Остаются два.
Вопросительно смотрю на приятеля.
Он продолжает:
– Третий по сложности – прятки на уровне камерно-столбовой разработки. Это самый тупой и жестокий турнир, привлекающий законченных отморозков. Всем выжившим в команде победителей турнира переводят на счет по двести штук.
– А почему «прятки»? Одни прячутся, а другие ищут?
– По сути, так и есть. Участники делятся на две команды, одновременно входят в разработку, а потом калечат и убивают друг друга.
Не удержавшись, изумленно восклицаю:
– Ни хрена себе развлечения!
– Да, как говорят у вас в России: впрыск адреналина в кровь.
– Объясни, зачем руководству шахты эти жестокости?
Даниэль на пару секунд задумывается, формулируя мысли, затем пожимает плечами:
– В прятки играют нечасто – в основном камерно-столбовой уровень пустует.
Например, вчера этого конкурса не было. Обычно туда спускаются враждующие группировки для выяснения отношений в случае появления разногласий. Выражаясь языком местной охраны, это узаконенный способ для бандитских разборок.
Ага, кое-что становится ясно.
– Ну, а последний турнир? – осторожно подвожу разговор к конкурсу на тридцатом уровне.
– Самый сложный турнир организаторы проводят на дне подстволка.
– Я сегодня там пахал – подвозил породу к корытной мойке.
– Значит, видел подстволок?
– Не только видел. Еще искупался и обследовал дно.
Даниэль глядит на меня широко открытыми глазами. Приходится пускаться в долгий рассказ о не сложившихся отношениях с соседями по жилой конуре, о драке, о проведенных сутках в карцере, о «несчастном случае» на площадке возле корытной мойки. Ну и, конечно же, о вынужденном пятнадцатиминутном купании…
* * *– Ты продержался в ледяной воде целых пятнадцать минут?! – изумленно переспрашивает он.
– Как видишь.
– В таком случае, Женя, ты просто обязан заявить себя для участия в турнире тридцатого уровня.
– Не исключаю такого варианта, если мне наконец расскажут о нем.
Даниэль подпаливает очередную сигарету, выпускает к потолку облако дыма.
– Так же, как и конкурс забойщиков, турнир на тридцатом называют производственным. Это означает, что его основной задачей является помощь в производственном процессе, усекаешь?
– Пока все просто. На двадцатом уровне народ соревновался в объеме добытой породы. А в чем соревнуются на тридцатом?
– Там на дне имеется входная горловина в наклонную протоку, соединяющая подстволок с берегом ближайшей бухты.
– Это я тоже понял по интенсивному течению. Да и горловину протоки исследовал. Так что с того?
– Протоку пробили строители шахты, когда «гоблины» нашли минерал. Она нужна для слива использованной воды и выброса из ствола шахты пустой породы после первичной очистки рениита.
– Какова же ее длина?
– Метров триста или четыреста. Наклон – градусов пять-шесть в сторону моря. К сожалению, этого недостаточно: в процессе работы на тридцатом уровне она забивается крупными и средними обломками и требует регулярной прочистки. Чего только местное руководство не придумывало! Приказывало монтировать «лягушку» – насос для откачки – и спускало на воду какую-то круглую надувную штуку, чтобы облегчить сбор кусков породы, затем перешли на корзины… Ничего не помогает!
Протока все равно засоряется, и уровень повышается.
– И поэтому ее регулярно чистят?
– Да, этим занимаются «водяные» – рабочие водоотлива, а в выходные – участники турнира.
– Как же они это делают?
– Некоторые отчаянные парни, изъявившие желание принять участие в этом турнире, по очереди надевают гидрокостюм, обвязываются страховочным фалом и ныряют в воду.
Вынимая из горловины бут – куски породы, они складывают ее в висящую над поверхностью корзину. Обычно конкурсант выдерживает минут пять-семь, максимум – десять, после чего просит поднять его на площадку. Судейская бригада оценивает выступление каждого по весу изъятой породы. С виду ничего сложного, но…
– Что «но»?
– Смертность среди участников этого турнира самая высокая. К примеру, заявляется человек семь-восемь. Некоторые из участников умирают прямо в воде, сводит судорогой мышцы или не выдерживает сердце. Но чаще смерть наступает позже – от переохлаждения. В итоге выживает половина, но большинство потом не живет, а мучается от последствий. В общем, зарабатывают различные заболевания: простатит, ревматизм, цистит и что-то там еще…
– Странно. Я думал, что самый опасный турнир в кольцевом штреке. Или конкурс забойщиков – мы оттуда перетаскали в морг человек пять.
