Сергей Самаров - Капитан Валар. Призовая охота
– Товарищи поговорить с тобой хотят, – сообщил участковый.
– Пораньше приехать не могли? – проворчал я. – Мне в госпиталь нужно. Через день туда наведываться обязательно должен. Иначе меня на больничную койку полностью упекут. А у меня дома дел полно, – кивнул я на недоделанный столбик под углом веранды. Пока столбик был разобран, сама веранда стояла на обыкновенном автомобильном домкрате. Правда, его пришлось позаимствовать у соседа, имеющего грузовик, – домкрат от моего «Тигуана» выдержать веранду едва ли смог бы.
– Время выбираем не мы, время выбирает нас. Такая у нас профессия, – патетически сказал мент в гражданском. – Но долго мы вас не задержим. Ваш участковый вчера, – последовал кивок в сторону старшего лейтенанта, – даже протокол не составил. Придется составлять.
– По какому поводу протокол? – поинтересовался я с невинностью цыпленка. – Я что-то нарушил? Вроде бы к хулиганству склонности не имею...
– Протокол допроса. Вы же в курсе, что рядом с вашей деревней произошло.
– В курсе, – сказал я мрачно, даже недовольно, но это было намеренно. – Колхоз давно благополучно накрылся, все, что могли, растащили, что не смогли, еще растаскивают. Поля сорняками заросли и сажать на них никто ничего не собирается. Вы об этом, я полагаю?
– Об этом в следующий раз, – улыбнулся, как пригрозил, майор Лакренец.
– Здесь писать будете или в дом пройдем?
– Здесь оводы надоедают, лучше в дом.
Оводы, в самом деле, надоедали. Я недавно даже собирался перестрелять их, но потом понял, что патронов у меня не хватит. Это, понятно, шутка...
Чтобы показать, что тороплюсь, я несколько раз бросал взгляд на часы. И садиться не стал, предпочитая разговаривать стоя, хотя все три моих визитера расселись с удобствами. Вопросы, которые мне задавали, мало чем отличались от вопросов старшего лейтенанта Сазонова. Разница была только в том, что и вопросы, и ответы протоколировались. И опять интересовались пистолетом. Проверили количество патронов, заглянули в ствол в передней части, понюхали, словно это оружие со склада, никогда не знавшее пороховых газов. Но пистолет я чистил недавно, и потому следов пороха и запаха гари ощутить никто, естественно, не мог.
– Оружие придется изъять, – решил майор Лакренец.
Я молча забрал пистолет из его рук и засунул себе в кобуру. Мои действия выглядели вполне обоснованными и двойного толкования не допускали.
– Не волнуйтесь. Мы составим протокол изъятия, опечатаем в целлофановом пакете, и никто к вашему пистолету не прикоснется, кроме экспертов, – попытался смягчить мою решимость капитан Лактионов.
– А с какой стати вы намерены изъять у меня оружие? Что я пистолет не отдам, можете не сомневаться. А вопрос задаю из простого любопытства. С какой стати? И что за экспертиза? Я, что, подозреваемый?
– Как это не отдадите? – не понял майор. – Мы заберем и составим протокол об изъятии. Все по закону.
– Попробуйте. Но я откровенно не рекомендую предпринимать такую попытку.
– А если мы предпримем? – Лакренец хотел проявить характер, хотя характера не хватало. Он умел, наверное, проявлять его там, где это было не сложно. А сейчас растерялся и потому задавал глупые вопросы.
– Если предпримете, грех будет на вашей совести.
– Какой грех? – не понял Лактионов, вставая и отодвигая от края стола протокол, словно был готов к физическому противостоянию. Но я уже по его позе понял, что он к такому противостоянию не готов и готов никогда не будет, потому что вовремя не научили, а сейчас учиться уже поздно. Для обучения ему нужно килограммов десять веса сбросить, а это менту, видимо, трудно.
– Грешно заставлять почти инвалида, официально все еще находящегося на излечении в госпитале, таскать ваши дряблые телеса до вашей же машины. А мне придется это сделать, поскольку я не могу оставить таких ненадежных людей в доме мамы.
– Почему же ненадежных? – не понял Лактионов.
– А покажите мне такого умственно отсталого человека, который ментам поверит.
– Саня, мы по закону действуем, – попытался вмешаться участковый.
– По закону вы должны иметь причины для изъятия оружия у военнослужащего. У вас таких причин нет. Если я вам отдам оружие, то пойду под военный суд.
– Если не отдадите, пойдете под уголовный суд, – сказал Лакренец.
– Да и бог с ним, – сказал я со смешком. – У ГРУ имеются хорошие адвокаты. Вас же за самоуправство с работы выгонят. Надавят на ваше начальство и выгонят. И на всех вас еще и компромат предоставят, чтобы вы в органах больше никогда не работали. ГРУ имеет возможность добывать компромат – и добудет. При таком раскладе мне ваш суд не страшен. Я еще раз повторяю, у вас нет обоснованных причин для изъятия оружия.
– Рядом было совершено убийство. Применен пистолет, сходный с вашим по боевым параметрам, – очень умно объяснил Лакренец. – Мы обязаны проверить ваш «ствол» на причастность к преступлению. Это наша обязанность; кроме того, данная мера предусмотрена утвержденным планом разыскных мероприятий.
– Для экспертизы стоит попросить меня выстрелить в стену сарая, выковырять пулю и отправить на идентификацию, – сказал я. – Во всех других случаях вы «качаете» права там, где «качать» их закон вам не позволяет. Вы привыкли работать за счет наглости и незнания населением законов. Со мной это не пролезет, заявляю категорично.
– Саня, мы действуем по закону, – повторил участковый.
Честно говоря, законы я не знал. Но они, мне показалось, знают их еще хуже меня. И потому я продолжил напирать:
– Все ваши действия напоминают утверждения экологов о том, что в неурожае бананов в Норвегии виноваты владельцы автомобилей.
– Я позвоню своему начальству, – сказал Лакренец после долгих тяжких раздумий, сообразив наконец-то, что силой и угрозами со мной не справиться, и вытащил трубку.
– Хоть своему министру. Меня даже мой министр не сможет заставить сдать оружие, когда я этого не хочу.
Капитан набрал номер и начал было что-то объяснять в трубку. Его, видимо, прервали, и потом капитан только слушал.
– Понял, Вадим Вадимыч, понял. Хорошо. Я понял...
Он убрал трубку и сказал скорее не мне, а следователю:
– Из Москвы прислали копию акта экспертизы. «Ствол» известен своими похождениями на Северном Кавказе. Предположительно, это пистолет «беретта». Принадлежит кому-то из известных бандитов, только нет точных данных, кому именно. «Наследил» в нескольких убийствах в трех республиках региона. Теперь вот и у нас...
Они ошиблись в одном. «Ствол» принадлежалбандиту, а я этому бандиту подготовленную к взрыву гранату в рот засунул и оставил его со связанными руками и ногами в лесу. Сколько пасть выдержит, столько он и должен был держать гранату. Но хватило его ненадолго. Взрыв последовал, едва мы отошли на полста метров. Пистолет я забрал заранее. Но рассказывать это ментам было вовсе не обязательно. Как не обязательно было уточнять, что я лично уже брал этого бандита в плен, но его выпустили; потом его брали в плен спецназовцы внутренних войск – и снова он оказался на свободе. Когда парень снова попал ко мне в руки, я не пожелал оставлять за собой право на следующий его захват. Он был родом из племени курайшитов[14] и был уверен, что его везде и всегда освободят. Не найдется мусульманина, который поднимет на него руку. Но я христианин. Мне даже говорили, что награда за мою голову обещана именно из-за расправы над этим бандитом. Что ж, я не возражал и с другими ублюдками поступал так же, кем бы они ни были.
– Вопрос исчерпан? – спросил я.
Лактионов вздохнул так, что со стороны этот вздох можно было принять за стон. А по мне – пусть стонет. Пусть все они хором стонут, я буду настаивать на своем.
– Вполне, – согласился Лактионов. – «Беретту» от «Грача» даже я отличу.
Скорее всего, он врал, зарабатывая дешевый авторитет, но выяснять это я не стал.
– Еще вопросы ко мне есть?
– Нет. У нас все.
– Тогда попрошу... Я опаздываю. В следующий раз, если понадоблюсь, выписывайте повестку. Мне недолго заехать в райотдел или в областной следственный комитет...
* * *Беседа с профессорами в этот раз прошла достаточно быстро, и мне официально сообщили, что через десять дней я должен буду предстать пред светлые очи комиссии, которая и решит, что со мной делать. Что я мог возразить на это? Не бить же, в самом деле, этих профессоров в доказательство своего здоровья. Они все равно мне не поверят, даже после физического воздействия. Я предполагал прибыть на комиссию вовремя, потому что рассчитывал: к этому моменту меня уже и арестуют, и освободят.
– Видел сегодня в Интернете любопытные кадры, – сказал на прощание тот из профессоров, который постоянно задыхался. – Очень внешне похожий на вас человек. На дороге с чеченцами дрался. На МКАДе, кажется... Я бы подумал, что это вы, если бы не знал, что в это время вам снимали энцефалограмму. А там еще какой-то недоумок нашелся; говорит, что узнал вас. Как только вас не костерит... Есть за что?
