Евгений Сухов - Убить Сталина
— Даю вам шесть патронов, — положил он небольшую картонную коробочку с патронами на подставку. — Мишени будут стоять ровно две секунды. Не управитесь — получите удар током. Советую подключить периферическое зрение, у диверсантов оно должно быть развито в высшей степени. Вовремя заметил противника, значит, выжил. Не заметил — погиб!
Магазин с легким щелчком проглатывал патроны один за другим.
— Вам нужно помнить, что это не просто пальба по мишеням, это самая настоящая дуэль, из которой в живых выйдет только тот, кто более искусен в стрельбе.
Обойма загнана в рукоять. Теперь надо быть предельно собранным и сосредоточенным.
— Цель! — выкрикнул Старостин, и тотчас напротив себя Таврин увидел темный силуэт, выглянувший из-за макета дерева.
Мысли к черту! Подсознание управляло им. Как бы сама собой рука поднялась на нужную высоту, а палец уверенно надавил на спусковой крючок. Судьба простреленной мишени его более не интересовала, он знал, что угодил точно в корпус, продолжая периферическим зрением выискивать очередную цель. Нашел! Силуэты, спрятанные за искусственной дымкой, появились в противоположных концах тира одна за другой… Да, непростая задачка. Таврин повернулся в сторону ближней мишени и осознал, что и рука движется в нужном направлении. Привычно отыскал на мишени уязвимое место — в реальности при попадании кровь должна хлынуть фонтаном. Отчетливо осознал, что рука выбрала нужный градус наклона, а палец надавил на курок, поставив окончательную точку.
Вот и другая цель. Не медлить, но и не спешить, действовать в едином слаженном темпе. Еще через секунду мишень опрокинулась, пробитая в левую сторону груди.
А вот так уже не договаривались!
Из глубины леса, где была нарисована поляна с поломанной березой, вдруг появилась мишень в женской одежде. На какое-то мгновение сознание смешалось, теряя драгоценные мгновения. Таврин уже ожидал, что сейчас его ударит мощный разряд тока, но рука уже приняла решение самостоятельно, уверенно отправив порцию свинца точно в голову мишени.
«Барышня» была убита, и никакого внутреннего содрогания!
Рука выполнила то, что от нее требовалось. Где-то в гуще леса, там, где были нарисованы колючие кусты ежевики, Петр периферическим зрением заметил картонного мальчонку, выглядывающего из-под кустов. Но требовалась всего лишь сотая доля секунды, чтобы оценить ситуацию и нажать на курок. Но совсем неожиданно мишень вдруг поднялась в полный рост и быстро двинулась в дальний конец тира. Силуэт мишени, имитируя быстрый бег, слегка подпрыгивал, усложняя наводку. Расстояние небольшое, метров сорок, как раз для среднего боя. Вести огонь чаще всего приходится именно на таком расстоянии. Шансы уравнены. А поэтому победителем окажется тот, кто будет порасторопнее. Мозг работал оперативно, анализируя полученную информацию, а она стремительным потоком врывалась в подсознание. Странное дело, но он сумел рассмотреть ягоды ежевики, нарисованные на кустах с большим старанием. Время как будто бы застыло, но Таврин понял, что при дальнейшем промедлении он непременно получит разряд тока.
Куда-то пропал шум леса, раздававшийся из динамиков, не слышно стало пения соловья, он не замечал курсантов, обступивших его, был только удаляющийся силуэт мальчишки. Рука как бы сама собой вскинулась от ног к голове мишени, и тут Таврин заметил, что неизвестный художник был шутником, выписав на макушке мишени крохотный рыжий завиток…
И теперь существовал только этот рыжий завиток Таврин почувствовал, как указательный палец плавно выбрал спуск, выпустив из ствола пулю.
Мишень опрокинулась.
И тотчас где-то на расстоянии шестидесяти метров показалось еще два силуэта, бежавшие друг за другом. Это уже дальний бой! Выбрав точку немного повыше головы мишени, Таврин выстрелил, дернувшаяся вверх мишень получила пулю в голову. Та же участь досталась и следующей мишени.
Щелчок! Кончились патроны.
Внешние раздражители проснулись вместе с последним выстрелом. Таврин вновь услышал завывание ветра, раздававшееся из динамиков. Петр готов был поклясться, что почувствовал даже запах травы. Чего только не почудится после напряженного боя. А позади басовито и как-то разом загудели курсанты.
Таврин повернулся, натолкнувшись взглядом на жестковатое лицо Старостина, и угрюмо сказал:
— Бегущие мишени не предусматривались.
Едва ли не впервые за время долгой учебы Старостин изобразил на своем аскетическом, лишенном каких бы то ни было эмоций лице нечто похожее на улыбку и сказал то, чего обычно не говорилось в присутствии остальных:
— Задача была сложная, я согласен, Полипов. Но уж больно хотелось посмотреть, не напрасно ли вокруг вас СД вертится… Кто отстрелялся, на выход!
Сразу за разведшколой был густой смешанный лес, который во все стороны прорезали узенькие кривенькие тропинки, спускавшиеся к подножию крутого склона. Именно здесь проходили занятия по тренировке общей реакции. Требовалось пробежать с максимальной скоростью по крутому склону, уворачиваясь от торчащих веток, и перепрыгивать через ловушки, расставленные на тропе. При этом не следовало забывать, что курсанты, спрятавшиеся за стволами деревьев, могли бросить бегущему под ноги мешок, наполненный битым кирпичом.
Так что это занятие было не из самых веселых. Кроме хорошей наблюдательности, требовалась отменная реакция. Неделю назад именно отсюда уволокли двоих курсантов с переломанными ногами, и где они пребывали сейчас, никто не знал. Поговаривали, что имелась еще разведшкола для покалеченных во время боевых действий. Таврин всерьез подозревал, что травмы были причинены курсантам не случайно. Инвалиды, как правило, не привлекают к себе внимания и могут быть хорошими разведчиками. Во всяком случае, в России к калекам относятся куда более уважительно, чем к здоровым людям.
На спуск вышло десять человек. Таврин отметил, что Мартынюка среди них нет. Где же он может быть?
С гибким прутиком в руках перед строем курсантов прошелся Старостин.
— Вы, — он ткнул прутом в молодого литовца с псевдонимом Криворот (видно, за кривую ухмылку, что не сходила с его губ). — Бежите первым!
— Есть! — весело отозвался парень.
— Вы, — прутик уперся в двухметрового хохла, которого нарекли Амбалом, видно, за могучий рост. — Бежите вторым, вот по этой тропе.
— Есть! — отозвался тот.
— Вы, — остановил тяжеловатый взгляд Старостин на Таврине. И опять на его губах промелькнуло нечто похожее на усмешку. — Бежите по этой тропе, — показал он в сторону разросшегося куста боярышника.
Прежде Таврину по этой тропе бегать не приходилось. Но именно на ней в прошлый раз сломал ноги незадачливый белорус, которого накануне перевели из другой разведшколы. Он должен был пройти ускоренный курс взрывного дела. Что с ним стало, неизвестно.
Петра бросило в жар только от одной мысли, что он может разделить судьбу белоруса.
— А теперь пошли! — щелкнул Старостин секундомером.
Петр побежал, уворачиваясь от заостренных веток, торчащих по сторонам тропы. Сужаясь, тропинка уводила в самый бурелом. Где-то впереди легкий подъем, дальше — спуск, через каких-то метров двести бурелом станет не таким густым. Таврин чертыхнулся, едва не упав в глубокую яму. Перепрыгнув ее, он не без содрогания отметил, что из ее дна торчало несколько заточенных кольев. Все правильно, выживает сильнейший, вот так и готовят «волков».
Петр уже пробежал километра два, но совершенно не чувствовал усталости. В какой-то момент ему даже показалось, что эта дистанция не что иное, как прогулка на свежем воздухе, и тут же он едва не споткнулся о натянутую поперек тропы веревку, завибрировавшую на уровне колен. Скорее всего, он даже не увидел, а почувствовал опасность — листья на кустах колыхнулись, словно бы их потревожил ветерок (вот только откуда ему взяться в густом лесу!). Перепрыгнув препятствие, он почувствовал, что сбил дыхание. Потребуется полминуты ровного безо всякого ускорения бега, чтобы дыхание пришло в норму.
Периферическим зрением где-то в стороне от тропы он уловил едва заметное движение. Поначалу ему даже показалось, что оно не имеет к нему никакого отношения, но обостренное чутье, помноженное на боевой опыт, запротестовало: так не бывает! Повинуясь подсознанию, забившему тревогу, Таврин наклонился, и тотчас откуда-то из глубины чащи навстречу на большой скорости выкатилось бревно, — врезавшись в заросли кустарников, оно так же быстро вернулось обратно, будто бы его и не было.
Фу ты! Что же они еще придумают? Надо бы бежать помедленнее, чтобы не напороться на какую-нибудь ловушку. Но позади, подгоняя, ахнул выстрел. Таврину даже показалось, что пуля просвистела в опасной близости.
Сколько же он пробежал километров? Три? Четыре? Петр обрадовался, когда лес заметно поредел, тропа, сделавшись пошире, резко уводила под откос в сторону озера, пробившегося голубой полоской сквозь ветки крон.
