Сергей Самаров - Они пришли с войны
– Что же так плохо в навигатор смотрели, что в болото залетели?
Женщина, как цыганка в танце, плечами передернула…
* * *– Я не хочу делать из нашей с вами проблемы вселенскую, – просто сказал полковник Быковский. Он, мне казалось, всегда умел разбираться в людях и понимал их порой даже лучше, чем они сами себя понимали. – Наверное, можно и с вами договориться и выяснить отношения без передачи материалов дела на вас и на полковника Чубако в управление контрразведки ФСБ.
Наверное, гордость не позволяла Анастасии Васильевне Новиковой хныкать и просить за себя, но угрозу самой серьезной статьей Уголовного кодекса она, конечно, помнила. И к словам полковника прислушивалась. Тем более что он был в военной форме, говорил сухо и авторитетно, по существу.
– Мне почему-то, Анастасия Васильевна, показалось, что у вас сложные отношения как с Чубако-младшим, который является вашим непосредственным начальником, так и с Чубако-старшим. Вы хорошо знаете Владилена Антоновича?
– Я много лет проработала под его руководством. Там, в городском угрозыске.
Тогда понятна ее манера поведения. Я даже понял, кого Новикова мне напоминает. А напоминает она даже движениями, даже манерой произносить слова, конечно же, капитана Саню. И имеет те же слегка грубоватые манеры. И наложенную службой небольшую мужиковатость, что вообще свойственно всем женщинам, носящим форму, независимо от того, какая это форма – военная, ФСИН[8], полицейская или МЧС.
– Понятно. Значит, знаете хорошо. Конфликтовали?
– Бывало. Конфликтовали. Мы там почти все были против того, чтобы уголовный розыск обслуживал личные дела полковника. А он считал это естественным явлением. Азиатские привычки. Он к нам в город из Средней Азии перебрался. Еще в перестройку, до развала Союза. А у меня с ними, с Чубако, собственные отношения. Чубако-старший очень хотел выдать меня замуж за своего отпрыска. Ради этого он его даже с первой женой развел. Разрешите мне посмотреть, что с моим напарником?
Петр Васильевич Новиков лежал от своей однофамилицы по другую сторону машины и понемногу начал приходить в себя. Получать еще и третий удар в свою многострадальную голову он, видимо, не желал и потому хотел казаться бездвижным.
– Посмотрите… – разрешил полковник.
Она обошла капот и присела перед однофамильцем, взяла его двумя руками за голову.
– Петя, Петя, как ты себя чувствуешь? Петя…
– Хреново он себя чувствует, – за Петю ответил я. – Это я вам обещаю.
Анастасия Васильевна голову напарника слегка потрясла, и он ответил на это невнятным мычанием. Однако я уже видел, как спокойно вздымается от дыхания его грудь, и понимал, что происходит. Здесь был не тот случай, когда капитан Взбучкин упрямо не желал возвращаться в списки живых и здоровых по каким-то собственным соображениям, скорее всего, по соображениям личной безопасности в случае претензии к нему со стороны следствия. Будущей безопасности. Он так должен был бы лежать, если бы капитана Радимову убили. Но ее не убили благодаря моему вмешательству. А Взбучкин не успел перестроиться. Петр Васильевич Новиков уже недавно убедился, что пробуждение к жизни может принести ему еще один удар в голову. И потому, даже если пришел в себя, долго еще не захочет общаться нормальным человеческим языком. Будет только нечленораздельно мычать и пускать губами пузыри, похожие на пузыри болотного газа.
– Петя, Петя… – Напарница начала сильнее трясти ему голову.
– Не надо так, – попросил я, и сам нечаянно почувствовал в своем голосе сострадание. – Вдруг у него сотрясение мозга. А вы ему удовольствия добавляете по полной программе. Так человек до конца жизни дураком может остаться.
– А что с ним? Он скоро в сознание вернется?
– Я лично несколько раз наблюдал, как тяжелый нокаут плавно переходит в спокойный и восстановительный сон. Медики это называют плавным выходом из стрессового состояния. Должно быть, здесь то же самое случилось. Мне кажется, он спит. Нормальное явление после рукопашного боя…
– У вас был рукопашный бой? – удивилась она и не удержалась все-таки, съехидничала: – Я, вообще-то, видела, только как вы его били.
– Разве? – удивился я. – А что такое, по-вашему, вообще есть – рукопашный бой?
– Драка.
– Женское понятие! Рукопашный бой есть не что иное, как передача на расстояние собственных мыслей и чувств. Только передача осуществляется не вербально, а тактильно, то есть с помощью рук и ног.
– И что же вы Пете такое важное передали, что он так долго думает? – В острословии ей отказать было трудно. А мне нравятся острые языки у людей, попавших в трудную ситуацию.
– Я попытался объяснить ему, что взрослому мужчине непростительно выражать свои чувства долгой матерщиной. Одно-два матерных слова придают, бывает, речи колоритность и эмоциональность, хотя лично мне это тоже не нравится. Но длительный мат говорит только о бессилии человека перед обстоятельствами, о его бабской истеричности. А мужчина такого демонстрировать не должен. Вашему Петру Васильевичу следует у вас поучиться нормальному сдержанному поведению.
Я сразу заметил, что Петр Васильевич находится в сознании, не спит и только прикидывается, чтобы снова не нарваться на неприятность. И мои слова до него дошли в полном объеме. Мне даже показалось, что он слегка покраснел своим бледным лицом, оценив обвинение в женской истеричности.
– А вы философ, – заметила Новикова, с небольшой дрожью в голосе, и, как мне показалось, глядя на меня с большой неприязнью.
– А мы с вами не договорили, – строго напомнил полковник Быковский.
Анастасия Васильевна подобралась и физически, и, наверное, мысленно, и шагнула ближе к Быковскому, демонстративно повернувшись ко мне спиной. Напарнику даже спокойной ночи не пожелала. Он, впрочем, как мне показалось, не обиделся. Он был только рад, что она перестала трясти его побитую голову. По себе знаю, что в подобных ситуациях просто протянутые к голове руки вызывают напряжение и боль от ожидания предстоящей боли. А уж когда голову трясут…
* * *Полковник Быковский задавал Новиковой не слишком громкие вопросы, и она отвечала ему подробно и, казалось, без принуждения. Я вопросов не задавал, потому что мне она ответила бы иначе – сильно на меня сердится. Интересно, за состояние напарника или за собственное прозвище? Впрочем, это сути происходящего не меняет.
Чтобы время не терять, я снова взялся за смартфон и стал все фотографии просматривать заново. Документы меня пока не интересовали. Будет необходимость, перекачаю их на компьютер и прочитаю. Пока же я рассматривал фотографии людей, надеясь найти знакомых. К сожалению, из всех нападавших в лицо я знал только троих. Колобка и двух парней, что пришли с ним. Остальные при мне маски не снимали. Однако маска – не самое главное. В той же галерее с фотографиями было три видеосюжета. На одном из них толкались и резвились парни с бутылками пива в руках. Был среди них и Колобок. Значит, снимал кто-то другой. Изображения были слишком мелкие, чтобы всех рассмотреть. Но один из них фигурой и манерой передвижения напоминал мне того, которого я первым свалил ударом кулака.
Я сделал жест полковнику Быковскому, он сделал жест Новиковой. Она повернулась в мою сторону и подошла. Я показал:
– Вот этот тип. Кто это?
– Насколько я знаю, это какой-то друг нашего генерального. Чуть ли не одноклассник. Он к нему часто приезжал. Три-четыре раза в неделю. Наша внутренняя охрана запускала его без претензий. Видимо, был такой приказ. Приезжал – и сразу в кабинет к генеральному. Тоже никого не ждал. Если кто-то в кабинете был, Антон его сразу выпроваживал, чтобы с этим парнем наедине говорить. Какие-то у них, похоже, общие дела были.
– На чем он ездил? Машина какая? Не видела?
– Видела. «БМВ Х6». Серьезная машина. Внедорожное купе. За рулем водитель. Сам не рулил. Ни разу не видела.
– Разбираешься в машинах?
– Профессия обязывает.
– Может, и номер помнишь?
– Если профессия обязывает, как не запомнить…
– Номер!
Она назвала. Я только глянул на Быковского, и тот сразу набрал номер на трубке. Сам сообразил, видимо, до моего взгляда.
– Старший лейтенант Столяров мне нужен. Да, Володя… Не узнал твой голос. Долго жить будешь. Можешь срочно проверить мне номер машины и все о хозяине?.. Ну хотя бы машину… – Быковский назвал номер. – Жду…
Он от разговора не отключился, только слегка отдалил трубку от уха, дожидаясь ответа. Мы молча ждали вместе с полковником. Ждать пришлось недолго.
– Да, Володя, я слушаю. Так… Так… Понял…
Быковский трубку убрал и ненадолго задумался, не сразу сообщая нам то, что услышал. Но все же сообщил:
