Виктор Доценко - Любовь Бешеного
Савелий услышал эти слова, но сделал вид, что к нему они не имеют никакого отношения. В зеркале он увидел нахальную физиономию того, кто явно хотел с ним подраться.
Видя, что слова не достигли цели, возмутился второй бугай:
— Эй, вонючка, ты что не слышишь? С тобой разговаривают! — Он положил свою лапищу на плечо Савелия и слегка надавил.
Савелий нисколько не боялся этих «шкафчиков», но ставить сейчас их на место было нельзя — необходимо обойтись без шума.
Он повернулся, изобразил полное недоумение и сказал:
— Простите, это вы ко мне обращаетесь?
— Вот недоумок! — ухмыльнулся Лео. — Рауль, ты посмотри на него: вежливый попался!
— Ага, сэр только что из Эмпайр Стейт Билдинг: зашел после трудного дня пропустить баночку пива! — с явной издевкой произнес Рауль и тут же громко заржал довольный своей шуткой.
— Не понимаю, что вам нужно? — Савелий изобразил на лице некоторый страх.
— Не понимаешь? — гаркнул Лео. — Встать! Руки на стол, ноги расставить!
— В чем дело? — снова спросил Савелий. — Чего вы от меня хотите?
— Ты что, не понял? — взревел Рауль и встряхнул Савелия за плечо. Полиция Нью-Йорка! — Он открыл удостоверение с полицейским значком.
Второй бугай наставил на Говоркова револьвер тридцать восьмого калибра.
— Встать! Руки положить на стойку, ноги расставить!
Разглядев удостоверение полицейского с довольно редкой фамилией Стриигфельд и наставленный на него револьвер, Савелий решил, что при сложившихся обстоятельствах лучше подчиниться.
— Могу я спросить, в чем меня обвиняют? — все-таки спросил он, когда этот Стрингфельд начал шарить по его карманам.
— А вот в чем! — осклабился тот, продемонстрировав свои гнилые зубы и сунув под нос Савелию небольшой полиэтиленовый пакетик с каким-то белым порошком.
Так, кажется, они решили проверить, как он среагирует на обвинение, связанное с наркотиком. Странная проверка! Конечно, документы еще ничего не значат: их можно одделать, но проделывать такое при большом скоплении народа… Опасная бравада!
— Что это за пакетик? — спросил Савелий.
— А это ты нам скажи: ведь нашли-то в твоем кармане! — ехидно усмехнулся тот.
— Это не мой пакетик! — возразил Савелий.
— Может быть, ты обвиняешь офицеров полиции, считаешь, что мы тебе его подложили? — грозно бросил тот, что держал его на прицеле.
— Нет, но…
— Рауль, зачитай ему его права! — напомнил Лео.
— Обязательно, напарник! — хмыкнул тот. — Вы вправе хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано в суде против вас. Вы имеете право на адвоката, если у вас его нет, то вам его назначат!
— Отлично, Рауль! Лучше даже я бы не сказал! Наручники!
— Обязательно! — вновь хмыкнул Рауль и профессионально защелкнул наручники на руках Савелия. — Пошли, приятель, и смотри: безо всяких там шуточек, если не хочешь что-нибудь себе повредить!
— Я не сумасшедший! — Савелий пожал плечами…
— Надеюсь! — ухмыльнулся тот. — Двигай к выходу! — И он подтолкнул его в спину.
На улице Савелия грубо втолкнули в полицейскую машину. Рауль сел за руль, а Лео — рядом с Савелием сзади. Он продолжал держать его под прицелом. Савелий никак не мог понять, что происходит. Если это проверка, устроенная охранником, то почему в ней участвуют настоящие полицейские? Если документы можно подделать, а значок полицейского можно украсть, то подключать к проверке еще и полицейскую машину было бы слишком неразумно: в любой момент можно было наткнуться на настоящих полицейских. А может быть, это «грязные» полицейские? Вот это уже совсем худо. Тут заработала рация.
— Машина «четырнадцать», где вы находитесь? — спрашивал визгливый женский голос.
— Сержант Спрингфельд на проводе! В чем дело, Кэтлин, кому мы понадобились? — удивленно спросил Рауль.
— Комиссар интересуется!
— Передай, что все в порядке: через пару минут мы доставим одного бездельника по четыреста девяносто седьмой!
— Куда, если шеф поинтересуется?
— Везем в двадцать седьмой участок! Еще что-нибудь?
— Нет, все! Отбой!
— Отбой!
Вот так так! Кажется, он не на шутку вляпался! Судя по всему, эти парни настоящие полицейские и четыреста девяносто седьмая наверняка статья о наркотиках. Странно, кому понадобилось его подставлять? Неужели Рассказов узнал в нем Савелия и таким гнусным способом решил расправиться с ним? Но это же глупо: один звонок Майклу Джеймсу, и перед ним извинятся! Один звонок. Но в том-то и дело, что как раз адмиралу он позвонить и не может! Если все это затеял Рассказов, то звонок в управление ФБР мгновенно поставит под удар не только его самого, но также и Богомолова, да и всю операцию, затеянную спецслужбами двух стран. И звонить адмиралу он просто не имеет права! Что же в таком случае ему остается?
Савелий вдруг вспомнил, что в законодательстве Америки, в отличие от российского, существует довольно широкая практика освобождения арестованного под залог. Но тут имеется существенная загвоздка: во-первых, он пока не знает, какой залог будет назначен, во-вторых, даже если залог будет не столь существенным, то у него, кроме нескольких баксов, при себе ничего нет, а если он попросит отвезти его на квартиру, где его устроил Майкл, то только полный идиот не сможет узнать, с чьей подачи он там проживает. Значит, к великому сожалению, этот вариант тоже отпадает.
Савелий вдруг подумал, что даже не может назваться именем Сергея Мануйлова, под которым приехал в Америку. Можно себе представить, что подымется, если какой-нибудь газетный писака случайно узнает, что кавалер ордена Конгресса США был арестован с наркотиком. Куда ни кинь, всюду клин! Единственным человеком, которому можно позвонить, была Розочка! Но что он ей скажет? Нет, это на крайний случай: не нужно перекладывать на нее свои проблемы. Сейчас он должен быстро придумать более-менее правдоподобную легенду и придерживаться ее до тех пор, пока не свяжется с Майклом. Можно, конечно, и под дурака «закосить» или под обыкновенного пьяницу, пропившего не только все свои вещи, но и жилье. Нет, это глупо: при первой же проверке выяснится, что он врет. Господи, а что, если ему просто «потерять память»? Он помнит только последние пару месяцев, после того как очнулся в каком-то подвале. Весь в крови, голова разбита, тело болит. В этом действительно что-то есть! Отлично! Потом что-нибудь выскочит само собой!
Через несколько минут они остановились возле полицейского участка под номером двадцать семь.
— Приехали, приятель! Выходи! — Сержант вышел сам и вытащил из машины Савелия.
Толкнув огромную стеклянную дверь, он пропустил задержанного вперед, и они оказались в небольшом вестибюле перед широкой лестницей.
— Чего застыл, как памятник? Вверх шагай! — подтолкнул сержант. — Или, может, ты думаешь, я тебя понесу?
На втором этаже Савелия ввели в просторную комнату, заставленную столами. Несмотря на поздний час, за столами сидели офицеры: кто-то писал, кто-то пил кофе, а кто-то вел допрос задержанных. Справа от входа была еще одна дверь, в которую сержант и втолкнул Савелия. За дверью оказалась совсем небольшая комнатка. За столом сидел худосочный офицер, а за его спиной начинался длинный коридор — левая стена была сплошная, а справа тянулись железные решетки камер. От них несло застоявшимся потом и дешевыми сигаретами.
— Привет, Рауль! — лениво бросил дежурный офицер. Несмотря на бледно-туберкулезное лицо, у него были довольно внушительные габариты, какими всегда славились доблестные американские полицейские.
— Привет, Бинго! Прими этот кусок дерьма!
— Что он натворил?
— Наркота!
— Что у него при себе?
Сержант молча протянул вещи, найденные у Савелия.
— И это все? А документы?
— Чем богаты! — пожал плечами сержант.
— А как же прикажешь его оформлять? — поморщился Бинго, повернувшись к Савелию. — Эй, как твоя фамилия?
— Не знаю! — ответил Савелий и виновато улыбнулся.
— Понятно: дурочку решил разыграть? — лениво кивнул тот и снова поморщился. — Ну и черт с тобой! Запишем, что ты господин никто! Давай сюда свою правую руку!
— Зачем?
— Познакомиться хочу! — усмехнулся тот, затем взял протянутую руку, провел небольшим валиком по большому и указательному пальцам Савелия, приложил их к небольшой карточке, после чего протянул ключи сержанту. — Ладно, сунь его во вторую камеру!
— Двигай, парень! — И сержант, на этот раз не тронув Савелия даже пальцем, сам пошел впереди.
За первой решеткой сидели трое: в стельку пьяный негр, белый парень лет двадцати с разбитым носом и желто-черный старик трудноопределимой национальности. Сержант остановился перед второй решетчатой дверью, щелкнул замком, потом повернулся к Савелию, снял с него наручники.
— Открывай, Бинго! — Дверь автоматически сдвинулась в сторону, и Рауль подмигнул Савелию: — Прошу! Твои апартаменты, приятель! Как тебе сокамерники? Смотрите живите дружно, не ссорьтесь! — Он вдруг противно хихикнул и тут же заржал во всю глотку.
