Бригадир (СИ) - Вязовский Алексей
— Обязательно потрясем, Карась, — проникновенно сказал я. — Но мы живем в маленьком городке, и мы совершенно точно не тронем никого там, где нас могут узнать по куртке, по голосу или по походке. А поедем мы в Москву. И поедем тогда, когда будем готовы. Кто на этой неделе свободен?
— Я! — поднял замотанную руку Димон. — Все равно работать не могу.
— Я! — ответил Штырь. — Я вообще не работаю. Это для лохов. Без обид, парни!
— Тогда завтра в 15−00 встречаемся на Казанском вокзале, — сказал я. — И не приведи бог вам сесть в один вагон.
— На Савеловском, наверное? — удивленно посмотрели на меня пацаны.
— На Казанском, под табло, — со вздохом ответил я, поражаясь широте кругозора своих друзей. — На Савеловском слишком много наших будет. Вот подойдет к тебе человек десять и спросит, как дела? Что отвечать будешь?
* * *Благородное искусство слежки только на первый взгляд кажется простым. Ну, казалось бы, иди за человеком да иди. Но это совсем не так. Валютчик — существо пуганое. У него инстинкты как у дикого зверя. Редко кто из них под ножом не стоял. А после такого испытания на жизнь начинаешь смотреть совершенно по-другому…
— Значит так, — начал я свой инструктаж, когда мы собрались за квартал от знакомого Ювелирторга. — Вы сейчас пройдете мимо точки. Наш терпила — в бело-синей куртке. Он молодой, резвый и горластый. Работает за троих. Судя по всему, непуганый еще по серьезному. Остальных не трогаем, ребята тертые.
— Угу, — кивнули парни без тени улыбки.
Опять повалил снег, и на улицах появились москвичи, которые тащили домой елки. Новый год был все ближе и ближе.
— Идем по очереди, — продолжил я. — Ты, Димон, проходишь мимо, запомнил клиента в лицо и пошел на ближайшую станцию. Ждешь его там. Скорее всего, он не будет кружить, но чем черт не шутит. Ты, Штырь, ведешь его до метро. Нужно убедиться, что это именно та станция, где Димон. Внутрь не идешь. Довел до дверей, и домой поезжай.
— А если он на другую станцию пойдет, тогда что? — деловито поинтересовался Штырь. Или вообще на машине уедет?
— Тогда узнаешь, как он уходит с точки, и отбой, — сказал я. — А завтра все переигрываем.
— А если он на мою станцию придет? — спросил Димон. — И вот я его там увидел.
— Садишься в соседнюю дверь и едешь с ним, — пояснил я. — Я уже буду с тобой, скажу, что дальше делать.
— Сложно как все, — удивленно посмотрел на меня Штырь.
— Это пока еще несложно, — ответил я. — Теперь по технике. В глаза не смотреть, взгляд расфокусированный. Ни в коем случае не пялиться пристально в затылок! Почует. Не пытаться рассмотреть его через витрины — можете встретиться взглядом. Этот трюк еще при царе Горохе использовали. Если он остановился, например, шнурок завязать, идете следом, не сбавляя хода. Не останавливаетесь и не мечитесь ни в коем случае. Просто проходите мимо, взгляд рассеянный. Лучше потерять день, чем спалить тему. Понятно?
— Серый! — удивленно посмотрели на меня пацаны. — Может, мы о тебе не все знаем? Ты точно чалился все эти годы?
— Тебе справку об освобождении показать? — огрызнулся я. — Если все поняли, расходимся. Сначала узнаем, где он живет, потом принимаем на выходе из квартиры. Он «воздухом» загруженный с утра выйдет. Там отдельный инструктаж получите. Это случится не сегодня.
— Слушай, Хлыст! — наморщил лоб Димон. — Ну вот довели мы его до дома. А как мы узнаем, в какой он квартире живет? Не толкаться же в подъезде все утро. Нас там все бабки срисуют тут же.
— Видишь ли, Димон, — я приобнял его за плечи. — Для этого и нужно два человека. Когда клиент заходит в подъезд, то через пару минут обычно загорается какое-нибудь окно. Либо спереди дома, либо сзади. Так-то мы и узнаем, где он живет. Думается мне, наш терпила — пташка не слишком ранняя. Ему на завод к восьми утра не идти. Значит, кроме пенсионеров, все будут в школе и на работе. Восход в день Ч случится в 8–59, на минуточку, а значит, придем мы туда по темноте.
— В 8–59? — тупо посмотрел на меня Штырь. — Так поздно?
— У тебя же дома календарик отрывной на стене висит? — кивнул я. — Вот там это все и написано, можешь проверить.
* * *В Лобне, видимо, бушевала эпидемия гриппа, потому что и сотрудник автосервиса Дмитрий Пак, и формовщик Карасев Владимир, и даже водитель самосвала Кузнецов Григорий на смену в тот день не вышли, сраженные коварной болезнью. Они явились в поликлинику, где, культурно кашляя в платочек, изложили симптомы ОРВИ, знакомые каждому в нашей необъятной стране, мучимой этим недугом с постоянством, достойным лучшего применения. Как и водится в декабре в любой поликлинике, измученная участковая докторица дала три дня, даже особо не вникая в жалобы и анамнез. Очередь за дверью уходила за горизонт, а ей дико хотелось домой. Точнее, не так! Ей хотелось сначала выйти с автоматом Калашникова в коридор, перестрелять там всех бабок, которые пришли сюда, чтобы вывалить на нее всю тоску своей неудавшейся жизни, и только потом уйти домой с чувством выполненного врачебного долга. Получив заветный больняк, парни следующим же утром погрузились на электричку, которая везла злых, как собаки жителей ближнего Подмосковья на работу в Нерезиновую. Ведь, на наше счастье, клиент был молодой и непуганый. Он пришел на точку прямо из метро, а следовательно, деньги тащил из дома с собой…
— Значит так! — сказал я, когда мы собрались в соседнем парке, в километре от нужного места. — Ты, Димон, заходишь в подъезд и поднимаешься на этаж выше. Там стоишь на шухере. Карась — ты стоишь этажом ниже. Оба торчите на лестнице, в глазки не попадаете. Штырь и Копченый идут со мной. Вот пластилин, залепите глазки у соседей. Как только терпила выходит из квартиры, ставим ему в лоб волыну и заходим с ним. Вопросы есть?
— Есть! — поднял руку Копченый. — У нас что, есть волына?
— Есть! — кивнул я, не обращая на малость удивленные лица товарищей по нелегкому бизнесу. — ТТ. Обойма полная.
— Однако! — крякнул Штырь. — Ну ты даешь, Серый! Где взял?
— Где взял, там больше нет, — отрезал я. — Итак! Вчера клиент вышел из дома в 9–45. Поднимаемся за 20 минут до этого времени и ждем на площадке между этажами. Надеюсь, в этом доме живут нормальные старухи, которые умеют пользоваться лифтом. Вот шапки! Свои прячьте в карман. Надвигаете на глаза. Тут дырки специально прорезаны. Вот медицинские перчатки. После дела все это сбрасываем. Вопросы есть?
— Нет! — помотали головами парни. — Вроде все понятно разложил.
— Тогда смотрим на часы, — скомандовал я. — Заходим в подъезд по одному с интервалом в минуту-полторы. Хорошо, что на нем домофона нет, — сказал я и осекся.
— Чего на нем нет? — недоуменно посмотрел на меня парни.
— Домофон, — ответил я, мысленно кроя сам себя почем зря. Так проколоться! Какие домофоны в Лобне! — В блатных домах теперь подъезды запирают. Там, где непростые люди живут.
— Охренеть! — изумились пацаны. — Уже подъезды запирать начали! Вот довели страну демократы!
Да! — думал я. — Мы же сами и довели эту страну! Не кто-то, а именно мы! Не запирали в Союзе подъезды. А в Лобне нашей многие и дверей в квартиры не запирали, или оставляли ключи под ковриком. Благословенные времена были! Были и прошли.
Одиннадцатый этаж четырнадцатиэтажного дома на Ленинградке. Квартиры на таком этаже давали людям простым, не слишком приближенным к власти. Блатные брали сразу пачку ордеров и осматривали все, оставляя верхние этажи тем, кто попроще. Советский бомонд обычно селился не выше четвертого. Не приведи господи, еще лифт сломается. Умрешь ведь, пока поднимешься с сумками. Для наших целей одиннадцатый этаж подходил вполне. Верхний бы, конечно, получше, а нижний — намного хуже. Палево гарантировано. Парни заняли свои места и замерли, стараясь не дышать.
— Черт! — ругнулся вполголоса Штырь, когда этажом выше клацнул замок и Димон метнулся на лестничную площадку, предупредительно стукнув ключами по железу перил.
