Зловещий рубеж - Сергей Иванович Зверев
Алексей, пораженный ее напором, достал из планшета лист бумаги, карандаш, карту. При каждом движении девушка кривилась от боли, но склонилась над разложенной на танковой плите карте:
– Вот здесь большое поле перед мостом, оно ровным кажется, но на самом деле есть огромные овраги из-за подземных ключей. Потом дорога проходит прямиком через мост и через село Озерщина. От нее отходят два пути – асфальтированный и обходной через лес и вброд по болоту. Но по обходному пути танки сейчас не пройдут, слишком топко в ноябре. Вот я написала координаты местности, когда с главной дороги можно свернуть к параллельной железнодорожной ветке. Ее нет на карте, дорога была взорвана и построена как подвозная при возведении станции, а потом законсервирована. Немцы хотели ее использовать, организовали там интендантский склад в вагонах, подальше от бомб наших самолетов. Но после того как мы на воздух пустили их вагоны, они к этой ветке больше не приближаются. Там есть заминированный участок, координаты я тоже указала. Мой отряд готовил диверсию к тому моменту, когда немцы начнут отступать и будут стыковать вагоны на запасных путях. Его необходимо обезвредить, чтобы Красная армия не пустила по этому участку вагоны. Сообщите, пожалуйста, эту информацию в штаб. И мое имя Тамара Нарвич, позывной Катя.
Алексей рассматривал высокую девушку с восхищением:
– Как вы все точно описали, по-военному.
– Я разведшколу окончила в Бухаре. – Тамара по-прежнему очень серьезно смотрела Алексею прямо в глаза. – Товарищ командир, сообщите местным, когда в Озерщину прорветесь, чтобы связались с партизанским отрядом, передайте им координаты штаба вашего батальона. Там в лесах на болотах сто пятьдесят обученных бойцов, они умеют стрелять, закладывать мины, взрывать. Они вместе с вами пойдут в бой! У нас есть оружие и взрывчатка! Мы хотим освободить нашу Родину от немецких оккупантов! Мы столько лет боролись с ними тайно! Мои ребята, комсомольцы, отомстят за всех убитых немцами наших земляков!
– Хорошо. – У парня потеплело в груди от сознания того, как девушка верит в победу и готова все сделать, чтобы Красная армия вошла в Речицу.
– Вы отсюда, местная? Может быть, передать родным, что вы живы и в медсанбате? – спросил он у Тамары.
Та вскинула голову, черные кудри качнулись:
– Я дочь директора завода в Речице, родителей повесили немцы, пока я в санитарном поезде работала медсестрой в начале войны. Если вам помощь нужна, просто скажите любому, что по просьбе Кати, – они все для вас сделают. Меня знает весь район.
– А почему Катя, если вы – Тамара?
– Позывной для связи с местными связными в населенных пунктах, – пояснила Тома, вытащила из-под ватника скомканную листовку и протянула Соколову. – Вот немцы меня ищут, «бандит Катя».
Алексей пробежался глазами по черным буквам:
«Объявление! За пойманного бандита Катю Германское командование вознаградит поймавшего: 3000 марок, 5 пудов соли, а также земельным наделом в 25 гектаров».
– А имя выбрала из-за любимой песни. Мне нравится песня «Катюша». – Черты лица у девушки смягчились, и мелькнула даже улыбка.
– Спасибо, вы очень помогли. – Соколов вдруг выпалил и тут же смутился своей потаенной мысли. – У меня девушка, Оля, тоже в партизанском отряде. Я смотрю на вас и верю, что она жива, тоже жива! Вот каша, вы поешьте хотя бы пару ложек. Вам необходимо хорошее питание, чтобы рана заживала. Мы победим, обещаю! Ни шагу назад не сделаем, освободим оккупированные земли.
И сам смутился: опять эти мальчишеские клятвы, порывы. Близость к Оле, прорывы в обороне немцев дали ему надежду, которая так и рвалась изнутри в словах и обещаниях, толкала вперед – быстрее, любой ценой прогнать прочь немецких захватчиков.
Пока Тома скребла остатки полевого обеда в котелке, он, чтобы не смущать девушку, рассматривал нарисованные ею схемы на листе и пометки на карте. Глаза его перемещались по карте, а мысли снова улетели за несколько километров от временной стоянки батальона, на берег Днепра, где возле важного моста засели немецкие захватчики.
Безобидные звуки лесной чащи прервал гул бронетранспортера, при виде машины командира корпуса бойцы подскочили, вытягиваясь в строй, застегивая ремни и воротники шинелей. Удивленные такой переменой подростки-партизаны собрались в кучку, понимая, что их временный постой посетил высокий чин.
При виде высокой фигуры в шинели, накинутой сверху кителя, дед Юрец ткнул в бок стоящего рядом подростка в безразмерном немецком обмундировании:
– Смотри, Минька, генерал прибыл, одна звезда большая на погонах. Черная петличка и красный танк на ней, значит, танковые войска.
Генерал с серым от усталости лицом, с красными глазами махнул бойцам рукой:
– Вольно, продолжить привал. – Он повернулся к адъютанту за рулем: – Собери мне для совещания командиров… отрядов. – На несколько секунд опытный генерал растерялся, как же назвать этот пестрый сбор войск на передовой. Танковая рота, подразделение штрафников, отряд партизан – сейчас это разномастное войско ему необходимо было собрать воедино, распределить по позициям, объяснить тактику наступления руководящему составу, поставить задачи. Бои по линии фронта шли один за другим, Рабоче-крестьянская Красная армия теснила немецкие войска, но каждый километр освобожденной Белоруссии давался с тяжелыми потерями личного состава и техники. А сегодня после успешной атаки по связи доложили об информации от внедренного к партизанским отрядам капитана НКВД. Мост возле села Озерщина, который планировалось захватить и использовать для броска корпуса в обхват Гомеля через Речицу, заминирован немцами. По этому пути должны были пройти большие силы и взять Гомель с фланга, но стянутая немцами в небольшую точку переправы мощная артиллерия нарушила все планы. Орудия армии вермахта не дадут батальону переправиться на тот берег. Остальные дороги и мосты были в непригодном состоянии, заминированы или взорваны отступающим противником. Бегущие на запад германские войска действовали по принципу «выжженной земли». Оставляли после себя разоренные деревни, рушили взрывами дороги,
