Фридрих Незнанский - Тройная игра
Он покосился на Лену, а она, увидев этот взгляд, вся вдруг словно потянулась к нему, хотя и осталась сидеть на месте. И он как бы враз понял, что все, что он сейчас говорит себе, — все это полуправда, потому что по-настоящему-то боится он в конечном счете вовсе не того, что еще учудит Гуськов. А боится, что, если сейчас возьмет ее с собой да если на складе все обойдется без каких-нибудь серьезных происшествий, — он не удержится, обязательно повезет ее к себе, а это означает только один исход. Но хочет ли он его? Конечно, хочет. Но и знает при этом, что не может поступить с ней так, как поступил бы лет даже десять назад с любой особой женского пола: он не желает причинять ей страданий, не желает обижать ее, а это значит, что, взяв ее сегодня к себе в дом, он возьмет на себя самые серьезные по отношению к ней обязательства; говоря человеческими словами, он должен будет на ней жениться. Не по принуждению, по приказу своей собственной совести — вот ведь какая чепуха на старости-то лет… Впрочем, до старости ему было еще очень, очень далеко, а соблазн был так велик, что он старался сейчас лишний раз на нее не смотреть. «Нет, не возьму», — решил он и тут же, вспомнив ее трепет и ее счастливые глаза, словно против собственной воли, сказал:
— Ладно, поехали. И не переживай ты так, девочка…
И завершил свои терзания решительным выводом: «А, была не была! Чему быть — того не миновать». И чтобы не повредить этой решимости, даже не стал спрашивать ее, что именно ремонтировал мастер, куда он совал свой нос. Только все гадал, изредка словно ненароком касаясь горячей Леночкиной руки: если мастер ставил «жучка», то зачем? Чтобы заранее угадывать его действия? Чтобы подловить его на чем-то? То есть вот то, что его сегодня поджидал этот папарацци, — это было не случайно? Фигня, он мог вовсе и не его ждать, а Гуськова. Может, это был тот самый журналюга, как его… Штернфельд?.. Вообще сейчас наука такая, что можно слушать не только телефонные провода, но и все, что говорится в помещении, где стоит «жучок». Вот сволочи! То есть он едет, а кто-то уже знает и с кем он едет, и куда, и зачем. Да, крепко его обкладывают. И не удержался, опять пропел вполголоса: «Обложили, гады, обложили…»
Он позвонил заведующему складами фирмы еще раз — узнать, как у него там дела.
— Игорь Кириллович! — как-то очень уж взволнованно пискнул заведующий. — Тут какие-то люди наш товар выгружают!.. — И замолк.
— Что за люди? — не понял Игорь Кириллович. — Как это разгружают?!
— Они говорят, что вы все знаете! А я, конечно, хотел бы проверить, знаете вы или нет. Они у меня, если честно, доверия никак не вызывают… — И тут же в трубке послышались какие-то странные звуки, какая-то возня, — как будто кто-то с кем-то боролся, как будто кто-то пытался завладеть трубкой: хриплое дыхание, вскрики, в которых слышались боль и ужас.
— У них старший есть какой-нибудь? Может он подойти к телефону? — спросил Игорь Кириллович; ощущение теперь было такое, будто на том конце его никто не слышал, будто со складами вдруг не стало связи. Ну если кто-нибудь и впрямь возьмет трубку — уж он им покажет! Он знает, чем пригрозить этим неизвестно откуда взявшимся налетчикам. А если и это не поможет, у него теперь, слава богу, есть возможность с помощью генерала Гуськова задействовать и самый настоящий спецназ… И вдруг трубка ожила:
— Алло, Грант, — услышал он страшно знакомый голос, — ты со старшим хотел потолковать? Валяй, толкуй. Слышишь, это я, Кент! Что у тебя за вопросы?
Вот наглец! Вот отморозок! Он, Разумовский, звонит на свой собственный склад, а какой-то жулик, нагло влезший в его дела, спрашивает, что ему надо!
— Какого черта ты там вообще делаешь? — не удержался, закричал Игорь Кириллович.
— Что значит — какого? — невозмутимо переспросил Кент. — А товар-то я свой должен забрать или нет, как ты считаешь?
— Какой еще, к чертовой матери, товар?!
Кент нагло рассмеялся:
— Ну ты как маленький, честное слово! Говорили мы с тобой, говорили, а ты все спрашиваешь: какой такой товар. Да тот самый, который мы тебя просили привезти, помнишь? Ну, вспомнил теперь?.. А ты чего подумал? Что нам твои деревяшки гребаные нужны?
Игорь Кириллович аж задохнулся от негодования и в сердцах отключился. Ну сейчас он этой сволочи покажет!
Итак, наконец все начало проясняться. Если он правильно понял Кента, тот фактически захватил его фуры, чтобы добраться до провезенных все-таки на них наркотиков. Ах, сволочи, что же они делают! Ведь он ясно дал им понять: он в их опасной авантюре не участвует. А они, значит, все равно… Может, даже поэтому его фуры и были арестованы? Ах, сволочи! Да они ж его под монастырь подведут, и попробуй докажи, что ты к этой глупости не имеешь никакого отношения…
Он гнал машину, надеясь успеть, предотвратить что-нибудь еще более для него страшное, если оно готово произойти. А в том, что готово, — он почти не сомневался. Игорь Кириллович еще издалека увидел, что все здесь, у складов, не так, как обычно, тем более в такое позднее время. Какие-то люди вокруг, с десяток самых разных автомобилей, среди которых половина, если не больше, — огромные черные внедорожники, так полюбившиеся новым русским. Он посигналил у наглухо закрытых ворот — никакой реакции. Он посигналил еще, — держа на этот раз кнопку клаксона так долго, пока самому не надоело, пока наконец не распахнулась дверца, специально вырезанная в одной из створок ворот для прохода людей.
— Ну чего сигналишь? — грубо спросил его какой-то малый в камуфляже, в черном берете и с коротким милицейским автоматом через плечо.
— Как то есть чего! — снова возмутился Игорь Кириллович. — Это мой склад, фирмы «Милорд». А я — генеральный директор этой фирмы!
— А мне по барабану, — лениво и презрительно сказал страж. — Не велено никого пускать, и все…
— Да я сейчас спецназ вызову! — совсем озверел Игорь Кириллович.
— А я сам спецназ, — издевательски заржал камуфляжник.
— А ну пропусти, пропусти его! — весело и громко распорядился кто-то, оттирая камуфляжника в сторону. — А то он и правда спецназ сейчас вызовет, у него кореша в ментовке… — Это и в самом деле был Кент — веселый, наглый, хитро сощуренный. — Ну ты чего, хочешь самолично убедиться, что все в порядке? — развязно спросил он и приказал стражнику: — Давай открывай ворота. Ему можно. — И пока машина Игоря Кирилловича въезжала во двор, шел рядом, нагибаясь к водительскому затонированному стеклу. — Это кто там с тобой? Секретуточку свою привез, не иначе… Угадал я, нет? Ишь, бедная, ни жива ни мертва. Не боись, девушка, — оскалился он и в Ленину сторону, — сегодня все миром разойдемся…
— Слушай, какого черта?.. — с трудом находя от возмущения слова, Игорь Кириллович выбрался из машины. — Какого черта ты тут распоряжаешься, как у себя дома?!
— Так я ж тебе все уже объяснил, — с широкой злорадной улыбкой ответил Кент.
Он хорошо смотрелся на фоне оцепления, плотным кольцом охватившего фуры и тот ангар, в котором они должны были разгружаться.
— Это по какому случаю охрана? — все никак не мог до конца осознать реальность Игорь Кириллович. — Откуда?
— Не все ж тебе с ментами якшаться, — снова ухмыльнулся Кент. — Нас тоже иногда удостаивают… Слушай, все спросить хочу: как ты только можешь к ним ходить, к легавым-то? — Он даже укоризненно покачал головой.
Впрочем, Кент говорил с ним, а сам вниманием был там, у ангара, где его люди что-то очень активно делали, и действовали явно не наобум Лазаря.
— Сейчас, — бросил он и торопливо пошел к ангару.
— Мне страшно, — сказала вдруг прильнувшая к открытому окошку Лена.
— Потерпи, — сказал он и неожиданно для себя успокаивающе-нежно погладил ее по щеке. — Я же говорю: со мной ничего не бойся. Сейчас наведем порядок.
Уже почти готовый позвонить Гуськову домой и попросить помощи, он снова взял трубку мобильника, но, подумав, решил все же с этим не спешить. В конце концов эта братия, похоже, действительно пока не покушалась на его товар. Ежась от по-ночному прохладного воздуха, он внимательно наблюдал за людьми возле ангара.
Тускло горел фонарь над входом в ангар, как-то приглушенно светили горящие вполнакала прожектора на ограде…Что-то тут было все-таки не так. Он еще раз пригляделся к оцеплению. Бойцы были, как и положено, в масках, но какие-то они все оказались… разномастные, что ли — кто в камуфляже, кто в обычной кожаной куртке, на одном высокие ботинки, на другом кроссовки; и примерно такое же ощущение было от оружия: у кого семьдесят второй «калаш», у кого короткоствольный АКС, у кого карабин… Словом, какая-то партизанская армия, а не спецназ… Да, похоже, все-таки никакая это не милиция, это просто-напросто братва! Он снова нашел глазами Кента, поманил его к себе.
— А бумага у тебя какая-нибудь есть? — спросил, просто чтобы что-нибудь делать: знал, что иной раз самый идиотский вопрос может в корне изменить ситуацию.
