Александр Бушков - Пиранья против воров
– Ну что, европейцы? – громко продолжал атаман. – Пригорюнились? Чья это такая машинка блестящая? Нешто такие нынче интеллигентам выдают? Ну, молчите пока, разберемся...
Он, не поворачивая головы, громко отдал какой-то приказ на своем непонятном языке – и один из его людей, тот, что был с охотничьим ружьем, скрылся в палатке профессора. Очень быстро появился вновь, двигаясь спиной вперед, с натугой волоча за ноги храпевшего Буряковского. Ружье висело у него на плече. Мазур в несколько секунд прикинул расклад – нет, не подходит...
– Положи его в сторонке, – распорядился атаман на сей раз по-русски. – Умный люди, ученый люди, пусть поспит... – и добавил что-то непонятное.
Вновь скрывшись в палатке, его подчиненный на сей раз вышел с белым эмалированным ковшиком, до краев наполненным пахучей светло-коричневой брагой. Подал атаману со всем почтением. Тот, перехватив автомат одной рукой и по-прежнему наводя его на пленных, шумно отпил изрядную часть, вернул опустевший наполовину ковшик, отдуваясь, констатировал:
– Неплохо. Вы, русские, конечно, сброд последний, но вот брагу гнать умеете... Ну, продолжим наши игры? Вам кто разрешил, белые морды, шляться по древней сагайской земле? Я к кому обращаюсь? Уши заложило?
– Это экспедиция Шантарского университета... – пискнула Галина, и голос у нее вновь прервался.
– Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! Ниверситет, надо же! Впору от радости плясать – осчастливили диких туземцев белые городские люди... Знаешь, в чем твоя везуха, вобла сушеная? – спросил он совершенно деловым тоном. – Да в том, что у нормального мужика на тебя в жизни не встанет, особенно когда тут столько кисок поприятнее... – видно было, что его немного разобрало от доброй профессорской браги, он щелчком пальцев подозвал джигита с ковшиком и осушил емкость до дна, что Мазура только порадовало.
Джигит с опустевшим ковшиком спросил что-то непонятное. Атаман ответил резко и определенно отрицательно. Даже не понимая ни слова, Мазур по направлению взглядов понял, в чем тут суть: доблестному воинству тоже хотелось остограмиться, но вождь им категорически запретил, что было с его стороны не так уж и глупо.
– Ну что, европеоиды, продолжим наши игры? – осклабился атаман. Он уже держал автомат не так настороженно, ствол склонился градусов под сорок пять к земле. – Вы что, так и не поняли, в чем ваши прегрешения? Ну что ж вы так, интеллигенты? Да в том, что вы приперлись на нашу исконную землю и принялись тут мало того, что гадить, так еще и осквернять могилы наших славных предков. Да за это надо ноги из жопы повыдергать, не рассуждая...
Ученая дура, Галина Прокопьевна, должно быть, на чистом автопилоте громко попыталась объяснить, что хызырские курганы никак не могут быть местом упокоения предков сагайцев, поскольку всему научному миру известно...
Что именно известно ученому миру, никто так и не узнал – атаман, рывком вздернув дуло автомата, пустил поверх голов короткую очередь, отчего кто пригнулся, кто присел, а кто и шлепнулся с визгом на пятую точку.
На этом научная дискуссия как-то сама собой прекратилась.
– Это ты у себя в университете этой ерундой мозги пудри таким же выдрам, – кратко резюмировал атаман. – А у нас в Азии люди простые и бесхитростные. Все знают, что тут могилы славных предков – и точка... Ты вообще, пенсне надень, мышь белая, когда стоишь перед потомком Чингисхана. В вашем поганом университете, я так понимаю, заветов Чингисхана не преподавали? Ну, будет вам практический урок. Заветы великого Чингисхана для данного случая просты и незатейливы: если на твою священную землю вторгся враг, ты его обязан победить, весь айран у него выпить, всех его женщин поиметь, все его добро себе забрать. Ты чего приготовилась на сосну лезть, вобла? Сказано же, к тебе пункт второй не относится. – Он обвел собравшихся недвусмысленным взглядом и поманил к себе многострадальную Лизочку, быть может, из-за того, что выделялась среди женского пола коротенькими шортиками. – Цып-цып-цып! А ну-ка, сюда, живенько! Сейчас устроим наглядную демонстрацию, чтобы дело пошло глаже... Я кому сказал! – рявкнул он с непритворной злостью и поднял автомат. – Тебя что, рядом с этой падалью положить?! – он кивнул на труп качка. – За мной не заржавеет...
Лизочка покорно потащилась к нему, спотыкаясь и тихонечко хныча. Среди женской части археологов послышалось тихое всхлипыванье.
«Плохо, когда у человека нет ничего, кроме дуры в руке и желания покуражиться на всю катушку, – подумал Мазур. – Сразу видно, что ни малейшего опыта обращения с пленными или заложниками у дурня нет. Так и оставил стоять всей толпой с поднятыми руками, не рассортировал по половому признаку, не связал, не обыскал... Видимо, все дело в том, что он давненько не получал сдачи. Пора учить жизни обормота...»
Он прикинул кое-какие возможные траектории, перемещения, маневры... Получалось вовсе даже не безнадежно.
Глава третья
Енота поймать нелегко, нелегко...
Ничего выдающегося не произошло – Мазур попросту шагнул вперед, спокойно, с ленивым видом, чтобы не спровоцировать резким движением автоматную очередь в упор или заряд от кого-то из обормотов с ружьями. Автоматное дуло, разумеется, дернулось в его сторону, но скорее уж с легким удивлением, если можно так выразиться. Мазур шел вперед небрежно, неспешно. Он уже составил себе некоторое представление об этом типе, взявшемся разыгрывать этакого монгольского полководца – и видел, что дурной истеричности в нем нет. Зато позерства хоть отбавляй, а это позволяет кое-что просчитывать...
– Эй! Стоять!
Мазур остановился, тщательно рассчитав дистанцию – она не годилась для броска, но все же была чертовски близка к необходимой. Взял за плечи остолбеневшую Лизавету, легонько переставил ее в сторону – она так и осталась на том месте – вполне доброжелательно улыбнулся атаману и с ходу спросил:
– А как насчет приличного выкупа и последующего мирного расставания, господин потомок Чингисхана?
– В смысле? – настороженно осведомился сагаец.
– Я тебе скажу откровенно, старик, – начал Мазур ленивым, внушительным тоном. – Мне вся эта кутерьма с пальбой и публичным траханьем моих сотрудников абсолютно ни к чему. Да и тебе, я думаю, приятнее было бы золотишком в кармане позванивать, чем комедию ломать...
Как бы там ни обстояло с азиатской загадочной непроницаемостью, Мазур явственно видел вспыхнувший в раскосых глазах деловой интерес. Он бил наверняка. Он кое-что читал об археологии и археологах. Сплошь и рядом – и не только в России, отнюдь – местное население твердо уверено, что интерес археологов к битым горшкам и ржавым гвоздям насквозь показной, а на самом деле они, хитрюги, прочитали в своих пыльных летописях о бесценном золотом кладе, каковой и выкапывают целеустремленно, маскируя подлинные цели болтовней о научном значении позеленевших бронзовых бляшек и просверленных раковинок. Ни во что люди не верят так яростно и убежденно, как в то, что их ближние скрывают от них золотишко...
– Ну, и как тебя понимать? – спросил атаман, сделав своим встрепенувшимся орлам знак оставаться на месте, что, безусловно, было добрым признаком.
– В самом прямом смысле, – сказал Мазур. – Ты тут что-то говорил насчет дани? Идея, в принципе, толковая. Я только, уж извини, не склонен отдавать тебе в с е. Это не бизнес, милый... а вот если ты будешь умным, то у нас может получиться долгий и очень даже взаимовыгодный бизнес... Как насчет д о л и? В обмен на долгое сотрудничество?
Физиономия атамана приобрела весьма примечательное выражение – он хотел в е р и т ь и опасался подвоха... Клюнул клиент, почти весело констатировал Мазур, повело клиента...
– Ты о чем? – спросил сагаец настороженно.
– О золоте, братишка, о золоте, – сказал Мазур. – Ты себе не задавал вопрос, что среди этих милых советских интеллигентов делают такие ребятки, как мы, на такой вот машинке? – Он кивнул в сторону черного «крузера», изрядно запылившегося на проселочных стежках, но выглядевшего по-прежнему авантажно. – Это все, понимаешь ли, мои люди. Они на меня работают. Твой человек выволок из палатки бедолагу профессора, – он кивнул в сторону Буряковского, благополучно дрыхнувшего под открытым небом, – но не догадался пошарить там как следует... Эй! – Он поднял ладонь, останавливая субъекта с ружьем, на автопилоте ринувшегося к палатке. – Чего ты дергаешься, пока я с твоим главным говорю... Так вот, то, что в палатке лежит – лишь небольшая часть того, что осталось в земле. Поэтому нам лучше бы договориться...
Атаман усмехнулся:
– А может, проще тебе пятки в костер сунуть? Чтобы сам все выдал, без всяких договоров...
– Братишка, ты, по-моему, человек умный, – сказал Мазур спокойно. – Пятки в костре – это, конечно, убедительно... только где у тебя при этом раскладе гарантии, что я тебя не обману? Что настоящее место покажу? И потом, меня ж искать будут, серьезные люди, рано или поздно у тебя неприятности начнутся... Может быть, и в самом деле проще договориться? Тебе – разумную долю, а нам – легальную прописку на твоей территории...
