Юлий Дубов - Большая пайка
За ужином Томмазо четко обозначил, что такие вещи бесплатно не делаются и потребовал двадцать процентов от заработка «Инфокара». Платон мотнул головой, что могло означать как отказ, так и согласие, и перешел к прощупыванию Томмазо на предмет дальнейших взаимодействий.
То, что предлагал Леонарди, выглядело более чем перспективно. По его оценке выходило, что через несколько лет в СССР начнется настоящий бум в области телефонизации. Если люди годами не могут поставить у себя дома телефон, это позор, не так ли? Вот вы, господин Платон, что вы будете делать, если вам нужно поговорить с человеком, а у него дома нет телефона? Или, к примеру, вы едете в машине, находитесь вне офиса, а вас нужно срочно найти, — это возможно?
У вас — невозможно. А в мире такой проблемы давно уже не существует. Мобильные телефоны! Но в Советском Союзе этим никто всерьез не занимается. То есть, на уровне партийного руководства проблема решена, однако ведь надо подумать и о потребностях зарождающегося бизнеса. Поэтому предлагается вот что. Он, Томмазо, берется привести американцев. И не какую-нибудь шушеру, а «Американ Телефон энд Телеграф», Эй-Ти-энд-Ти. Если удастся организовать нормальное отношение с советской стороны — например, заручиться поддержкой Минсвязи, Минрадиопрома, — то можно говорить о большом совместном проекте. Советская сторона обеспечит необходимую инфраструктуру, американцы принесут деньги, а «Инфокар» реализует проект.
— Look here, — говорил Леонарди. — The retail price for a cellular phone in Taiwan is no more than two hundred bucks. We can sell it here for five hundred at least. Three hundred profit at one unit! Then we take from the customer another five hundred and give it to your Ministry of Communications to provide the network access. Good? Then we charge the customer one dollar per minute. Thirty minutes per day by one thousand customers gives thirty grands daily. What do you earn on this technical library shit? Fifty? For at least four month work? Платон быстро прикинул в уме. Надежный выход на Министерство связи у него был. С Минрадиопромом можно будет договориться через ВП. Похоже, итальянец говорит дело.
Но Томмазо не унимался. Продукция Завода, несмотря на генетические связи с Италией, не вызывала у Леонарди энтузиазма. Во всяком случае, автомобили итальянского производства нравились ему намного больше. И он стал предлагать Платону развернуть торговлю «фиатами». Причем настолько настырно, что Платон сразу уловил наличие некой экономической заинтересованности. Идея Леонарди состояла в том, что Платон каким-нибудь образом получает здесь, в СССР, кредит, закупает «фиаты» на фантастически льготных, почти невероятных условиях и продает с баснословной прибылью.
Ночью Платон позвонил Ларри, рассказал о продвижении контрактов по модернизации библиотеки, а в заключение упомянул о предложении Томмазо.
Ларри среагировал мгновенно.
— «Фиаты» — это класс! Только кредит нам никто не даст. Нужно что-то придумывать.
— Есть одна мысль, — сказал Платон. — Он хочет оттяпать от нашего контракта двадцать процентов. В принципе, это нормально. Я даже думаю, отдать все. Но при том условии, что он вложит эти деньги в дело.
— Послушай, — ответил Ларри, немного подумав. — Давай я завтра прилечу первым рейсом. Тут надо посоветоваться.
К концу следующего дня платоновская идея обрела законченную форму.
Договоры между «Инфокаром» и Заводом аннулируются. Вместо этого «Инфокар» подписывает договор с «Инфолокисом» на выполнение максимально возможного объема работ по модернизации технической библиотеки и по другим направлениям.
Вознаграждение «Инфокару» не выплачивается, а целиком направляется «Инфолокисом» на приобретение отгружаемых в адрес «Инфокара» «фиатов». Тридцать процентов прибыли, полученной от реализации «фиатов», отчисляются…
«Инфолокису»? Ну, не совсем. Леонарди потом скажет, кому. Но зато он может полностью профинансировать закупку — давайте посчитаем — ста двадцати «фиатов».
Хотя денег набирается только на тридцать. Ничего страшного, у него, Томмазо, хорошие связи с одним банком, в Риме, и ему дадут банковскую гарантию на три месяца, покрытую деньгами только на четверть.
Договоры, проценты, гарантии, неведомо откуда берущиеся автомобили, загадочная фигура Томмазо Леонарди… Заключается сделка, приносящая незначительный доход. Он еще не получен, но уже потрачен, и та же самая первоначальная сделка расширяется многократно. Эти деньги тоже еще не получены, но уже истрачены: они должны попасть куда-то в банк, где чудесным образом учетверятся. Но и после этого их больше не станет, они опять будут истрачены — на покупку машин. Уже отдана треть пока еще не полученной от продажи этих машин прибыли, а остальное — куда? Будем строить станцию технического обслуживания — первую из сотни. Что потом? Там, за горизонтом? Добежим — увидим!
На всем скаку, не задерживаясь и не оглядываясь, Платон создавал и тут же испытывал на прочность дедуктивную методологию бизнеса. Сначала малый взрыв где-то рядом; немедленно за ним — большой взрыв чуть подальше, для которого первый служит только детонатором; и тут же третий — уже совсем большой; потом четвертый… Без перерывов, без остановок. Конкретные сделки, финансовые схемы, действующие или предвидимые системы ограничений… все это служило лишь антуражем на фоне основополагающей картины — сжатой во времени и распределенной в пространстве цепной реакции.
В результате, Леонарди, периодически возникавший на Заводе, начал — по дороге из Италии — задерживаться в Москве. Он подолгу совещался с Платоном и Ларри и только потом вылетал на Завод, как правило, в сопровождении кого-то из них.
Первая баррикада
В один из приездов Леонарди опекать итальянца досталось Терьяну. После неудачного опыта с кооперативом у Сергея выработалась стойкая аллергия ко всем видам коммерческой деятельности, поэтому от «Инфокара» он старался держаться подальше. Надо сказать, что и Платон не очень стремился подтянуть Сергея к бизнесу. Может быть, он интуитивно понимал, что Терьяна сейчас лучше не трогать. Однако ситуация с Леонарди складывалась таким образом, что без Сергея, а главное — без его машины, обойтись было трудно. Во-первых, понятие рабочего дня в «Инфокаре» с самого начала приобрело весьма абстрактный характер — скорее следовало говорить о рабочих сутках. А с наступлением сумерек единственный инфокаровский водитель Семен начинал обогащать окружающую атмосферу густым винным запахом. Семен, правда, не изменялся при этом ни в лице, ни в поведении, но все равно бросать его на работу с Томмазо было опасно. Взять же другого водителя не представлялось возможным, потому что служебный автомобиль — опять-таки единственный — оказался на редкость неудачным и ездил только под Семеном. А во-вторых, Томмазо знал по-русски всего лишь слов пять, но лихо болтал на недоступном Семену английском, и нужно было, чтобы сопровождал его хоть кто-то из знающих язык.
Терьян представлял собой идеальный выход из положения — машина на ходу, водить умеет и английский, пусть не в совершенстве, но все же знает. Правда, к «Инфокару» не имеет никакого отношения, но оно, может, и к лучшему: не будет лезть в бизнес. Итак, Платон позвонил Сергею и за несколько минут уговорил его сопровождать итальянца.
— Всего два дня, — сказал Платон. — Сегодня и когда он вернется с завода.
В шесть вечера, как было сказано, Сергей приехал в «Инфокар», но ни иностранца, ни Платона не застал. Из знакомых удалось обнаружить только Марка Цейтлина, который лениво переговаривался с кем-то по телефону, одновременно изучая старый и пожелтевший от времени номер «Известий».
— Они были утром, — сообщил Марк, закончив телефонный разговор. — Потом уехали, и с концами. Тошка даже не звонил.
— И что мне теперь делать? — спросил Терьян. — Может, они вовсе не приедут?
Марк пожал плечами.
— Ты что, Платона не знаешь? Все может быть. Садись, сыграем партию.
— А ты здесь что делаешь? — спросил Терьян, расставляя фигуры. — Почему домой не едешь?
Марк подвинул вперед королевскую пешку и внушительно произнес:
— Обдумываю одну штуку. Понимаешь, фирму создали, а чем заниматься — ни одна живая душа не представляет. Все идеи о том, как бы чего купить, а потом продать. Я считаю, это не для нас. Например, я всю жизнь занимался математикой.
И если уж говорить о бизнесе, так только об интеллектуальном. Над этим и бьюсь.
— Ну и как, получается? — поинтересовался Терьян.
Марк кивнул.
— Есть одна идея. Если склеится, то все остальное можно будет просто забыть.
— Расскажи, — попросил Терьян, отдавая слона.
По готовности, с которой Цейтлин стал излагать свою концепцию интеллектуального бизнеса, Сергей понял, что со слушателями и единомышленниками дело у Марка обстоит не так чтобы очень. Да и сама идея не вызвала у Сергея особого энтузиазма. Состояла она в том, чтобы одну из старых разработок Марка — по экспертной оценке проектов — реализовать в виде компьютерной программы, а затем выпустить что-то вроде закона, в соответствии с которым каждое юридическое лицо, претендующее на бюджетные деньги, должно либо купить эту программу у Марка, либо заплатить за право ею воспользоваться, но решать вопрос о бюджетном финансировании того или иного предприятия, организации или института государство будет только при наличии положительного заключения цейтлинской программы.
