Алексей Туренко - Джихад одинокого туриста
– Сколько новых приехало к вам ночью? – спросил я, присев и начиная копаться в мешанине чужого оружия.
– Шесть машин.
Правильно. О, гранаты! Я пихнул в карман два гладких увесистых кругляша.
– А людей?
– Около сорока… живых, – поспешно уточнил вопрошаемый. – Ночью был бой, нескольких убили.
Выбрав автомат, я убрал дробовик за спину, без особой охоты сменив его на «АК». И сидя на корточках, испытующе глянул на него снизу вверх.
– Сколько всего ваших в поселке?
– Человек сто.
Из вэна донесся еще один тональный сигнал. Достали. Пора смываться.
– Кто главный?
Магазины быстро заполняли пустые карманы разгрузки.
– Был Барах. Ночью приехал Аль Сауд. Абдалла аль Сауд, – поправился он, сдав свое начальство. – Теперь не знаю, кто из них главный. У Бараха людей больше, у Абдаллы – опытнее.
Обожаю арабов. Точнее их принцип – живи одним днем. Хотя на его месте любой бы пел соловьем, зная, что собеседник заживо плит людей и стреляет пленных… Плохая репутация – хорошая вещь. Но в плен лучше не соваться – успешных нигде не любят.
– Где они?
– Барах – в «Санрайз Ресорт». А Аль Сауд со своими людьми занял брошенный отель. Не знаю названия, но он третий… отсюда.
Помню. Чудненько. У нас новые соседи – главный головорез квартирует у рынка.
– Что в Санталии?
– Не знаю.
Значит – власти держатся. Если бы арабы взяли город, молчать бы они не стали.
Из-за дорожного ограждения показались два новых, исцарапанных действующих лица с одним разряженным «РПГ» на двоих. Собеседник дернулся, узнав Мишу.
С чего бы? А, да – бух был с ножичком и рожей серийного убийцы. Прибывшие прямиком направились к трофеям, проигнорировав общество. Поняв, что резать не будут, Сирхаб отмяк – у парня не жизнь, а сплошные качели.
– Эти трое – кто? – Кивок в сторону его компаньонов.
– Феллях. Крестьяне, – перевел он. – Ты меня убьешь?
– Еще не знаю, – честно ответил я. – Где ключи от машин?
– У него, – кивок на лежащих.
Я нагнулся, выпрямившись с парой выкидных ключей. Какой из двух выбрать? Ближайший? Лучше – неразгруженный.
– Кидай хурду в «Фольксваген». – Я бросил Ивану ключи и, таща Сирхаба за собой, подошел к Саше и его подопечным. – Что же с вами делать, уроды?
Бух обошел меня и, подойдя к ближайшему, молча взял его за руку, положив безвольное, смуглое запястье на бетонный блок. Приклад приподнялся и опустился. Парень охнул. И чуть погодя заорал. Я содрогнулся – ни разу не видел, как ломают руки. Но это выход.
– Скажи им не дергаться, – перекрикнул я начавшийся гвалт.
Бледный Сирхаб закричал своим. Пленные, за исключением голосившего страдальца, заткнулись. Эти отделались сломанными пальцами.
– Пусть уходят, – сообщил я толмачу.
– А я?
– Рука или пуля?
– Рука, – без колебаний выбрал он.
– Может, пуля? – подал голос бух. – Знает много, встречается часто…
– Не надо, я уйду навсегда. – Сирхаб, глядя на него, положил запястье на бетонный блок. – Пожалуйста, ударьте меня, сайеди.
Меня кольнула совесть – парень вымаливал вожделенный перелом.
Со стороны поселка послышался далекий шум машины. Миша показал пленным – кыш! и поднял автомат. Терминатор встал с колен.
– Мочим или сматываемся?
Сирхаб побледнел, приняв это на свой счет. Показался внедорожник, за ним – пикап. Опять пикап. …ть! Допрыгались…
Среда. Утро, 06.10.
– Сматываемся!
Иван закидывал барахло в салон, пленные топтались на месте, выпав из реальности. Безумной реальности…
Обе машины остановились, располнев – распахнутые дверцы выпускали юркое содержимое. Дежавю. На лицо буха тоже снизошел дар пророчества.
– Нам хана. – Голос был спокойным, глаза – дикими. – Если уйдем, снимут на серпантине.
Иван, надсаживаясь, орал от вэна:
– Поехали!
Взгляд Майкла, вопль – мозг получил драгоценный пендель. Горячие восточные ребята – насколько вы азартны, хлопцы?
– Загоняй пленных в машину и валите!
– Куда?!!
– Насрать! За первый поворот! Саша, падай!
Встав на четвереньки и порысив к заграждению, я подал пример. Саша упал в обнимку с пулеметом и откатился к ограде, как настоящий военный. В следующую секунду пылью и обломками взорвался бетонный блок – пулеметчик брал прицел. Два хлестких раската пришли с запозданием. Я подполз к заграждению и вжался в него спиной, понимая, что оно не спасет от пули калибра водопроводной трубы. Естество орало «нет!».
На хрен! Скрипя зубами, Миша пинками гнал калек к вэну. Машина визгнула шинами, едва последняя нога покинула асфальт. Звонкое «бам» по кузову. Заднее стекло осыпалось, из открытой дверцы кто-то выпал. Удары крупнокалиберного хлыста перекрыли звук шин. Дальняя сторона дороги обильно брызнула каменными осколками и пылью. Вэн влетел в материализовавшуюся тучу и исчез. Щелканье бича стало непрерывным, но пулеметчик отставал от событий – темп жизни в Ярославле покруче арабской глубинки. Ганмэн сорвал зло на второй машине – пустой кузов закачался и загудел. Пули протыкали корпус и втыкались в склон, дробя камни. Вжик – бум – бах!
Отвернувшись от летящего стекла, я воткнулся взглядом в безумные глаза Саши. Тот моргнул, гася безумные огни, превратившись в сильно озабоченного мужика за сорок, лежащего на пузе за низким бетонным бортиком.
Пулемет смолк, завалив пост мусором и занавесив пылью. Саша облизал губы и почесался. Я чихнул. И, отложив автомат, под взглядом напарника вытащил на божий свет обе гранаты. Поизвивавшись, как дама, стягивающая колготки в тесной примерочной, снял со спины дробовик, выложив свое добро по соседству с автоматом.
Разглядывая мой арсенал, Саша вполголоса спросил:
– У нас есть план? Или… Ты что задумал, камикадзе?
Кивнув головой на ограждение и сглотнув, я кое-как совладал с подрагивающим подбородком.
– Они в азарте. Кинутся скопом догонять – поимеем их на въезде. На скорости тут не проскочишь, – кивок на разбитую патрульную машину возле въезда.
– А должны?
– Сейчас увидим.
Сашка помолчал.
– Дай одну.
– На, – железный кругляш перекочевал на ту сторону проезда.
Мы замолчали. Повлиять на события было уже невозможно. Оставалось ждать и надеяться. Я научился этому сравнительно поздно, восстановившись на дневном после армии. Избыток адреналина, свободного времени и здоровья я решил потратить на курсах трюкачей. Контора специализировалась на падениях с высоты. В основном – на воду.
По большей части мы просто дурачились на пятиметровке. Тренер забил на нас, довольствуясь пятиминутным инструктажем в начале каждой тренировки. День на третий, три двадцатилетних обалдуя (и я в том числе), подначивая друг друга, забрались на десятку. Мы уже знали, что дурачества заканчиваются на семи метрах, но там уже наскучило – кипевший адреналин искал выход. Слетев с самого верха по разу самым простым способом, мы вознамерились исполнить полный оборот назад. Ошибка могла обернуться компрессионным переломом – на десятке не шутят. Толпа одногодок внизу замолкла, поедая нас глазами. Нам было не до них – встать спиной к краю было стремно. Первым ушел вниз крепкий и решительный парень по имени Сергей. Не чисто, но для первого раза – прилично. Я шел вторым. Зафиксировавшись и начиная заваливаться, я осознал – либо я тупо выполняю все, сказанное тренером, либо даю волю рефлексам… и всплываю со сломанным хребтом. Именно в то мгновение я научился включать принцип – «делай что должен, и будь что будет»…
Если обе машины «сломя голову» кинутся вдогон, пулемета и дробовика на них – выше крыши. Если одна из тачек отстанет… Значит, я плохо разбираюсь в людях.
Пытка временем не затянулась – судя по звуку, за забором кто-то ехал. Я поднял с асфальта железное яйцо и отогнул усики. И какое у нас замедление?
Не выдержав, краем глаза глянул за ограду – несутся, красавцы.
– Кидаем вместе. Потом моя первая, твоя – вторая.
– Лады.
Выдрав кольцо и глядя в землю, я вслушивался в приближающийся звук. Пожалуй – пора. Средний палец отогнулся, звякнула отскочившая чека. Произнеся «Раз», я отвел руку назад. На счет «Два» рука пошла вперед, выпуская стальное тельце из мокрой ладони.
– Три.
Пальцы сжали скользкую шейку приклада.
– Четыре.
За оградой дважды грохнуло. Я встал на колени, вознося молитву и «Мосберг». Пикап, разметав сизую дымку взрывов, замедляясь, накатывал на меня. Латунная точка мушки села на лобовое стекло. Спуск. Картечь внесла в салон побелевшее стекло. Пикап дернулся влево, из кузова что-то выпало. Возможно – кто-то. «Мосберг» лязгнул, качнулся и долбанул вторично. Оглушающий грохот очереди справа и мой выстрел совпали. Водительская дверь стала богаче на полтора десятка дырок. На прочее я не отвлекался – убьют так убьют. А у меня имелось незаконченное дело.
Нос пикапа ткнулся в ограждение, сдвинув блок и осыпав капот лохмотьями стекла. Передернув цевье и прыжком взлетев на бетонный куб, я встретился взглядом с человеком, отлипшим от задней стенки кабины. Камуфлированного мужчину с бешеными глазами и меня разделяли борт пикапа и затворная рама пулемета над кабиной. Ствол дробовика уставился между ними и гавкнул. Мужика перегнуло в поясе, вынося из кузова спиной вперед.
