Фридрих Незнанский - Обыкновенная жадность
— Ну, это мы на раз-два… Вот сейчас позвоню ей и напрошусь в гости…
Яковлев искоса глянул на Померанцева, а тот его взгляд истолковал правильно:
— Предлог теперь искать долго не надо: доследование по делу об убийстве ее сердешного друга: мол, всплыли новые улики…
— Думаешь, прокатит? — с сомнением спросил Володя.
— Вполне! Могу поспорить, мадам в наших тонкостях полный ноль!
— Дай-то бог, — кивнул оперативник, направляясь к дверям и явно думая о чем-то своем.
Телефон Кабула на сей раз, как назло, не отвечал, и Софья Эдуардовна, насмерть перепуганная звонком Померанцева, заметалась по квартире, обзывая Владимира Ивановича за его мертвецки крепкий сон (наверняка дрыхнет!) сволочью и мерзавцем… Господи, что еще могло случиться такого жуткого, что она понадобилась этому типу аж из самой Генпрокуратуры?! А вдруг?…
Соркина, пораженная внезапной мыслью, замерла посреди кухни: а вдруг из-за американских родственников ее хотят «привлечь» за связь с иностранцами?! Из головы перепуганной Сони в этот момент почему-то напрочь вылетело, что времена, когда это было реально, давным-давно канули в прошлое. Дурацкая мысль зацепилась в мозгу, увязав такой вариант с близким приездом братца… И какого черта его сюда понесло?! Все из-за него, паршивца!
Она посмотрела на свои дрожащие руки и снова кинулась к телефону. Бесполезно: Кабула либо не было дома, либо он и впрямь дрых, приняв, как обычно, на грудь. Телефона его охранной фирмы Соркина не знала, о чем сейчас горько сожалела… За этими сожалениями ее и застал звонок в дверь. Издав тоненький, похожий на скулеж звук, Софья Эдуардовна покорно поплелась в прихожую и, даже не поинтересовавшись, кто там, открыла двери.
— Здравствуйте, — приветливо улыбнулся молодой и совсем на вид не страшный, а, наоборот, симпатичный, брюнет. — Вы — Софья Эдуардовна?
Соня молча кивнула.
— А я — Валерий Александрович Померанцев, я вам звонил… А вот дверь вы, Софья Эдуардовна, не спрашивая, кто за ней находится, открываете зря. В наше время, знаете ли, элементарная осторожность не помешает! Войти можно?
— Да-да, конечно… — спохватилась Соркина, поспешно отступая в глубину прихожей. И, сглотнув ком, образовавшийся в горле, попыталась взять себя в руки. — Уж простите, у меня не убрано… Может, на кухню?… Там посветлее…
— Скажу вам по секрету, — подмигнул Валерий, сделавший вид, что не замечает ее испуга, — у меня и у самого дома не убрано… Отсутствие заботливой женской руки!
На этом месте Соню немного отпустило: представитель Генпрокуратуры оказался с виду вполне веселым парнем, может, ничего страшного и не случилось? В конце концов, он мужчина, а с мужчинами Соня всегда умела находить общий язык!
— Хотите кофе? Правда, у меня растворимый…
Валерий, успевший исподтишка окинуть взглядом кухню, в которой они как-то незаметно под его трескотню очутились, и отметивший царившую тут грязищу, от кофе отказался — так же, как и от чая. Пора было успокоить напуганную его визитом хозяйку.
— Вы знаете, Софья Эдуардовна, — улыбнулся он, опускаясь с некоторой опаской в плетеное продавленное сиденье венского стула, предложенного ему Соркиной, — я ведь к вам, можно сказать, с хорошим известием!
— Да? — Соркина растерянно распахнула глаза — манера, когда-то буквально сводившая с ума покойного Аркана. Иногда она забывалась и начинала видеть себя той самой хрупкой, изящной красоткой, оставшейся в прошлом, которой была когда-то, а не сегодняшней грузной и не слишком здоровой женщиной…
— Конечно, если вам все еще небезразлична судьба вашего давнего покойного друга, Мирослава Дубко…
Софья Эдуардовна почувствовала, как у нее екнуло сердце, и, приоткрыв рот, молча уставилась на незваного гостя, который словно не заметил ее изумления.
— Представьте себе, — как ни в чем не бывало продолжил он, — спустя столько лет мы вышли на след убийцы!
— Да что вы?! — ахнула Соня, наконец начав приходить в себя и сообразив, что никакие зарубежные родственники отношения к визиту симпатичного молодого человека не имеют. Конечно, не исключено, что и визит из-за покойного Муси особых радостей ей не сулит. Однако уж тут-то ей точно бояться нечего!
— Да! — просиял Валерий. — И нам очень хочется верить, что на сей раз мы взяли верный след, а для этого вот обходим всех свидетелей, всех близко знавших его людей, освежаем, так сказать, их показания: мало ли что могло всплыть за эти годы в памяти?… Вы ведь были с ним так близки!
Софья Эдуардовна медленно кивнула и горестно покачала головой.
— Мы так любили друг друга! — выдала она вполне пафосную фразу, явно позаимствованную из какого-нибудь мексиканского сериала. — Так любили… Муся был на самом деле очень добрым человеком, и, что бы там кто ни говорил, я никогда не верила в гадости, распространяемые о нем завистниками!
И, ободренная сочувственным кивком Померанцева, Соня ощутила нечто вроде вдохновения:
— У Муси всегда было полно завистников и врагов! Между прочим, как у любого адвоката… И он же не виноват в том, что к нему обращались самые разные… э-э-э… клиенты?… Адвокат обязан защищать всех! Он и защищал, а поскольку делал свою работу прекрасно, ему, конечно, платили… Отсюда и зависть!
То, что Мирослав Станиславович Дубко, будучи криминальным авторитетом, существовал под прикрытием адвокатской деятельности, Померанцева, когда он об этом узнал, ничуть не удивило. В свое время Муся, как следовало из дела, закончил юридический факультет Киевского университета, правда, закончил он его еле-еле, благодаря авторитету собственного отца, профессора того же факультета. Но на этом не только родительская опека, но и вообще всякие отношения с родителями были прерваны — по инициативе Аркана, перебравшегося в Москву после какой-то скандальной истории, случившейся в его родном Киеве. С точки зрения Померанцева, биография Муси свидетельствовала еще и о том, что бандитами не только становятся, но еще и родятся: трудно предположить, что домашнее воспитание в сугубо юридической семье могло поспособствовать тому, что один из двоих сыновей профессора стал тем, чем он стал…
— Вам, вероятно, до сих пор тяжело все это вспоминать? — аккуратно прервал словесный поток Софьи Эдуардовны Валерий.
— Вы правы, — тут же среагировала она. — Будь Мирослав жив, вся моя судьба была бы другой! Уж точно не жила бы сейчас в чужой, в сущности, квартире в качестве сторожа, да еще в условиях, когда каждый рубль приходится клянчить…
— Да что вы? — посочувствовал Померанцев. — Значит, квартира эта не ваша?
Одновременно при упоминании «каждого рубля» ему невольно припомнилась сумма, фигурирующая в отчете американского приятеля Турецкого: хотел бы он получать ежемесячно такие «рубли»!..
— Ну, не совсем чужих людей, конечно, — поправилась Соня, слегка смутившись. — Очень дальних родственников… Седьмая вода на киселе… покинувших когда-то родину…
— И что же, вы сами это все оплачиваете?!
— Ну, не совсем. — Софья Эдуардовна поморщилась и неохотно продолжила, кляня себя за неосторожный язык: — Какую-то сумму они, конечно, присылают… Но скоро будут слать и вовсе гроши, уже предупредили!
Она снова забыла о том, что перед ней не просто симпатичный молодой человек, а работник Генпрокуратуры: так уж была устроена Сонечка, бывшая красотка, что в присутствии мужчин всегда расслаблялась, начисто забывая, что былое обаяние, с помощью которого она когда-то вертела кавалерами, давным-давно испарилось.
— Представляю, как вам трудно живется, — подыграл Валерий. — Бросить на вас огромную квартиру и ни разу здесь с тех пор не появиться!
— Это бы еще полбеды! Уж поверьте, лучше бы они и правда обо мне забыли! А то один из хозяев обещал вот-вот нагрянуть: наверняка прослышали, что цены на недвижимость у нас сейчас просто сумасшедшие, и за все хорошее решили выкинуть меня на улицу без гроша в кармане!
— Какая неблагодарность! — покачал головой Померанцев. — И что же вы, собираетесь покорно все это воспринять?
— Слава богу, у меня пока что есть друзья, остались от прежних времен!
— В наше время это такая редкость, — поддакнул Валерий, не ожидавший, честно говоря, что ему удастся разговорить Соркину так быстро.
— Володечка меня не бросит, сам сказал… Кстати, если вы собираете какие-то сведения о Мусечке, — Софья Эдуардовна все-таки вспомнила о цели визита Померанцева, — Володечка вам многое может рассказать, он и тогда очень помогал следствию… Только те, кто им занимался, явно были подкуплены Мусиными врагами, понимаете?
— Вполне возможно, — легко согласился Померанцев. — А Володечка — это тот, который был начальником охраны?
— Что вы, совсем нет! Я того начальника терпеть не могла, очень подозрительный тип! Он — представляете? — даже на похоронах не был! Я имею в виду Володю Клабукова… Владимира Ивановича, мы с ним одни тогда только и горевали по-настоящему, больше никому не верила и не верю!..
