Иван Сербин - Чертова дюжина

— Итак, — громко возвестил Котов, обводя взглядом собравшихся, — давайте, Ефим Вадимович, начнем с вас. Какие имеются соображения?

— Как мы уже говорили, запись сделана в кустарных условиях, но на хорошем магнитофоне. Вероятно, с использованием компьютера. Для изменения голоса использовался маскиратор «ТС-2» американской компании «Ноуледж экспресс». Представительство корпорации открыто в Москве в девяносто втором году. Прибор универсален и недорог. Порядка девятисот долларов. Имеет ряд характерных отличительных особенностей. Сейчас люди из отдела обработки информации прогоняют запись через компьютер. Возможно, нам удастся отфильтровать посторонние шумы и устранить электронные искажения, сделанные в процессе маскировки.

— Сколько времени это займет?

Эксперт развел руками.

— Александр Яковлевич, это знает только господь бог. Может быть, час, а может быть, несколько суток.

— У нас нет нескольких суток, — хмуро ответил Котов. — Что еще?

— Однозначно можно сказать только одно: взрыв осуществляли специалисты-подрывники. Мы проанализировали операцию по захвату ядерных мин и можем категорично заявить, что террористами руководит бывший или действующий офицер спецподразделения диверсионной либо антитеррористической направленности. Вот, — эксперт протянул Котову компьютерную распечатку. — Это список офицеров, когда-либо изучавших тактику действий антитеррористических групп, а также прослушавших курс по ведению диверсионных работ в густонаселенных городских районах.

— А выделенные фамилии?

— Это те, кто изучал технику установки тактических ядерных фугасов малой мощности.

— Да, но ядерная боеголовка мины — это не фугас, — возразил Котов.

— Конечно. — Грушницкий внимательно посмотрел на него, пошелестел листами бумаги. — Чтобы превратить боеголовку данного реактивного снаряда в фугас, нужно знать конструкцию мин. — Он протянул Котову еще один список. — Это фамилии инженеров, принимавших участие в проектировании данного типа мин. Но, честно говоря, человеком, установившим фугасы, может оказаться каждый второй офицер-сапер или общевойсковик. Они изучают принципы работы реактивных ядерных зарядов. Все зависит от того, насколько разумен руководитель группы, кому он отважился доверить столь ответственную работу. И, разумеется, от того, какими ресурсами обладает группа. Вычислять всех — дело бесперспективное. Это заняло бы несколько месяцев. Кроме того, мы составили список, — он протянул скрепленные листы, — всех бойцов подразделений «Альфа», «Витязь», «Гром», «Омега», «Сатурн» и прочих, прошедших обучение снайперской стрельбе и имевших показатели выше девяноста шести. В отдельную группу выделены фамилии уволившихся в запас либо подавших рапорт в связи с переформированиями.

Котов придвинул к себе список и присвистнул.

— Ничего себе. Тут же больше сотни фамилий.

— По сравнению с предыдущими тремя сотнями это большой шаг вперед, — справедливо возразил Грушницкий. — Как вы понимаете, в списке только люди, подходящие по возрасту и боевым навыкам. Красным выделены наиболее вероятные кандидаты. Психологически неуравновешенные, подверженные чужому влиянию, амбициозные, но при этом хорошие стрелки. Если вы помните, выстрел из «СВД»[3] по часовым, охранявшим склад, произведен с расстояния шестисот одиннадцати метров. Учитывая положение стрелка, отвлекающие факторы, удаленность целей и то, насколько точно и быстро произведены выстрелы, можно смело утверждать, что стрелял специалист, показатели которого значительно выше, чем у обычного стрелка. Сейчас мы пытаемся установить связи между кандидатами и разбить их на отдельные подгруппы, могущие послужить костяком террористической команды.

— Ясно, — кивнул майор. — Какие предприняты меры по этой информации?

Грушницкий вытащил из-под стопочки последний лист.

— Во-первых, направлены запросы по всем лицам, значащимся в списке. Выясняем местонахождение каждого. Если кандидат находится по указанному в досье адресу, проверяем, есть ли у него алиби на день ограбления склада и чем он занимался в течение последних трех суток.

Котов кивнул. Ответ его удовлетворил.

— Хорошо. Дальше? — Он перевел взгляд на эксперта.

Денис Юрьевич Липкин, эксперт-баллистик, слыл в подотделе оперативных разработок мужиком ушлым и обстоятельным. Бумаги он носил в аккуратной кожаной папочке. Сейчас, прожужжав «молнией», вытащил заключение.

— То, что по нашей части, — начал он спокойно, без суеты. — Как я уже докладывал, во время нападения на склады были использованы три пистолета-пулемета «узи» калибра 9 миллиметров. Производство: Израиль. Кроме того, огонь велся из снайперской винтовки Драгунова и одного пистолета «беретта», модель 92. Мы проверили пули, сделали снимки и сравнили их с картотекой образцов отстрела. Результат оказался отрицательным. Оружие, которым оснащены террористы, по нашей линии ранее не проходило. — Липкин стянул с носа очки в толстой роговой оправе и принялся протирать стекла. — В структуры МВД и МО направлен официальный запрос.

— И что?

— Вы же знаете, Александр Яковлевич, они не любят, когда кто-нибудь пытается заночевать в их хате.

— Знаю, — кивнул Котов, — но сейчас не та ситуация.

— Мы просили дать нам открытый доступ, однако получили отказ. Их спецы затребовали панорамные снимки пуль и пообещали проверить по своей картотеке. Результат отрицательный. «Пустышка». Либо все оружие у террористов новое, либо лежало в запасниках. Мы склоняемся к первому. Скорее всего, эти стволы только недавно пришли из-за бугра. Дальше — ваша работа. По нашей информации, за последнее время было две партии, в которых мелькали «узи» и «беретты». Откуда эти — выясняйте. Я сделал выжимку, она включена в рапорт. — Липкин протянул бумаги.

— Спасибо, Денис Юрьевич. — Котов взял заключение и кивнул Беклемешеву. — Отряди кого-нибудь из ребят, пусть освежат, что за партии, кто вез, куда, в какие стороны расползлись стволы.

— Хорошо, — ответил Беклемешев и вновь углубился в свой лист.

Котов знал: запомнит и сделает.

— Что у нас дальше?

Сидящий на противоположном конце стола сухой, по-восточному смуглый человек заерзал на стуле, потянулся к сложенной карте и развернул ее.

— Видимо, моя очередь.

— Ваша, Радий Нишанович, ваша, — подтвердил Котов.

— Итак, судари мои… — В устах азиата подобное обращение звучало необычно, однако здесь к нему привыкли. — Мы уже связались с МЧС.[4] Сейчас создается штаб оперативного реагирования. К операции также подключены Министерство обороны и МВД. По тревоге подняты Рязанская и Псковская воздушно-десантные дивизии. В настоящий момент обе движутся к Москве. Рязанцы будут часа через два. Им приказано сосредоточиться в районе совхоза «Белая дача». Псковитяне подойдут позже, к половине первого, самое позднее — к часу. С точки зрения соблюдения порядка предприняты максимально возможные на данный момент меры. Остальное будет зависеть от решений Президента.

— Хорошо. — Котов вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, закурил. — А как насчет нашей взаимосвязи со штабом оперативного реагирования? Изначально ведь это наша операция.

— Сейчас договариваются на уровне руководства, — сообщил Шахмухаметов. — В случае крайней необходимости можно надеяться на их содействие.

— Отлично. Что по поводу мест возможной закладки фугасов? — Котов взглянул на Савина, аналитика.

— Мы подготовили список, — Савин развернул лист и карту, положил их рядом. — Сами по себе эти фугасы нанести непоправимого ущерба не могут. Слишком маленькая мощность. Значительность ущерба определяется двумя факторами: а) обширностью зоны радиоактивного заражения и б) материальными потерями. Судя по всему, террористы достаточно умны и расчетливы, чтобы понимать это. Если говорить о максимализации площади заражения, наиболее целесообразно было бы инициировать фугасы в шести точках. Первая — институт Курчатова. Тут и ускорители, и термоядерные установки, и горячие камеры, и хранилища радиоактивных отходов. Кстати, этой дряни там почти двести тонн. В случае выброса случится катастрофа, по масштабу сравнимая с чернобыльской. Далее — Институт теоретической и экспериментальной физики в Черемушках. Также ускорители, радиохимические лаборатории, хранилища радиоактивных отходов и источников ионизирующего излучения. Далее — ВНИИХТ на Каширском шоссе и МИФИ-7. Затем НИИ энерготехники, реактор Р-50. И, наконец, шестая точка — нефтеперегонный завод в Капотне. — Савин указал пальцем на заштрихованные участки карты. — Конечно, мы предпримем определенные меры, но даже при самом благоприятном стечении обстоятельств радиоактивность отходов только института Курчатова составит пятьдесят восемь тысяч кюри. Вполне достаточно, чтобы Москва превратилась в огромную радиационную свалку. Плюс к этому, по сводке Гидрометцентра, ветер дует с северо-востока со скоростью пять-семь метров в секунду. В ближайшие сутки особых перемен в погоде не ожидается — значит, сформировавшийся радиационный след протянется километров на четыреста в сторону Тулы. Рассеивание будет происходить постепенно, по направлению запад — восток. Снижение радиационного излучения до относительно безопасного уровня произойдет в течение полусуток. Основной удар, конечно, придется на Московскую и Тульскую области, возможно, будет зацеплен восток Калужской и запад Рязанской. Далее уровень заражения значительно снизится, но это не означает, что в областях, зараженных позднее, можно будет проживать без риска для здоровья. И это последствия взрыва только одного Курчатовского научного центра. Плюс взрывы НИИ энерготехники, ВНИИХТ и МИФИ. Суммарно получим еще около сотни тонн радиоактивных отходов. Плюс подорванные хранилища источников ионизирующего излучения. Здесь и говорить не приходится.