Александр Бушков - Под созвездием северных Крестов
Гаркалов Дмитрий Романович, заявив присутствующим, что это во всем он виноват и жаждет вину загладить, вызвался доставить вас и вашу спутницу на своей машине до места вашего временного пребывания в городе, то есть к гостинице «Арарат».
Следователь принялся мерить неторопливыми шагами пятачок между столом и стеной. Два шага туда, два шага обратно – особо не разгуляешься.
– В начале третьего ночи к гостинице «Арарат» подъехал автомобиль, из которого вышли Гаркалов, Топтунова и некто Карташ. Пардон, служба обязывает меня быть точным в деталях. Вышли только двое, а третий, то есть Карташ, ни выйти, ни войти не мог по причине неспособности внятно шевелить ногами. Вас вытащили и понесли. До гостиничных дверей вас нес Гаркалов, Топтунова его сопровождала, а в гостинице дотранспортировать бухое тело до номера помог служащий гостиницы. Разумеется, работники отеля никаких предвестий будущей трагедии в происходящем не разглядели, картинка из жизни предстала перед ними, увы, преобыденнейшая. Один из них так и выразился на опросе с печалью в голосе: «У нас не «Астория» с ихним импортом. У нас контингент попроще, хотя и тоже импортный бывают. Но и те, и наши вроде приезжают – денег полно, а пьют, как лошади». Ну что-то я отвлекся от главной нити повествования. А тем временем нить эта приводит нас в номер двести восемьдесят четыре, расположенный на втором этаже. Что происходило в номере, доподлинно неизвестно, но события легко реконструируются при помощи следов, вещдоков и элементарной дедукции.
Малгашин закурил, но за стол не сел, оставался на ногах, ходил – два шага туда, два шага сюда, иногда подходил к столу, чтобы стряхнуть пепел.
– Итак, Гаркалов, как отмечают все, могу показать документы, был падок до женщин, и, к вашему невезению, ему нравились женщины именно того типа, к которому принадлежала ваша подруга. Никто не идеализирует господина Гаркалова Дмитрия Романовича. Ангела во плоти и невинную жертву никто из него лепить, смею вас уверить, не намерен. Конечно же, вызываясь отвозить вас домой, Гаркалов рассчитывал воспользоваться вашей временной недееспособностью для достижения своих недостойных целей. И в результате достиг их. С моральной стороны его действия подлежат безусловному осуждению и порицанию. Но штука в том, что преступный умысел в его действиях отсутствует напрочь. Признаков совершения сексуального насилия нами не обнаружено. Определенно все происходило по взаимному согласию. Я знаю, что вам неприятно обо всем этом слышать, но кого вам винить кроме себя? Вы ж сами все заварили! Моя воля, я б с вами и этих разговоров не вел и сюда бы лишний раз не наведывался.
Следователь загасил окурок.
– Так вот. Происходило это вышеупомянутое «все» до тех пор, пока неожиданно не пришел в себя господин… пардон, гражданин Карташ. Никто из… прелюбодеев не предполагал, что гражданин Карташ придет в себя столь рано, это стало для них неожиданностью и застало врасплох. Разумеется, и для гражданина Карташа стало неожиданностью, причем неприятной, все то, что он увидел в номере. Контакты заискрили, предохранители полетели, наступило то самое пресловутое состояние аффекта, момент наивысшего безразличия к собственной участи, глаза застила ярость, многократно усиленная все еще бушевавшим в крови алкоголем. В приступе этой ярости гражданин Карташ выхватил из коричневой дорожной сумки оружие, незаконно хранящийся у него пистолет «Вектор», и произвел из него пять выстрелов. Промахнулся он всего один лишь раз, четыре выстрела пришлись в цель. Собственно, удивляться вашей меткости не приходится – все же офицер, с оружием знакомы не только по боевикам и комиксам… Ну а потом наступил откат. Приступ бешенства, сильнейшее нервное потрясение закономерно сменились депрессией, состоянием полной опустошенности. Так всегда бывает, уж поверьте мне. Вы в моей практике не первый такой и, отчего-то мне кажется, не последний.
Малгашин, видимо, набродился. Сел на стул, закинул ногу на ногу.
– Гражданин Карташ, отбросив оружие, без сил опустился на пол, закрыл глаза, чтобы не видеть этого кошмара, и вновь отключился – судя по всему, под воздействием все того же алкоголя. Тем временем за стенами номера происходило следующее. Коридорная услышала звуки, показавшиеся ей странными и похожими на выстрелы. Поскольку в армии она не служила и пулевой стрельбой в свободное от гостиницы время не занимается, то однозначно опознать звуки не смогла. Она все же надеялась, что отыщется другое объяснение – допустим, петарды в номере пущают или шампанским хлопают. Девушка на цыпочках приблизилась к двери, прислушалась, но ничего не услышала. Тишина. Это насторожило ее еще больше. Она хотела постучать и спросить, в чем дело, но потом передумала. Она элементарно испугалась, это понятно. Причем испугалась настолько, что оставаться на этаже побоялась: а вдруг дверь откроется и оттуда выскочит сумасшедший с большим пистолетом. Она даже не стала вызывать лифт, потому что его придется ждать какое-то время, а побежала вниз по лестнице. Минуты через три, самое большее – четыре, на этаж поднялись портье и охранник. Они-то и решились постучать в номер. Никто не открывал, никаких звуков из номера, где, как им было известно, находится трое человек, не доносилось. Охранник наклонился к замочной скважине, принюхался и заявил, что якобы чувствует запах пороховой гари. Тут уж хошь не хошь, а что-то надо было предпринимать. Инициативу никто из рядовых служащих брать на себя не решился, они позвонили директору гостиницы, разбудили его посреди ночи и спросили, как быть. Директор сказал, чтоб звонили в районный отдел милиции, каковой, к слову, находится неподалеку от гостиницы, на улице Чайковского, поэтому между звонком и прибытием наряда прошло всего пятнадцать минут… И вот, как говорится, вы здесь.
Разминая шею, следователь повел головой в одну сторону, потом в другую.
– Вот смотрите, Карташ, я довел свой рассказа до конца, а вы ни разу меня не перебили. Из этого я делаю выводы, что нарисованная мною картина преступления верна от и до?
– Просто столь хорошо скроенный рассказ жаль было перебивать, – мрачно сказал Карташ.
– Кройка и шитье? – Малгашин с улыбкой наклонил голову набок. – Вы намекаете, что я вам что-то шью? Да вот, можете ознакомиться со всеми материалами…
– Нет, на вас не намекаю, – без всякой иронии перебил Карташ. – Полагаю, все сшито за вас и до вас. Нет, но, черт возьми, как ловко сплетено! Ни одной прорехи в сети. Никаких дырок и швов, все стыкуется, как лего. Хоть сейчас дело в суд. И на фига что-то там расследовать?
– Ну-ну, это вы зря. Мы расследуем, очень даже расследуем, вскрываем новые факты… Хотите, ознакомлю с некоторыми? Извольте. Только боюсь вас не обрадовать. Экспертиза обнаружила на пистолете, из которого был убит Гаркалов, отпечатки пальцев, и папиллярные узоры полностью совпадают с узорами на пальчиках, откатанных у некоего гражданина Карташа Алексея Аркадьевича. Вам мало? Тогда извольте еще. Вот заключение еще одной экспертизы. На внутренней боковой поверхности спортивной сумки, найденной в номере, обнаружены следы оружейной смазки. Стоит ли говорить, что частицы той же смазки обнаружены и на пистолете? Дорогой вы мой, в наидемократичнейшей Америке к электрическому стулу приговаривали и с меньшим набором улик. Выражаясь словами из известного романа: «И после этого вы говорите, что вы не эмигрант?»
– Мне могли вложить ствол в ладонь и прижать пальцы. Вот и отпечатки, – сказал Карташ.
– И кто этим занимался, вы знаете? Можете назвать имена и фамилии? Или вы хотите обвинить в подтасовке фактов милицию?
– Обвинять не по моей части, я себя защищаю… Раз больше некому. И поэтому, – Карташ подался вперед. – Во-первых, я хочу подать отвод адвокату. Во-вторых… почему вы не провели более подробный анализ крови на наличие ядов и прочей наркоты?
Малгашин, слушавший очень внимательно и снисходительно кивающий на каждое слово Алексея, вздохнул.
– Насчет адвоката разберемся. Насчет материалов следствия тоже. Насчет подробного анализа… А основания? Ваши фантазии? Дескать, вас опоили химией? Мало. Вы еще генетическую экспертизу потребуйте. Каждое второе преступление совершается в состоянии алкогольного опьянения, и если каждый подозреваемый начнет требовать дорогостоящих исследований, никаких денег у государства не хватит. Должны иметься весомые основания. В вашем случае таковых не обнаружено. Пили? Пили.
– Я выпил совсем немного, – твердо сказал Карташ.
– А вот свидетели утверждают обратное, и это, опять же, запротоколировано… И, знаете, понятие «немного» для каждого человека свое…
– Какие свидетели? Те, что были на приеме? Они судили по симптомам. А симптомы могут быть вызваны разными препаратами. Может быть, и сейчас еще не поздно провести экспертизу. Следы распада некоторых веществ сохраняются долго. Я настаиваю на занесении своего требования в протокол. Я имею право на объективное расследование.
