Эльмира Нетесова - Закон Тайга

Дашка онемела от неожиданности.

—  Стой! Куда спешишь? - Баба оглянулась. Перед нею стоял Дегтярев. - Чего сюда приперлась, дура? Иль другого места не нашла грибного? А ну, беги отсюда живо! - бледнел участковый.

—  Ты что, Семен, пьяный? - изумилась баба.

—  Беги отсюда, кому сказал! - Он схватил бабу за шиворот.

—  Я не у тебя дома! В тайгу имею право ходить! - вырыва­лась баба. И вдруг осеклась. Увидела в траве человека. Тот ле­жал на спине, раскинув руки. От пояса до головы укрыт пла­щом. - Кто это? - Ее подбородок затрясся от липкого страха, прокравшегося к самой гортани.

Дегтярев глянул в лицо бабе, рукой махнул:

—  Теперь разнесешь на хвосте, сорока. Да что поделаешь? Нашего убили. Он Трофимыча от беды берег, чтоб дед не при­метил. А его самого убили. Сегодня ночью. Поняла, кто по на­шей тайге рыщет? Не ровен час, и тебя убьют. Этим бандюгам все равно, кто перед ними стоит. Иди домой! Иди отсюда. И в тайгу одна не суйся!

—  С тобой, что ль, пойду? - усмехнулась Дашка.

—  Из меня плохой попутчик. Грибник и того хуже. Другого поищи. Не теряй времени, - выводил он бабу с поляны, топоча на всю тайгу задубелыми от сырости сапогами.

—  Трофимыч жив?

—   Живой старик. Слава Богу! Его не тронули! Спал как медведь в берлоге. Ничего не слышал.

—  Вы его предупредили?

—  Сам понять должен. Не малое дитя. Да ты живей пошеве­ливайся, - торопил Дегтярев Дашку. И, выведя ее на дорогу к Трудовому, велел не открывать дверь, не узнав, кто стучит.

Баба посмеялась в душе над Дегтяревым: «Кому нужна? Фар­товым - не помеха и не мамзель больше. Работягам и  подавно без нужды. Всяк своими заботами живет нын­че. И мне пора пришла остепениться. Старость скоро. Не до мужиков. Саму бы себя обиходить...»

Баба села на корягу у дороги. До Трудового рукой подать. Но ноги подвели вконец. Не несут. Передышку запросили, ока­янные. Да и то сказать, до полудня не присела. А все этот уча­стковый. Перепугал насмерть. Отдохнуть не дал.

Багровый лист рябины тихо упал на плечо Дарьи. Она вздрог­нула. Глянула вверх.

Рябина, как счастливая мать, крепко держала в руках-вет­ках красные гроздья ягод.

Пора спелости, самое радостное время. В эту пору все жи­вое преображается, полно сил и здоровья. Вон и рябина - вся­кая ветка, словно солнцем налитая, теплом прогрета до самого сердца. А счастье ее от любви. Вот к этому клену-красавцу. Вишь, как головами друг к дружке прижались. Про любовь шепчутся. Хоть и деревья. Листок к листку...

«Вдвоем оно, конечно, и стужа не беда, и дождь не мочит. Любовь все слезы высушит, любой мороз одолеет. С ней в зиму не страшно. И жизнь в отраду. И век не впустую. Вон сколько детей наплодили. И красивые оба. Багряные от радости. Влюб­ленных и судьба бережет, и лихо обходит. Ишь, какие здоровые да красивые, - любовалась завороженная баба и, отвернувшись, вздыхала. - А ведь деревья. Им повезло... Не то что мне. Бабой была, матерью не стала. Любовь была, а прошла пустоцветом. Никого не носила под сердцем, новой жизни не ждала. Никто матерью не назовет, не пожалеет. А ведь скоро старость. Она за упущенное жестоко спросит. За всякую ошибку изобьет», - выкатились слезинки из глаз и, скользнув по щекам, упали в траву.

Дашка увидела одинокую березу у дороги, что росла особ­няком, поодаль от других деревьев.

Изогнутая, с посеревшей берестой, она так походила на дев- ку-перестарка. Ее не радовали солнце, погожий день. Она зли­лась, что окружающим хорошо, и махала лысыми ветками на легком ветру, будто хотела поймать и избить до крови радость, летавшую вокруг на прозрачных голубых крыльях. Но та оказа­лась недоступнрй, неуловимой и кружила голову тайге, забыв­шей о возрасте.

Дашка рассмеялась, приметив корягу, заросшую молодыми деревцами.

—  Одолела старуху детвора! Ишь как обсела густо. Сказку требуют. Интересную. А у нее, дремучей, все из головы вместе с трухой высыпалось...

Баба внезапно насторожилась. Из села выехала мили­цейская машина. Обдав Дашку пылью, помчалась в тайгу.

«За убитым поехали... Ну и дела! И чего людям спокойно не живется? Ведь найдут стопорилу-мокрушника. Срок дадут. А может, и расстрел. Все ж не условника, милиционера убил. За них спрос строже будет», - подумала Дашка.

А на лесной поляне тем временем седенький старый чело­век, представившийся Дегтяреву следователем, осматривал ме­сто происшествия.

Участковый знал всех следователей города. Их было всего трое. Этого видел впервые и обиделся на прокурора, прислав­шего на расследование дела по убийству сотрудника милиции старикашку.

Тот не сразу подошел к трупу.

«Боится старый хрен, что-ли?» - подумал Дегтярев. И на­блюдал за необычным для него поведением следователя.

Кравцов медленно обходил поляну. Осматривал каждый куст, дерево. Вот остановился. Нагнулся к земле. Носом чуть не в кочку. Слепок снял. Со следа. Гипсовый. Дальше пошел. По следам. Опять нагнулся. Поднял что-то из травы. И прямиком к трупу.

Открыл его, сняв плащ. Осмотрел со всех сторон. Сфото­графировал, описал. Дотошно осмотрел руки убитого, голову. Потом разрешил шоферу увезти покойного. А сам еще долгое время изучал место происшествия. Внезапно позвал участково­го и спросил:

—  Какие папиросы продают в Трудовом?

—  Коля не курил, - уверенно ответил Дегтярев и, спохва­тившись, добавил: - «Беломорканал» и «Прибой». Еще - ма­хорку.

— Давайте-ка поторопимся в Трудовое, пока люди с делян не вернулись. Возможно, там и застанем виновных в убийстве, - сказал торопливо следователь и, не дожидаясь Дегтярева, свернул к дороге.

—    Да погодите! При чем условники? У нас тут в тайге убий­ца скрывается. Из зоны сбежал. Вот и это - его рук дело. Я вам описать его могу, - предложил участковый.

Следователь посмотрел на него вприщур и спросил:

—  Вы что ж, предполагаете, будто я не знаю о беглеце? Оши­баетесь. Осведомлен. Только в этом случае кто-то вздумал вос­пользоваться ситуацией и повесить свое мокрое дело на плечи сбежавшего. Сбить с толку. Но не получилось. Ваш сотрудник убит не Совой. Это подтверждают факты, а они - неопровер­жимое доказательство.

Когда Дегтярев с Кравцовым пришли в село, следователь сразу направился в барак фартовых. Там пятеро законников канали по недомоганию.

Кравцов оглядел всех, присел поближе к самому хворому, обвязавшему голову мокрым полотенцем.

— Давно болеете? - тронул за руку.

—  Вчера хлыстом задело. На повороте. Зазевался я. А буль­дозерист меня не приметил, - повернулся спиной к нему рос­лый детина.

—   И что врач обнаружил? Сотрясение? - интересовался следователь участливо.

—  Велел отлежаться. Дня два. Говорит - кость не задело, - ответил за него сосед.

—  Так вы сегодня не ходили к врачу? - удивился следова­тель.

—  Он не ходил. Мы вызывали, - снова ответил сосед боль­ного.

—  Значит, это серьезно, раз встать не может. Давайте отведем человека к медикам. Пусть помощь окажут, чего же ждать? - предложил Кравцов.

—  Обойдусь. Не хочу, - буркнул больной.

Кравцов подсел поближе к тумбочке.

—  Что курите?

—  «Беломор», - коротко ответил мужик, не поворачиваясь.

— Давайте закурим, - предложил внезапно следователь.

И больной нехотя достал из-под подушки помятую пачку папирос, спички. Нехотя привстал.

—  Здорово досталось? - спросил Кравцов.

— Да уж звезданул, не жалея. Хлыст длиннющий был.

—   Это когда ж угораздило вас такое получить, с утра? - интересовался Кравцов.

—  Да в конце работы схлопотал, - усмехнулся сосед боль­ного.

—  Пригласите врача, участковый. А то нехорошо получает­ся. Человек болен, а его не лечат, - посмотрел следователь на Дегтярева и усмехнулся.

—  Не надс| врача! Чего прицепились, само пройдет. Зачем смешить? Не я один хлыстами мечен, - отказывался больной раздраженно.

—  Тогда с нами пройдем, неподалеку, - встал Кравцов и, указав на лежавшего и его соседа, добавил, резко изменив тон: - Вы и вы! Живее! Без шума!

—  Зачем это? - изумился^сосед больного.

—  Вопросы буду задавать я! - прервал следователь и, взяв сапоги обоих, велел надеть другую обувь.

Фартовый встал с койки нехотя. Окинул взглядом тоще­го старика, участкового. Трое кентов смотрели выжидающе.

—  Без фокусов, Колун! Вы меня забыли, а я хорошо помню вас. Охрана у дверей. Надеюсь, лишние приключения вам ни к чему! - усмехнулся следователь.

Больной внимательно вглядывался в лицо старика. Вспом­нил, сник. И сказал неуверенно:

—  Теперь-то за что? Я нигде не замазан...

—  Иди! Разберемся! - гаркнул Дегтярев.

—    Ордер на арест? Нет его - не пойду! - уперся Колун.

—   На собеседование ордеров не выдаем. Живо вперед! - рявкнул участковый.

—  Сами не пойдете, охрана поможет, - улыбался Кравцов.

И, конвоируя вместе с тремя милиционерами фартовых в Поронайск, Дегтярев не переставал удивляться наблюдатель­ности Кравцова, как быстро удалось ему определить и найти убийц.