Сломанные крылья рейха - Александр Александрович Тамоников
Буторин вытащил из рукава финку и взял ее поудобнее в левую руку, лезвием к себе. Он вышел из подворотни, пересек проезжую часть и подошел к немцу с зажатой между пальцами незажженной сигаретой. Бросив взгляд в люльку, он увидел там цилиндрическую банку с противогазом, которую мотоциклист снял, чтобы она не мешала ему возиться с мотором. И еще брезентовая сумка с гранатами, их было три, с длинными ручками. Автомат висел у солдата на шее спереди.
– Что, не работает? – спросил Буторин по-немецки, старясь произносить слова правильно, без слишком заметного акцента.
Солдат глянул на добродушное улыбающееся лицо незнакомца, на незажженную сигарету и поморщился. Угрозы от этого человека не исходило. С чего бы? Как-никак почти центр города. Он произнес что-то невнятное, кажется, что-то про зажигание. Буторин поднял руку и поводил в воздухе пальцем, как будто хотел этим сказать: «Нет, дружок, дело не в этом». Он присел возле мотора и поманил солдата к себе. Тот машинально присел на корточки рядом. Закрытые тяжелым мотоциклом, оба сейчас не были видны с улицы.
Буторин умел бить ножом сильно и без размаха – специально когда-то учился такому приему. Он годился как раз для схваток в условиях, когда нет возможности размахнуться. Удар, и солдат поперхнулся: лезвие вошло на две трети в легкое в районе сердца. Буторин крепко обхватил немца за шею и вогнал нож по самую рукоятку. Не опуская на землю мертвое тело, Виктор, осторожно сняв с убитого автомат, вытащил из подсумка два запасных магазина и сунул их за пояс под брючный ремень. Передернув затвор, он загнал патрон в патронник и прыгнул в седло мотоцикла.
Заметив это, Коган, который медленно шел вдоль дома, чтобы сократить расстояние до цветочницы и не насторожить немцев, начал действовать. Первые четыре выстрела он сделал через карманы пиджака. Немцы не сразу поняли, кто стреляет и откуда: один из гестаповцев рухнул на асфальт как подкошенный, второй схватился за плечо, третий выхватил пистолет, но тут же получил пулю в бедро и захромал, зажимая рану, к стене дома. Бросились врассыпную перепуганные прохожие, в подворотне завизжали женщины.
Коган выхватил из карманов оружие, сделал несколько обманных шагов из стороны в сторону. В ответ прозвучал выстрел, потом еще два. Цветочница, которую он старался не терять из виду, присела за свой деревянный прилавок и обхватила руками голову. Хорошо. По крайней мере, она не собиралась никуда бежать.
Звук мотоциклетного двигателя был уже совсем рядом, когда по улице хлестнули две короткие автоматные очереди. Все, Виктор рядом! Коган сунул пистолеты за ремень и мгновенно оказался возле цветочного лотка. Теперь улицу с автоматом контролирует Буторин, а Борису нужно забрать девушку. Еще короткая очередь, пара выстрелов в ответ, и снова очередь.
Схватив девушку за локоть, Коган поднял ее как пушинку и вытащил из-за прилавка.
– Быстрее! – крикнул он. – Они идут тебя арестовывать, они из гестапо! Спасайся, мы поможем!
Девушка, кажется, не поверила его словам, а может, просто не поняла их. Коган буквально швырнул ее в люльку мотоцикла и сам прыгнул туда же, удерживая цветочницу, чтобы она не вздумала выпрыгнуть на ходу. Мотоцикл взревел, развернулся на месте и понесся к перекрестку. Буторин левой рукой, не снимая автомата с шеи, дал длинную очередь вдоль улицы и свернул за угол.
– Гранаты! – крикнул он. – Там в люльке мешок! Быстрее!
Спешить было из-за чего – сзади раздалась сирена. Следом за ними на улицу вылетели гестаповская легковушка и, кажется, пара мотоциклистов. Положение осложнялось – с таким эскортом далеко не уйти.
Коган сразу понял, что хотел сделать Виктор. Впереди на проезжей части стоял большой армейский грузовик. Двое солдат, открыв бензобак, заливали бензин из больших канистр. Девушка притихла, вжав голову в плечи. Коган, придерживаясь за заднее сиденье мотоцикла, достал со дна люльки мешок с гранатами. Девушка тихо взвизгнула, уставившись на деревянные ручки, которые, как казалось, были ей знакомы. Значит, приходилось пользоваться самой или видеть, как пользуются другие. Открутив колпачок, Коган дернул за шнур и сунул гранату обратно в мешок к двум другим. Швырнув его под ноги солдатам, заливавшим бензин, он крикнул:
– Гони, Витя!
Сначала за спиной раздался взрыв, потом хлопнуло так, что на улице поднялся столб пыли, а где-то со звоном разлетелось стекло. В спину ударило жаром. Буторин прибавил газу, чтобы быстрее достичь следующего перекрестка, где их не достанут пули преследователей.
А потом рвануло по-настоящему. Несмотря на солнечный день, улица вдруг стала ярко-желтой, что-то с грохотом обрушилось, разлетелись в разные стороны обломки взорванной машины. Буторин свернул на перекрестке, а Коган успел-таки бросить взгляд назад. Улица была охвачена пламенем, через который ни пройти ни проехать.
Мотоцикл они бросили в первом же дворе. Коган хорошо помнил расположение улиц в этой части города. Он знакомился с картой и планировал несколько путей отхода, когда они разрабатывали операцию нападения на немецких офицеров у ресторана. Теперь они снова двигались этим же путем, но только пешком. Это было удобнее и безопаснее, потому что немцы будут искать беглецов, которые следуют на транспорте. А они уже минут двадцать как передвигались пешком. Девушка послушно бежала рядом с мужчинами, не задавая вопросов и не делая попыток удрать. Кажется, она поверила, что это не провокаторы. Она тоже успела увидеть, какого шума наделали гранаты и взорванный бензобак пятитонного грузовика.
Через полчаса, когда стало понятно, что девушка уже не может больше бежать, разведчики сбавили темп. Найдя удобное место за старой ивой у излучены реки, они остановились передохнуть. Успокаивая сбитое дыхание и облизывая пересохшие губы, цветочница посмотрела на русских и улыбнулась:
– Декуйи, – сказала она и прижала руки к сердцу.
– Да на здоровье, – пожал плечами Буторин. – Было бы за что.
Еще через полчаса осторожного передвижения по дворам разведчики вышли к автомастерской, через которую их когда-то проводил Карел Мареш. Коган, которого он знал в лицо, отправился искать молодого рабочего. В гараже могло быть много людей, в том числе и немцев, забиравших свои машины из ремонта или, наоборот, пригнавших их сюда для обслуживания. Но в помещении мастерской оказалось всего человек шесть мастеров, включая Карела. Это было везение.
Коган с деловым видом остановился возле мастерской, чтобы закурить, убедился, что Карел его заметил, и прошел дальше. Мареш догнал его через несколько минут, вытирая на ходу руки ветошью.
– Помоц! – начал объяснять Коган, используя небольшой запас чешских слов, который у него накопился за это время. – Там, дивка!
«Помощь» и «девушка» – этих слов оказалось достаточно, чтобы Карел согласно кивнул
