Крылатая гвардия - Сергей Евгеньевич Алтынов
– Ибрагиму?
– Да. Будунчук хорошо запомнил имя. Из разговора он понял, что они договариваются о встрече... Затем Зимин посадил девицу в «Мерседес» и куда-то увез. Сам вернулся спустя три часа без машины и девицы, сказал, на попутке подбросили. Снова переговорил с кем-то по мобильнику и уехал на электричке в город, якобы на квартиру бывшей супружницы...
– Там-то мы его и повязали! Негусто, майор... Теперь будем искать Ибрагима. Жаль, что знаем о нем только имя...
– Вы, Иван Семенович, стихами стали говорить...
– С такими помощниками скоро арии запоешь! А что у тебя под глазом? И на лбу?
– Ерунда... В спортзале переусердствовали с ребятами.
Капкан захлопнулся
(Игорь Зимин)
– Ну что, Игорь Васильевич? Извините, что тревожим вас в столь интимной обстановке... Вы уж не стесняйтесь!
– А чего стесняться, вы вроде не дама, Иван Семенович... Впрочем, я и дам особо не стесняюсь.
– Да, стесняться вам нечего... Вы мужик хоть куда!
Они тесно сгрудились между раковиной и стиральной машиной. Их было трое – уже известный мне полкаш и двое молодых подручных, их лица были мне незнакомы. Оба рослые, здоровые, тот, что посуше и пожилистей, сжимал направленный в мою сторону короткоствольный ментовский автомат. Похоже, Логун мобилизовал более тренированные кадры. Во всяком случае, бесшумно проникнуть в квартиру и застать меня врасплох им удалось блестяще. Я лежал перед ними голый, по горло в мыльной пене, и клял себя последними словами за идиотскую самонадеянность – как же, я такой умный, а все такие дураки, что не сообразят устроить засаду у меня в доме... Ну, хлебай теперь, умник херов, хлебай, преподали тебе урок дураки, надолго запомнишь...
– Благодарю за комплимент, Иван Семенович... Только мы с вами вроде не пидоры, чтобы комплименты друг другу отвешивать. Чтобы вас не смущать, я, пожалуй, оденусь, а? – Я встал в полный рост, и теперь пена обволакивала только мои колени.
– Конечно, конечно, только ознакомьтесь для начала вот с этой бумагой. – Логун раскрыл папку, которую до этого сжимал под мышкой. – Если намокнет – не беда, выпишем новую. Читайте внимательнее...
Так, что за филькина грамота? Постановление на арест. Надо же! Зимин Игорь Васильевич обвиняется в незаконном хранении и сбыте наркотических средств... Ну мастера, ну артисты! Однако все по форме – подпись окружного прокурора и даже понятых. Подсуетились на всю катушку. Ко всему прочему – я еще и наркобарон.
– И сюда глянь, придурок, – нелюбезно оторвал меня от чтения бумаженции молодой, рослый, но уже с изрядным брюхом соратник Логуна, тот, что был без автомата.
Я поднял глаза и увидел раскрытое удостоверение в его растопыренной ладони: Минаев Андрей Алексеевич, майор милиции, старший оперуполномоченный по особо важным делам. Похоже, «ксива» настоящая, и это серьезно меняет дело. Логун задействовал в лице своих недавних коллег официальную власть. Если до этого со мной пытались «разобраться» руками каких-то отморозков, базарной шпаны, то теперь в охоту включились и правоохранители.
Что ж, придется ехать с ними... Убивать они меня не будут – им явно хочется побеседовать со мной в удобном для них месте.
– Руки за спину! – скомандовал мент Минаев, как только я прямо на мокрое тело натянул майку, напялил рубашку и брюки.
Под дулом автомата я послушно выполнил команду, повернувшись к Минаеву спиной и позволив ему защелкнуть на запястьях стальные браслеты.
– А теперь ко мне лицом и... держи!
С этими словами Минаев ударил меня в пах. Неожиданно, резко и умело. Я что есть силы сжал зубы, чтобы не завопить от жуткой боли, однако на ногах не устоял. Рухнул на колени.
– Вот так, Рэмбо Зимин! – довольно ухмыльнулся Минаев. А Логун и автоматчик удовлетворенно загукали. – Вот ты уже и на коленях...
– А ты мастер, майор, – с трудом сдерживая стон, произнес я. – Настоящие мастера со мной всегда так – сначала браслеты наденут, а потом в честном бою творят чудеса...
– Смотри-ка – крутой! – Минаев снова ударил меня, теперь носком казенного ментовского ботинка в губы. Я перекатился на спину.
Ну-ну, мастер... Давай, веселись. Думаешь, на ринге мне таких удовольствий не перепадало или я потеряю способность трезво мыслить и проникнусь к тебе должным почтением? Проникнусь, конечно, но немного другими чувствами.
– Кончай дурью страдать, Минаев, – произнес я, облизывая разбитые губы. – Если есть что сказать, говори... А драться хочешь – так сними браслеты.
– Да я тебя сейчас пристрелю, ублюдок! – Опер рывком вытащил из подплечной кобуры пистолет. – При попытке оказать сопротивление и бежать. Вот и свидетели, они все видят!
– Андрей, спокойно! – Иван Семенович встал между мною и распаляющимся майором. – Ну что ты, в самом деле! Спрячь пистолет!
Ага, вот теперь все понятно – передо мною разыгрывается старая трагикомедия на тему доброго и злого следователя. Роль доброго будет исполнять Логун Иван Семенович. Ну что ж, в конце концов мы с ним уже успели немного подружиться. А вот в роли злого успешно дебютирует майор Минаев. Даже слишком успешно. Зря ты так, майор, ох зря...
– Вы уж не обессудьте, Игорь Васильевич, – Логун повернулся ко мне, – но вести себя надо более корректно, не провоцировать сотрудников милиции, они при исполнении. До машины сможете добраться?
– Смогу, не волнуйтесь. – Одним рывком я оказался на ногах. Логун и Минаев невольно отступили на полшага. Ну и публика, у меня же руки к заднице примотаны!
Отвезли меня вовсе не в ментуру. В соответствии с российским законодательством о статусе военнослужащего я оказался в окружной военной прокуратуре. Интересные дела! Похоже, они решили придерживаться буквы закона. Значит, так надо им. Однако затеяли ребята что-то нехорошее...
– До утра посидишь в одиночной камере на «губе», – сообщил мне дежурный прапорщик комендантского подразделения. – А завтра следователь тобой займется.
Что же происходит? Утром я и Татьяна были им нужны, нас плотно обложили, но на жизнь не посягали. Днем же они стреляли в нас в общественном месте на глазах сотрудников милиции. Вечером могли «на законном основании» ухлопать меня на месте – наркота, санкция прокурора, арест, сопротивление, попытка к бегству. Классика! И тут опять что-то изменилось, и меня не тронули – минаевский танец на моих костях не в счет. И опять у меня нет ни фактов, ни даже зацепки, чтобы увидеть скрытые пружины, понять логику этого абсурда. Ну тогда будем спать...
– Зимин! Подъем! Топай к следователю, капитан.
Так началось утро. В сопровождении уже знакомого прапорщика и двух «губарей» – срочников я был доставлен в кабинет на втором этаже корпуса,
