Андрей Таманцев - Точка возврата
— Стволы?
— Припрятал в надежном месте. — Боцман помялся. — В относительно надежном. Хорошо бы сегодня за ними вернуться. Помповики и газовый. Только патронов мало.
Я посмотрел на Бороду. Как ни был он увлечен сейфом, но взгляд почувствовал и отозвался:
— Попробуем достать.
— Только без уголовщины! Уголовщины с нас хватит.
— Купим.
— Если в сейфе что-то есть, — усмехнулся Боцман.
— Есть, — сказал Борода. — Я денежку чую.
По лестнице прошли люди и, видимо, много. Во дворе завелась машина.
— Борода, кто это может быть?
— Хрен его знает.
— Я во двор не заглядывал, тачки не видел, — сообщил Боцман.
Минут пять стояла тишина, только щелкали маховички сейфа. И вдруг Борода пропел протяжно:
— А-а-а-а, сука!
И тут в дверь постучали. Все, что мы могли сделать, — это прикрыть сейф барахлом. Борода открыл. Лариса. Возбуждена, на лице сменяют друг друга разнообразнейшие эмоции, губы закушены, глаза сверкают.
— Что вы такое сделали со Шкрабьюком? — напрямую спросила она.
— Мы? — изумился Борода. — А что с ним такое?
— Он умер.
— Какой ужас!
— Только не говорите, что вы здесь ни при чем, я все знаю!
Как же, голубушка, знаешь ты. Вся хваленая бабская интуиция базируется на этом «я все знаю». Вот дураки и раскалываются. Но Борода не повел себя как дурак.
— Да, мы его убили, — сказал он. — Топором. Специальным, горным. Ледоруб называется.
— Не прикидывайтесь, он от инфаркта умер, когда от меня ехал.
— Это большая потеря для нации. Лариса, но это, наверное, ты виновата! Ты небось заставила пожилого человека проявлять юношескую прыть! С тебя и спросят. Но ты не бойся, мы тебя не выдадим!
— Андрей, я знаю, что ты тут затеваешь что-то опасное. С тобой рядом находиться всегда было опасно. Я думала, что я от тебя как-то оградилась, но ты втягиваешь меня в какую-то авантюру.
— Лариса, — пришел я на помощь Бороде. — Вот, положа руку на сердце, скажу: не трогали мы Шкрабьюка. Мы приехали сюда отдохнуть, а не авантюры затевать.
— А почему вы все вместе не уехали в Карпаты?
— Ну, это уже становится похоже на допрос...
— Это у меня только что был допрос! — Лариса, было успокоившаяся, опять взвинтилась: — Следователь, оперуполномоченный, двое из УНА. Почему-то я должна отвечать?!
— Лариса, сядь и успокойся, — посоветовал ей Борода. — Ребята, у нас деньги есть? Лариса, хочешь коньяку?
— И кофе!
— Так зачем шуметь? Сейчас все устроим! Борода побежал гонцом, а Лариса поднялась к себе и принесла большие коньячные рюмки и кофемолку — этих аксессуаров у Бороды в заводе не было.
Коньяк Ларису успокоил, но кофе она потребовала приготовить по-венски. Борода рассыпался бисером. Несмотря на то что он сгонял и за коньяком и за кофе, причем не в ближайший гастроном, а куда-то подальше, чтоб не нарваться на подделку, он подвигнулся раздобыть и яйца для «видэньськой кавы». Ни у него, ни у Ларисы этого продукта не оказалось, пришлось Бороде ломиться к Деду. Но Дед словно испарился, и Борода, кривя рожу, отправился на второй этаж. Второй этаж, как я понял, вел вялые военные действия против первого и подвала с целью захвата территории. Когда-то верхняя семейка уверенно выжила своих соседей по этажу, объединила две квартиры, а теперь надеялась прибрать к рукам всю виллу. Тем не менее Борода разжился пятком яиц, отделил желтки, взбил их с сахаром и подал кофе по-венски. Лариса разомлела, окосела и разоткровенничалась.
Сначала рассказала сильно отредактированную историю своего падения (у нее получалось — восхождения к вершинам мастерства). Потом наговорила дружеских гадостей о Бороде. Говоря о своем бывшем муже, вдруг заметила, что у него перебинтована рука. И то заметила только потому, что после упражнений с сейфом Борода замотал пальцы сам и кое-как. Повязка постоянно сползала, и он то и дело поправлял ее то зубами, то здоровой рукой.
— Андрей, где ты руку поранил? — спросила Лариса таким тоном, что всем стало понятно: не вырвись он из-под мудрой опеки заботливой жены, ничего бы с ним не случилось.
— Обжег. Снимал с плиты решетку, а она еще не остыла.
— Ну конечно!
Лариса посмотрела победно. Все видели? Этот ребенок решил вести самостоятельную жизнь!
Есть натуры, которых алкоголь делает нудными. Выпив, они зацикливаются на какой-нибудь идее фикс. Лариса к их разряду не относилась. После очередной рюмки коньяку ее переключало — она вдруг вспоминала, что она Мата Хари.
— Я знаю, зачем вы приехали и чем тут пытается заниматься Андрей, — сказала она ни с того ни с сего. — Только вы не с тем связались. Ему из этого подвала ничего не видно. Он тут строит из себя Джеймса Бонда, а сам хватается за горячие плиты! Он никого в городе не знает, кроме своих алкашей-художников. Если кто и может вам помочь, так это я. Я знаю всех нужных людей в городе. Я могла бы вам многое рассказать, но вы меня не просите. Меня просто нужно попросить...
Лариса так посмотрела на Боцмана, что того аж передернуло.
— Ладно, не хотите просить, я и так скажу. Но не все. Я скажу вот что. Ты знаешь, Андрей, что тебя давно раскусили?
— Кто это меня раскусил? Что раскусили? — Борода пожал плечами.
— Этого я не скажу. Просто хочу, чтобы ты знал. Ты нарываешься на большие неприятности. Я тебе это говорю потому, что когда-то тебя любила.
Борода еще раз пожал плечами и пробормотал равнодушно:
— Мне бояться нечего, я ничего такого не делаю.
И тут в дверь постучали. Вошел длинный тощий тип с лицом без выражения, не поздоровался, нагло пропер в комнату Бороды, увидел Ларису и остановился.
— А! Витя! — обрадовалась Лариса. — Это Витя, — представила она нам своего упыря. — Я ему записку в дверях оставила, что буду внизу. Заходи, Витя, садись! Ребята, налейте ему!
Ради Вити пришлось открывать вторую бутылку, благо Борода был запаслив, взял две. С Витей посидели минут десять, за которые он не произнес ни слова, только лупал своими оловянными глазами. Стакан коньяку, однако, выжрал. Лариса и сама почувствовала, что ее знакомый как-то не вписывается в интерьер, и поспешила его увести в свой храм любви.
Борода тут же отставил свой коньяк, который весь вечер планомерно посасывал, и сказал не без гордости:
— Ребята, если есть еще цифровые сейфы, давайте их сюда, пока рука не зажила. А то второй раз резать не буду!
Он сходил в мастерскую и принес содержимое сейфа. Денег оказалось не слишком много — неполных шесть тысяч баксов. Были два слитка золота по полкило и пригоршня ювелирки, очень старинной и, вероятно, страшно дорогой.
— Что это за Витя? — спросил я.
— Впервые вижу. Лариса осваивает новый тип мужчин. Такого у нее еще не было.
— Он пешком, что ли, пришел?
— Я слышал машину, — вставил Боцман. — Пойду посмотрю.
— Ты не забывай, тебе еще за оружием ехать. Нужны помощники?
— Сам справлюсь.
Боцман вернулся удивленный. Неговорящий Витя прибыл на сравнительно новом «БМВ»-пикапе.
— Да? — обрадовался Борода. — Подождите, может быть, сейчас решим проблему транспорта для доставки оружия.
Он поднялся к Ларисе, проторчал там не больше трех минут и спустился обратно.
— Можно ехать, Витя завис до утра.
— Как узнал?
— Элементарно. Во-первых, он пил. Но на такой тачке можно и пьяненьким по ночному городу погонять. Во-вторых, он неженат, этим Лариска сразу похвасталась. Но это тоже ненадежно. Мало ли, может, он плохо спит на новом месте и, сделав свое дело, все же отправится домой. Так что главное — это в-третьих. Лариска попросила поднять ей остальной коньяк, если, разумеется, мы больше пить не хотим.
— Не хотим.
Борода доставил боеприпасы наверх, а мы с Боцманом доставили сейф в машину. Боцман страшно обрадовался, обнаружив в багажном отсеке пикапа лебедку.
— Ци, командир! Я один справлюсь! Выдерну этот сундук тросом — и все дела!
На том и порешили.
— Борода, ты этого Витю раньше никогда не видел?
— Кажется, видел, но не вспомню где. Львов — город тесный...
— А ну-ка дай мне наши копии по СНПУ.
Так и есть! Сэнькив Виктор Богданович, начальник отдела связи партии. Фотография при копировании сильно исказилась, но угрюмое выражение лица проступало и сквозь контрастные пятна.
— Вот куда Лариса забралась! — засмеялся Борода. Я просмотрел дело. Странный человек был этот Сэнькив, и странный из него получался партайгеноссе. Шестьдесят четвертого года, женат, имеет дочь, образование восемь классов, умом не блещет, исполнителен, но требует неусыпного контроля — может все напутать. Бестолочь. Зато молчалив (ну, это-то мы видели), ненавидит всех неукраинцев (кроме Ларисы?), абсолютно предан и бесстрашен. Борода, читая, только головой качал:
— Ну, Лариска, ну, извращенка!
Я подошел к Вите несколько с другой стороны.
— Для главного связиста он слишком бестолков. И у него слишком крутая тачка.
