Фридрих Незнанский - Крайняя необходимость

Генеральный сделал паузу, якобы чтобы глотнуть воды, но продолжать не торопился, и журналистам снова пришлось похлопать.

«Перед Кремлем висты набирает, — сообразил Турецкий. — Ну и жук! Действительно, нашим министрам палец в рот не клади».

— Но в принципе, я думаю, надо стремиться к тому, чтобы формировать правительство на основе парламентского большинства, — продолжил генеральный. — В этом случае, как вы понимаете, члены кабинета несут солидарную политическую ответственность. Наши же министры сейчас выступают в качестве индивидуалов-профессионалов. В чем-то это хорошо, а в чем-то и не очень… Как вы считаете, Александр Борисович?

Турецкий понял, что отвертеться все же не выйдет, и сказал хмуро и особенно не задумываясь:

— Дело, видимо, не только в этом — у разных уровней власти свои интересы.

Генеральный посмотрел на него с нескрываемым изумлением.

«Да пошел ты со своей корпоративной солидарностью», — подумал Турецкий.

И на следующий день следователя Ротаня Гордееву застать не удалось. Что же, ничего удивительного: он и сам был следователем и знал, какая это аритмичная работа — можно месяцами сидеть в кабинете, а потом вдруг начать носиться по тюрьмам и свидетелям…

Зато фельдшера Архипова, с которым работал Великанов, Гордеев вызвонил дома, и они договорились, что адвокат подъедет, когда фельдшер пойдет выгуливать собаку. Голос у Архипова был твердый и приветливый. Правда, когда Гордеев сказал, что хочет поговорить с ним о Великанове, в трубке воцарилось молчание.

— Александр, вы меня слышите? — забеспокоился адвокат.

— Да, — бесцветным голосом сказал Архипов.

— Наш уговор в силе?

— Да.

— Так я скоро подъеду?

— Да.

— Хорошо, до встречи.

Правда, Гордеев почему-то не был уверен, что все хорошо.

Через сорок минут Гордеев подъехал по адресу, который Архипов ему надиктовал. Во дворе он его, однако, не нашел, хорошо хоть, дверь в подъезд была открыта.

Гордеева снабдили адресом еще в «Скорой». Он быстро нашел нужную квартиру на втором этаже двенадцатиэтажной башни и позвонил.

— Кто там? — спросил из-за двери напряженный мужской голос.

— Моя фамилия Гордеев, мы с вами договорились о встрече.

— Щас, щас…

Дверь открылась. На Гордеева уставилась круглая физиономия. Парню было лет двадцать пять, не больше.

— Здравствуйте, Александр. Можно войти? — спросил Юрий Петрович.

Архипов отступил в сторону. В квартире был высокий порог, и Гордееву пришлось невольно смотреть под ноги, при этом ему показалось, что одну руку Архипов держит за спиной.

— Разуваться не нужно, проходите в комнату…

Квартира была однокомнатной. В комнате лежал большой ковер, и, прежде чем Гордеев решил, ступать ли на него туфлями или постараться обойти по стеночке, чтобы приблизиться к дивану или креслу, в лицо ему уже смотрел пистолет. Гордеев не размышлял ни секунды. Он «нырнул», как говорят боксеры, и «подцепил» Архипова на «крюк» с правой. Удар получился — Архипов потерял сознание, прежде чем упал, но, падая, он рефлекторно нажал на спуск, и струя обжигающей боли ударила Гордеева в лицо. Гордеев успел зачем-то заметить, что в комнате работает телевизор.

Турецкий сидел в кабинете Меркулова и мысленно рассуждал о бренности бытия. В самом деле, о чем еще можно было думать, сидя на стуле, на котором обычно располагался человек, которого совсем недавно кромсал скальпель хирурга?!

Все преходяще, но Генпрокуратура вечна.

Зазвонил телефон.

— Слушаю, — сказал Турецкий важным голосом. Он, конечно, ни на минуту не представлял себя заместителем генерального прокурора, но почему-то, разговаривая по этому телефону, невольно менял интонацию. Тут нужна была привычка, чтобы оставаться самим собой, а у Турецкого ее не было.

— Саня, смотри, что я прочитал. — Это звонил Грязнов, и Александр Борисович сразу же расслабился. — «Британский медицинский журнал» назвал сто семьдесят четыре надуманные болезни.

— У тебя что теперь, какой-то медицинский крен?

— Подожди, не перебивай. «Среди них: проблемы пожилого возраста, целлюлит, облысение, болезни, связанные со сменой часового пояса, веснушки, седина, похмелье. Абсолютно резонно пропагандируя необходимость профилактики болезней, их предотвращения и недопущения развития, фармацевты все же иногда перегибают палку и говорят о проблемах, которые, может быть, и являются проблемами, но не являются болезнями. Дошло до того, что на рынок лекарственных средств выпущен препарат для застенчивых людей…»

— Да брось, — недовольно сказал Турецкий. — Процентов девяносто из всего этого форменное надувательство, просто развод на бабки! И…

Грязнов остановил его:

— Подожди, еще не все: «…еще один прибыльный рынок — препараты от облысения. Рекламные кампании не только апеллируют к косметическим (эстетическим) аспектам этой проблемы, но и говорят о скрытых заболеваниях, стоящих за ней. Зачастую естественный процесс появления седины также стараются представить как патологию. Естественная реакция пищеварительной системы на стресс выдается за „синдром раздраженного кишечника“. Другой класс лекарств призван сделать из людей суперменов: изобретаются средства, способные бороться с сонливостью на работе, трудностями концентрации, забывчивостью». Как тебе это, Александр Борисович? Сонливость на работе, а?

— Никак.

— Эх, — сказал Грязнов, — надо срочно наводить в медицине порядок.

— А ты освободи своего Великанова, — посоветовал Турецкий. — Он всех кого надо просто постреляет — этих проклятых убийц в белых халатах.

— Иди ты, умник, — обиделся Грязнов, — лучше почту свою проверь, — и положил трубку.

Действительно, подумал Турецкий, сидя в меркуловском кабинете, он совершенно позабыл свои обычные привычки и ритуалы — в том числе трижды в день проверять электронный почтовый ящик, письмо в котором действительно было.

«Своим секретом готова поделиться американка Диксин Хардести, которая курила шесть лет, но вот бросила и разработала собственную методику, благодаря которой от пагубной привычки избавились многие ее соотечественники:

«Вы должны быть готовы к неизбежным неприятным ощущениям, которые могут длиться от сорока восьми до семидесяти двух часов с момента, когда вы отказались от курения. Это может быть слабый озноб или жар, возможен кашель. Все это происходит потому, что организм возвращается к норме и, значит, отказ от курения проходит успешно. Не бойтесь неприятных ощущений, их просто нужно пережить. Но помните, что вам будет очень, очень, очень тяжело!»

— «Вы должны быть готовы к неизбежным…» Вот гад, — с чувством сказал Турецкий, закрывая почтовый ящик. — Опять купил.

Он подумал немного и сам позвонил Грязнову.

— Ну чего? — недовольно отозвался тот, видно предполагая, что Турецкий позвонил еще немного поругаться.

— Слава, помнишь, я просил тебя помочь с этой историей насчет компании сотовой связи, которая Юрке Гордееву насолила…

— «Вест-Телеком».

— Вот-вот.

— Ты узнал что-нибудь?

— Работаем, — недовольно сказал Грязнов. — Новости будут — узнаешь первый.

«Разговоры о сотовой связи — нынче непременная составляющая светской беседы наряду с обсуждением футбола, погоды, дел друзей и домочадцев. Ругать МТС, „Би-Лайн“ или „Телеком“ за то, что связь прерывается, до дачи не дозвониться, а GPRS-интернет работает слишком медленно, стало едва ли не правилом хорошего тона. В структурах, занимающихся контролем качества мобильной связи, считают, что за последнее время оно улучшилось. Однако претензий к операторам у абонентов по-прежнему множество. По мнению некоторых экспертов, компании связи сейчас больше заботятся о привлечении абонентов и маркетинге, чем об улучшении работы сетей…»

В комнате, видимо, работал телевизор. По крайней мере, кто-то бубнил не переставая.

Сотовая связь… мобильный телефон… почему-то его это интересовало, но мысли путались. Очень неприятно просыпаться, приходить в себя и обнаруживать над головой незнакомый рисунок обоев. И еще люстра какая-то дурацкая.

«А ведь я жив, между прочим», — подумал Гордеев. Адвокат окончательно пришел в себя и глянул на часы. Прошло восемь-девять минут с того момента, как он вошел в квартиру Архипова.

Гордеев поднялся с пола. В глазах сильно щипало, но он все видел. Экс-фельдшер валялся рядом. Гордеев кое-как добрел до ванной и подставил голову под струю холодной воды. Помогло. Через минуту-другую он был уже более-менее в порядке и вернулся в комнату.

Архипов по-прежнему лежал без движения.

«Ну не убил же я его, в конце концов, — подумал Гордеев. — А вот он меня, кажется, мог. Где же эта штуковина?»