Владимир Гриньков - Заказ на олигарха

– Это уже не к нам.

– Она этого не заслуживает, возможно.

– Толик! – хмурился Хамза. – Ее муженек – бандит, который едва не натворил делов, с этой дамой в сговоре…

– Есть сомнения.

– Какие? – быстро спросил Хамза.

Он хотел закончить этот разговор.

– Мне не очень верится, что Шаров ее подослал, – сказал Китайгородцев. – Потому что, когда на такие аферы идут, беременность является помехой. А она беременна, между прочим.

– Она сказала, что сделает аборт.

– Она в сердцах сказала. Когда действительно решится на аборт, она не будет рассуждать и обсуждать, а пойдет и сделает.

– Чего ты хочешь? – со вздохом осведомился Хамза.

– Поговорить с ней.

– Я час тебе даю!

Потапова демонстративно отвернулась, когда вошел Китайгородцев.

Он сделал знак охраннику, тот вышел, плотно закрыв за собой дверь, и Китайгородцев остался наедине с Потаповой.

– Они хотят передать вас милиции, – сказал Китайгородцев.

Женщина не шелохнулась даже.

– Есть уголовное дело, – продолжал Китайгородцев. – По факту нападения на семью Проскурова. Вас, наверное, попробуют провести по этому делу обвиняемой.

Потапова продолжала молчать, но вид она теперь имела озадаченный.

– Я не верю в вашу вину, – сказал Китайгородцев. – И не хочу, чтобы вы были осуждены. Но есть обстоятельства, которые требуют объяснения. Например, такой вопрос: почему вы скрыли, что ваш муж – Шаров Геннадий Алексеевич?

– Он мне не муж! – ответила Потапова зло.

– Хорошо, скажем иначе: он – отец вашего ребенка.

– Кому какое дело!

– Нам! – сказал на это Китайгородцев. – Нам есть дело. Вы связаны с Шаровым.

– Я с ним никак не связана!

– Он – отец вашего ребенка, – терпеливо повторил Китайгородцев.

– Ну и что?!

– А то, что Шаров Геннадий Алексеевич в составе вооруженной преступной группы участвовал в нападении на Полянскую Викторию Александровну и Проскурова Алексея Сергеевича.

Потапова посмотрела озадаченно. Не все она поняла.

– Нападение на жену Проскурова и на его младшего сына. На Алешу, стало быть, – пояснил Китайгородцев.

В глазах Потаповой добавилось растерянности.

– Это та недавняя история, про которую вы слышали, – сказал Китайгородцев. – Когда ваш Антон стрелял…

Он следил за реакцией собеседницы и обнаружил вдруг, как она ошеломлена.

– В этом нападении участвовал Шаров, – сказал Китайгородцев. – Теперь он в розыске.

– Я вам не верю! – сказала Потапова.

– Мы можем вызвать Антона, – пожал плечами готовый к подобному развитию событий Китайгородцев. – Он вам подтвердит.

– Вы все лжете! – все более укреплялась в своих подозрениях женщина.

– Я вам не враг. А уж Антон – тем более.

– Все вы заодно! – произнесла Потапова в сердцах.

Она озлоблялась на глазах, и уже почти не оставалось сомнений в том, что на контакт она не пойдет.

– Нам нужен Шаров, – сказал Китайгородцев. – Только он. Скажите, где его искать…

Потапова состроила фигу и торжествующе продемонстрировала ее Китайгородцеву. Он не обиделся. Не до обид сейчас было.

– Даже если бы я знала, – промолвила мстительно Потапова, – даже тогда я не сказала бы!

– Почему? – кротко осведомился Китайгородцев.

– Я вас всех ненавижу!

Она понимала, что здесь ей больше не работать, и теперь не сдерживала эмоций.

– Вам придется мне сказать, – начал было Китайгородцев, но ему снова была показана фига.

А до того, как сюда прибудет милиция, оставалось меньше часа.

– И не надо ссориться со мной, – сказал Китайгородцев, с неискренней внимательностью разглядывая фигу. – Потому что только я один… кроме вас, разумеется… знаю, что мальчик, которого называют Алешей Проскуровым, – это ваш сын.

Он видел, как фига дрогнула.

Тогда он посмотрел женщине в глаза.

– Бред какой! – сказала Люда.

И нервно улыбнулась.

Китайгородцев включил ноутбук и продемонстрировал собеседнице фото Вити Потапова.

– Я был в деревне у вашей матери, – сообщил Китайгородцев. – Этот мальчишка поразительно похож на Проскурова. Вы со мной согласны?

– Нет! Ничего общего!

– Это легко установить. Возьмут анализ у Проскурова, возьмут у этого мальчика – и медицина даст ответ.

– Я на это разрешения не дам! – быстро сказала Потапова.

– Вы думаете, Проскуров будет дожидаться вашего разрешения? – пожал плечами Китайгородцев. – Да и потом – вы ведь все равно будете в тюрьме. Вы не сможете воспрепятствовать.

Женщина была деморализована, и надо было не дать ей опомниться.

– Здесь, – повел рукой вокруг Китайгородцев, – никто, кроме меня и кроме вас, не знает о том, что Алеша – это ваш сын. Я раскопал это дело, но пока никому не сказал. А когда скажу – тогда у вас начнутся настоящие проблемы.

– Это все неправда! – сказала женщина беспомощно.

Еще какая правда! Китайгородцев и сам был поражен сделанным им открытием, но не было времени удивляться, он хотел добраться до Шарова – это сейчас было самое главное.

– Это неправда! – говорила Потапова, едва не плача. – Витя – мой сын, а Проскуров тут вовсе ни при чем! Где я и где Проскуров? Ну что такое вы говорите?

– Хорошо-хорошо, – примирительно сказал Китайгородцев. – Давайте не будем это обсуждать. Мы просто с вами договоримся. Я вообще не поднимаю этот вопрос. Про мальчика. Какое мне дело? У меня своих забот полно. Так что с этим – не ко мне.

Собеседница слушала его с напряжением.

– Но вы зато рассказываете мне про Шарова. Вы ведь знаете, что он работал здесь охранником.

– Где? – удивилась женщина.

– Здесь, у Проскурова.

– Н-нет, – ответила она, еще больше удивившись.

Такое не сыграешь. Китайгородцев, например, не смог бы изобразить удивление настолько выразительно. В принципе могло быть правдой то, что она не знала. Она оказалась в доме Проскурова вскоре после того, как Шаров исчез. Временной зазор в несколько дней.

– Когда вы видели Шарова в последний раз?

– В прошлом году.

– Подумайте хорошенько, прежде чем ответить, – посоветовал Китайгородцев, давая собеседнице понять, что, если она сказала неправду, все еще можно поправить, и он не обидится на нее за эту ложь, если она одумается и будет искренней.

– В прошлом году, – повторила Потапова.

Она, кажется, не хотела, чтобы он на нее рассердился, потому что поспешно добавила:

– Он приезжал ко мне. После того, как я родила.

– В роддом? – уточнил Китайгородцев.

– Нет. Уже после.

А в глазах ее был такой испуг, какой можно обнаружить у нашкодившего ребенка – набедокурил, но признаться не хочет, и теперь со страхом ждет, а вдруг у него все-таки спросят, и тогда придется либо отвечать правдиво, либо выкручиваться, что нелегко.

– А зачем он приезжал? – спросил Китайгородцев, заподозрив, что где-то здесь и кроется разгадка.

– Проведать.

Не то.

– Сколько раз он приезжал?

– Несколько. Не помню.

Занервничала. Где-то здесь.

– А потом вы перестали с ним встречаться.

– Да.

Какой-то короткий промежуток времени. Ни до, ни после, а именно в этот короткий промежуток он к ней зачастил. Даже в роддом не приезжал к ней. Потом несколько визитов. И снова пропал.

– Вы к нему не ездили? – уточнил Китайгородцев.

– Нет.

– Это он к вам туда приезжал?

– Да.

Она была нужна ему зачем-то. И дело вряд ли в родившемся сынишке. Потому что потом Шаров уже не ездил в Муром. Для чего он мог приезжать раз за разом?

– Он вас уговаривал? – спросил Китайгородцев.

Взгляд женщины заметался.

Уговаривал.

– О чем? Чего хотел?

У нее нервно дернулась щека.

– Все претензии будут к нему, – увещевал Китайгородцев. – Он уже себя проявил, его ищут, и он будет отвечать. Хуже вы ему уже не сделаете.

– Мне он ни к чему! – заплакала Потапова.

Она запуталась и растерялась окончательно.

– Он вас о чем просил? – проявил настойчивость Китайгородцев.

– Он про Викторию расспрашивал.

– Про жену Проскурова? – заторопился Китайгородцев.

– Да.

Вот оно, уже теплее.

– А разве вы ее знали тогда? – не поверил Китайгородцев.

– Знала.

– Откуда?

Потапова подняла залитое слезами лицо и посмотрела на собеседника – что же, мол, тут непонятного.

– А, ну да, конечно, – поспешно «вспомнил» Китайгородцев, поскольку его непонятливость могла подсказать собеседнице, что не так уж много он и знает. – А он, значит, по поводу Виктории…

– Ага.

– Что именно его интересовало?

– Все. Как да что. Вынюхивал.

– Для чего?

– Ну теперь-то ясно, для чего! – в сердцах сказала Люда. – После того как он… как вы сказали… что он напал…

– Так он нападение готовил? Тогда, год назад?

– Если этим все закончилось, тогда вы думаете – как? Не я ему была нужна, а Вика.

– Зачем она ему?

– Не Вика лично. Ребенок.

– Зачем?

– Чтоб деньги получить.