Сергей Зверев - Любовь Жигана
Константину было хорошо с этой женщиной, и он чувствовал, что ей хорошо с ним.
Краткие мгновения абсолютной свободы, которые он с нею испытывал, сливались у него в одно постоянное сладостное ощущение собственной силы и свободы. Ощущение, которое давало ему давно забытое чувство своей нужности другому человеку, чувство, без которого Константину Панфилову существовать было трудно.
Пока они отдыхали, Наташа рассказывала то о своих подругах, то о мужчинах, с которыми встречалась прежде, то о своей работе.
Наконец не слишком обильные запасы в холодильнике кончились, и голод выгнал их из дома. Константин шел по Москве, ощущая приятную тяжесть опиравшейся на его руку Наташи, и улыбался, представляя, что эта женщина будет рядом с ним и завтра, и послезавтра, и… Дальше он, правда, не заглядывал. Но уже не сомневался, что и потом она будет рядом с ним.
Из всех ее рассказов Константина больше всего заинтересовала работа. Для него было что-то непонятное в стремлении Наташи показаться на экране перед миллионами телезрителей. Константину это казалось… неосторожным, по меньшей мере. Стоило ему представить, что на него смотрят миллионы глаз, как тут же срабатывала бессознательная реакция – Константина охватывало непреодолимое желание оглядеться, чтобы убедиться, что никто не стоит у него за спиной и не нацеливает на него ствол автомата.
Нет, она поступает все же неосторожно, появляясь на экранах перед людьми, которые – никто не знает заранее – могут быть ее врагами. Правда, Константин и сам не мог ответить на свой вопрос – чем ей-то это может угрожать?
Он чувствовал, что не прав, но ничего с собой поделать не мог. Наверное, дело было в том, что Константин уже не отделял Наташу от себя, ощущал ее частью себя и в силу того распространял на нее чувство опасности, которое испытывал сам.
Когда он сказал об этом Наташе, она рассмеялась и ответила, что ей совершенно нечего бояться и нет ничего страшного в том, что ее увидят сотни тысяч, а то и миллионы телезрителей. И Кириллу тоже совсем нечего этого бояться.
Сказала и вдруг запнулась, потому что поймала взгляд Константина, наполненный вопросом, обращенным к самому себе.
«А ведь мне действительно нечего бояться, – сообразил Константин. – И в то же время она права, я боюсь попасть в центр внимания. И не привык к тому, что я Кирилл Потапов, к тому, что у меня совсем другое лицо и никто из знавших меня прежде теперь не узнает. Я боюсь самого себя. Боюсь, что не смогу жить нормальной жизнью. Потому и маскирую свой страх…»
Какая-то неоформленная мысль, что-то по поводу возвращения к началу, мелькнула в его голове, но Константин не успел ее как следует ухватить и тут же забыл о ней, вспомнив, что обещал Наташе уладить проблему с операцией у Сержа в «Image».
Стоило Константину позвонить, как Серж попросил его тут же приехать вместе с его протеже. Странно было видеть, как Наташа волновалась, когда они с Константином входили в кабинет Сержа. Но Костя понимал, что для нее предстоящая операция значит слишком много.
Константин незаметно сжал ее локоть в знак поддержки.
Он готов был поддержать Наташу не только в этом. Ради искренности того чувства, которое светилось в ее глазах, когда она смотрела на него, Константин был готов на многое.
Исходя из каких-то своих соображений, о которых он говорить не захотел, Серж предложил сделать операцию Наташе бесплатно. Константин сначала удивился, потом возмутился, но не успел вылить на Сержа свое возмущение, так как понял, почему Ефремов так себя ведет. Константин совсем забыл, что сам имеет пятьдесят процентов прибыли от доходов косметического салона «Image».
Наверняка от Сержа сейчас последует предложение продать ему часть акций и тем самым передать право на принятие самостоятельных решений, поскольку у него будет находиться контрольный пакет.
Серж тщательно изучил родимое пятно на лице Наташи, сделал экспресс-анализы и объявил, что может избавить ее от пятна, если она даст ему разрешение на применение еще не запатентованных им препаратов. Они прошли клинические испытания, но официально пока не разрешены к использованию в медицинской практике. Он и не собирается использовать их как медикаменты, использует их всего лишь как косметические средства.
Но операция предстоит весьма тонкая, поскольку нужно будет насытить подкожный слой концентрированным раствором этих препаратов, чтобы они постепенно замещали собой красные пластиды в клетках кожи, из которой состоит родимое пятно. Дальше он пустился в такие специально медицинские дебри, что Константин перестал слушать.
У него было подозрение, что Серж просто заговаривает ему зубы, специально нагружая непонятной для Константина информацией, чтобы создать определенное распределение ролей. И не ошибся.
Серж попросил-таки продать ему половину своих акций. Это означало, что он готов выложить за них немалую сумму, и Константин поразился, что Серж, у которого лишней копейки еще совсем недавно не было, вдруг так разбогател. Конечно же, Константин понял, что салон, построенный на его деньги, уже приносит огромную прибыль, а в будущем будет приносить еще больше.
И все же он сделал то, о чем просил его Серж. Не столько потому, что испытывал признательность за удачно проведенную операцию, хотя Константин уже вложил в салон Сержа пятьсот тысяч долларов из своих личных денег. Он согласился на продажу контрольного пакета потому, что не хотел вновь проходить путь, который уже прошел.
Константин знал точно, что деньги, чем больше их становится, тем больше забирают власть над человеком. Он не хотел становиться врагом Сержа, а это неизбежно произошло бы, если бы Константин не согласился выполнить настоятельную просьбу Сержа. Через какое-то время Серж вновь обратится к нему с предложением выкупить у Константина оставшиеся акции. Возможно, не скоро, но это обязательно произойдет. И Константин опять согласится.
Потому что понимает, что и Серж стремится стать единственным хозяином своего салона не из-за денег, а для того, чтобы ощущать полную свободу, полную независимость от Константина, который сейчас имел возможность влиять на его решения.
Константина меньше всего сейчас интересовала возможность зарабатывать деньги. Он знал, что это он умеет, он уже убедился на собственном опыте, что может заработать столько, сколько ему будет нужно.
Он чувствовал трудно преодолимую потребность перебороть свой страх перед людьми, от которых вынужден скрывать свое настоящее лицо…
Когда Константин увидел Наташу после операции, он не мог найти даже намека на родимое пятно на ее лице, от которого она испытывала неуверенность и существование которого мешало ее жизненным планам. Ее лицо стало идеально чистым.
Наташа была возбуждена и полна энергии. Константин казался ей добрым гением, встретившимся на ее пути. Она не вспоминала о своем идеале мужчины, когда думала о нем. Он был совсем не идеальной фигурой. Он был живым и вполне конкретным человеком, который помог ей избавиться от комплекса неполноценности и обрести уверенность в своих силах и возможностях.
Спустя каких-нибудь пару недель ее утвердили в качестве ведущей передачи. Она была счастлива и с головой ушла в подготовку цикла передач, которые должны были выходить каждую неделю по четвергам, правда, в неудачное дневное время. Но это был закон для любой новой передачи, ее всегда ставили на неудобное для зрителей время, и только после того, как ее рейтинг повышался и она становилась популярной, перемещали в сетке вещания на более удобное, вечернее, время.
Со спонсорами у Наташи проблем не было. Сама тема передачи – светская хроника – создавала так называемый рекламный повод для того, чтобы вытащить на экран многих из тех, кто готов был платить большие деньги за то, чтобы появиться на экране.
Среди героев ее первых программ были и звезды эстрады, и политики, и министры, и руководители предприятий, и коммерсанты, и…
Словом, ей пришлось интенсивно поработать, чтобы создать необходимый запас программ, с которыми можно было выходить в эфир, не опасаясь, что после первой передачи возникнет пауза.
А нравы, царившие на телевидении, она хорошо знала. Конкуренция среди авторских программ здесь существовала, пожалуй, еще более жесткая, чем в коммерции. Коллеги, каждый из которых оказывался конкурентом, стоило тебе только заявить новый проект, ставили палки в колеса с откровенностью базарных торговок, дерущихся за выгодное место возле ворот рынка.
Но с этим ничего нельзя было поделать – таковы были условия работы.
Глава 10
И все же не все так гладко было в жизни Наташи с Кириллом, как ей хотелось бы. Временами на него нападало оцепенение, которое ей не удавалось прогнать ни ласками, ни обидой, ни криком. Он замыкался и становился чужим, словно кто – то воскресал в его памяти, словно ему вновь открывалась какая-то жизнь, в которой ей, Наташе, не было места.
