Чингиз Абдуллаев - Мизантроп
Обед затянулся и закончился в шестом часу вечера. Вице-премьер назначил заседание комиссии на семь и добавил, что им необходимо наконец-то выработать единую версию случившегося. Все потянулись к машинам. Репетилов уселся в отведенный ему автомобиль, и тут заработал его телефон. Это была Евгения.
– Ты обещал позвонить, – сказала она.
– Извини, не успел. – Он действительно совсем забыл о своем ночном обещании.
– Когда ты вернешься?
– Пока ничего не известно, – сказал Борис, усаживаясь в салон машины. – Мы не знаем, когда все закончится. Работаем…
– Я понимаю. Но вчера ночью ты звонил, и я почувствовала, что тебе плохо.
– Не очень хорошо, – согласился он. – Слишком много погибших. Ты, наверное, все знаешь, смотрела по телевизору. Никак не могу привыкнуть к подобным авариям.
– Ты чересчур впечатлительный человек, – сказала Евгения. – Тебя нельзя посылать в такие командировки.
– Наверное, нельзя, – проговорил Борис.
Евгения не знала, что однажды он сам был виноват в гибели полутора сотен людей. Об этом было известно только руководителю их авиационной компании. Лев Эмильевич Раздольский получил шесть лет колонии общего режима. Именно на него кричал Репетилов, требуя выпустить самолет в рейс. Раздольский отсидел четыре года и вышел досрочно за хорошее поведение. Это случилось в прошлом году.
Репетилов послал ему пятьдесят тысяч долларов, но сам не навестил. Так вот он извинился за случившееся. Раздольский принял всю вину на себя, не рассказал о том, как на него давил Репетилов. Хотя, конечно, это ему все равно не помогло бы. Ведь формально он считался руководителем авиационной компании, отвечал за полеты и не имел права прислушиваться к указаниям Бориса Семеновича.
Раздольский получил шесть лет, а Репетилов взял на себя заботу о его семье. Каждый месяц он высылал супруге Раздольского и его детям по три обычных зарплаты их отца. Еще пятьдесят тысяч отправил, когда Раздольский вернулся домой.
Борис по телефону предложил Льву Эмильевичу работу в одном из подразделений своего министерства, но тот отказался. Наученный своеобразным горьким опытом, он решил устроиться в другую компанию на гораздо более низкую должность. Очевидно, понял, что ему лучше не занимать ответственных мест. Но об этом разговоре Репетилова и Раздольского тоже никто не знал.
– Я пока ничего не могу сказать о причинах этой катастрофы, – честно сказал Борис Семенович и попрощался с Евгенией.
Вернувшись в аэропорт, он попросил Тенякова запросить данные на разбившийся самолет. Его интересовало заключение летчиков после предыдущего рейса. Он получил необходимые бумаги достаточно быстро и успел пробежать их глазами перед совещанием.
Заседание комиссии началось с получасовым опозданием. Все ждали появления Сафиуллиной и экспертов, которые прослушивали найденные самописцы. Наконец они появились, и вице-премьер сразу предложил им высказаться.
– Мы проверили уровень топлива и пришли к однозначному выводу, – сообщила Лина Борисовна. – Горючего вполне хватало на то, чтобы долететь до соседнего аэропорта. Однако система кондиционирования вышла из строя еще во время полета. Нам удалось расшифровать разговор в кабине пилотов. Мы раздали вам распечатки, а сейчас поставим пленку.
Один из экспертов включил записанный разговор. Были слышны разговоры Савушкина с Алимовой. Они смеялись, шутили. Он рассказывал ей о своем первом полете на кукурузнике. Ему пришлось обрабатывать химикатами какое-то поле, а там в этом время оказались руководитель района и его заместители. Второй пилот весело смеялась.
– Шутят, – мрачно сказал вице-премьер. – Им еще и весело было!..
– Самолет может лететь на автопилоте, – пояснил Теняков. – Пилоты имеют право разговаривать во время полетов. В этом нет ничего предосудительного.
– Когда летчики перевозят столько людей, они должны думать только о них! – отрезал вице-премьер. – Неужели у нас на всех самолетах такой бардак? Нужно проверить пилотов.
– У нас прекрасные пилоты, – сказал представитель «Аэрофлота». – Господин Теняков прав. Они могут нормально общаться во время полетов.
– Вы готовы покрывать ваших пилотов только для того, чтобы свалить все аварии на технические неполадки самолетов, – строго сказал Пермитин, желая поддержать вице-премьера.
– А вы хотите свалить все на экипаж, как это обычно и бывает? – спросил Астахов.
– Хватит! – прервал их вице-премьер. – Здесь не базар. Послушаем дальше.
Было слышно, как вошедшая стюардесса сообщила, что одной пассажирке стало плохо, и сказала, что эту женщину зовут Анаит Парсанян.
– Все-таки кавказцы, – заметил губернатор.
Капитан передал диспетчеру, что ему нужно срочно садиться, и добавил, обращаясь ко второму пилоту, что пассажирке наверняка стало плохо из-за перепада температур в салоне самолета.
«Почему ты не говоришь им о нашей пассажирке?» – спросила Земфира Алимова.
«Не разрешат садиться, – ответил Савушкин. – У нас уже однажды был такой случай. Умирал немец, и мы его не смогли спасти. Ему было за восемьдесят. Мы получили замечание за то, что допустили большой перерасход топлива. А сейчас у нас начались проблемы с кондиционерами, и мы формально можем попросить разрешения на аварийную посадку».
Вице-премьер посмотрел на представителя компании «Аэромир». Тот опустил голову. Все частные фирмы пытались сэкономить топливо. Летчики получали специальную надбавку за достижения такого рода.
– Вот так у нас всегда, – сказал Пермитин. – Я помню, как над Донецком разбился наш самолет, когда летчик хотел пересечь грозовой фронт. Он пошел напролом, чтобы сэкономить топливо.
В кабину пилотов снова вошла стюардесса и заявила:
«Они говорят, что ей плохо, но нужно садиться в Перми. Там уже ждут родственники. Ее племянник просит не приземляться в другом месте».
«Черт бы их всех побрал! – выругался Савушкин. – Сейчас передам, что будем садиться в Перми. Пусть готовят полосу. Прибудем немного раньше расписания».
«У тебя всегда так. Раньше расписания», – сказала Алимова.
«Иди и передай им, что мы садимся в Перми», – попросил Савушкин стюардессу.
После недолгого молчания Алимова сказала:
«Что-то не так. Ты замечаешь, как резко падает давление?»
«Система кондиционирования барахлит, – сказал Савушкин. – Все как обычно. Я переключился на ручное управление, чтобы посадить самолет».
«Врубай автомат, – посоветовала Земфира. – Или опять возникнут проблемы. Ты звонил вчера Макару, разговаривал с ним?»
«Конечно, звонил. Он сказал, что сможет помочь нам с квартирой. Иначе мы в твоей комнатке скоро задохнемся».
«А мне казалось, что тебе нравится в моей комнатушке».
«Нравится. Но ты уже давно должна была получить нормальную квартиру и не жить в этой однокомнатной хрущевке. Макар твердо обещал».
– Разговаривая со вторым пилотом, командир переключил режим управления, – сообщила Лина Борисовна. – Самописцы указывают, что автомат, естественно, сразу начал менять положение самолета, так как до этого машина уже отклонилась от заданного курса.
«Что у тебя происходит? – спросила Алимова. – Неужто сам не чувствуешь?»
«Черт возьми! – выругался Савушкин. – Я и не заметил, как перевел самолет на автомат. Сейчас отключу. Ты следи за давлением. Если оно резко упадет, то нашей бабушке в салоне может стать совсем плохо. Почему они никак не могут наладить систему кондиционирования?»
«Это ты спроси у них», – посоветовала Алимова.
– Сейчас он снова механически отключает автопилот и заодно систему предупреждения о сближении с землей. Типичная ошибка пилотов, когда они идут на посадку и видят полосу. Он перешел на ручное управление, но автопилот уже изменил маршрут с учетом захода с другой стороны. Теперь до столкновения остаются минуты, – пояснила Лина Борисовна.
«Опять что-то происходит, – проговорила Алимова. – Мы не попадаем на полосу».
«Вижу, – ответил Савушкин. – Я уже выпускаю шасси. Сейчас пойду на разворот, чтобы сделать второй круг».
«Нет, – возразила Алимова. – Мы слишком низко. Не сумеем уйти, нужно садиться. Полоса рядом. Постарайся дотянуть. Шасси уже вышло, нельзя уходить на второй круг.
«Попытаюсь», – процедил Савушкин.
– Это снова ошибка пилота, – бесстрастно прокомментировала Лина Борисовна. – Он уже не успевал уходить на второй круг. Диспетчер предупреждал об опасности. Но рядом Алимова, которая тоже не верит в возможность увести самолет. Командир решается и идет на посадку, хотя явно не попадает на полосу.
Через минуту слышен крик Алимовой:
«Мы не успеваем!..»
«Попытаюсь…»
«Не успеваем. Бери левее».
«Держись!»
«Там деревья. Осторожнее…»
«Все нор…»
Запись оборвалась. Повисло долгое молчание.
Потом вице-премьер оглядел всех, покачал головой и спросил:
