Владимир Колычев - Мне душу рвет чужая боль
– Подполковник! Что это значит? Ты за это ответишь! – взвыл Викентьев.
– Товарищ генерал, преступники установлены, – стараясь сохранять внешнее спокойствие, сказал Степан.
– Какие преступники?
– Те, о которых я говорил. Артур Трутнев и Евгений Бобылин. Они привели в действие взрывное устройство. Вот, свидетель их опознал…
– Опознал?!. А кто задерживать их будет?
– Они скрылись на автомобиле марки «ВАЗ-2107» белого цвета, я отдал соответствующие распоряжения…
– А меня твои распоряжения мало волнуют! – вытаращив глаза, зашипел Викентьев. – Мне результат нужен. Где результат?.. Беглые зэки у тебя посреди бела дня по городу разгуливают, стреляют, взрывают. Чер-те что у тебя творится!
– Будет результат, товарищ генерал!
– Не будет!.. Не будет результата! Потому что ты, подполковник, работать не умеешь. Не можешь и не хочешь… Не хочешь, не надо, заставлять тебя никто не будет. Садись, пиши рапорт на увольнение…
– Напишу, – кивнул Круча.
– Тогда чего стоишь? Бери ручку и пиши.
– Сначала преступников найду… Они мне вызов бросили. Я должен им ответить…
– Опять тебе вызов? – презрительно скривился генерал. – Да что ты о себе думаешь?
– Я не думаю, я знаю. У меня с Трутневым личные счеты. Он мстит мне…
– А вот бразильские страсти здесь разводить не надо… Я отстраняю вас от исполнения обязанностей, подполковник. С сегодняшнего дня вы в отпуске, подполковник. Дела передайте своему заместителю и ждите вызова на аттестационную комиссию!
Викентьев уехал, даже не попытавшись разобраться в причинах, по которым преступники терроризировали город. Сегодняшний взрыв поднял на воздух его генеральскую совесть и карьеру подполковника Кручи.
Глава 12
Неверов смотрел на Валентина, но, казалось, не видел его. Как будто он был настолько ничтожен перед ним, что превратился в невидимку.
– Я слов на ветер не бросаю, поэтому отпускаю тебя. Можешь идти на все четыре стороны. Но помни: ты убил человека, и у меня есть видеозапись. Ты у меня в руках, парень. Одно неосторожное движение, и ты окажешься за решеткой. Вопросы?
Валентин мотнул головой.
– Это хорошо, если нет вопросов. Максим!
Неверов ушел, и слово взял его телохранитель. Какое-то время громила пристально смотрел Валентину в глаза, как будто гипнотизировал его, а потом вдруг неуловимо быстро ударил его ногой в пах.
Удар был настолько сильным и болезненным, что на какое-то время Валентин потерял сознание. Очнулся он в багажнике машины, связанный по рукам и ногам.
Но ничего страшного не произошло. Его бросили в лесу в окрестностях Битова, и на этом его злоключения закончились. Если не считать, что где-то хранилась видеозапись убийства, совершенного им…
До Битова пришлось идти пешком. Каких-то два-три километра пути, но как их преодолеть, если в паху все распухло и каждое движение сопровождалось невероятной болью.
Дорога проселочная, гравийная, но знак с черным «Битово» на белом фоне стоял. А под ним – милицейская машина с мигалками. Гаишник и два спецназовца при полном боевом параде – каски, бронежилеты, автоматы.
Смотрелись ребята грозно, но Валентин не думал, что его остановят. Он же пешеход, какой с него спрос?
Но не тут то было. Автоматы на него направлять не стали, но грозный окрик последовал:
– Стоять! Документы!
Документов у Валентина не было, и вид у него был крайне подозрительный. Синяк под глазом, стертость под подбородком, да и одежда – рабочий комбинезон, грязный и пыльный. К тому же шел он очень странно.
Спецназовцы сначала обыскали его и только затем спросили, где он был и зачем идет в город.
– Где я был? У козлов одних ремонт делал. Вот, вместо денег получил, – сказал он, убедительно показав на синяк. – Домой иду, раны зализывать… А давайте к ним проедем, вы же милиция, вы должны граждан своих защищать…
Он почти уверен был в том, что спецназовцы не захотят с кем-то разбираться из-за него. А если бы и возникло вдруг такое желание, он бы сдал назад, сказал бы, что не верит в милицию, а потому не хочет связываться с беспредельщиками.
– Это ты о ком говоришь, парень? – заинтересованно спросил спецназовец.
– Да есть тут одни… Так что, поедем?
– Сюда смотри, только внимательно.
Ему показали сначала одно изображение из милицейской ориентировки. Незнакомое лицо.
– Узнаешь?
– Нет.
– Этого?
И второго уголовника он не узнал. И третьего. Но физиономия четвертого показалась ему знакомой.
– Артурчик?! – не смог сдержать он своих эмоций.
– Ты его знаешь? – всколыхнулся спецназовец.
– Да… Сидели вместе…
– Так ты еще и сидел?
– Да, за убийство… В прошлом году вышел, по звонку, как положено. И справку на паспорт уже давно заменил, он дома сейчас. Не верите? Домой меня отвезите, я вам покажу…
– Да, пожалуй, ты прав, парень, отвезти тебя надо…
Валентина посадили в машину, но домашний адрес даже спрашивать не стали. Отвезли его в Битовский РОВД, где сначала закрыли в обезьяннике, а затем отвели в кабинет к майору Комову.
– Шведов! Какая встреча! – вымученно улыбнулся он.
– Не очень-то вы и рады, гражданин начальник, – усмехнулся Валентин.
– А почему гражданин? Раньше ты, кажется, говорил, товарищ начальник… Что ты натворил, Шведов?
– Ничего.
– А может, чего, а, Шведов?.. Кто это такой?
Комов выложил на стол печально знакомую фотографию.
– Артурчик… Я вам про него рассказывал, помните? Он в Бутырке за камерой смотрел, куда я попал. По самой полной попал…
– Да, что-то говорил, припоминаю, – кивнул Комов. – Он тебе, кажется, путевку в жизнь выписал.
– Я бы даже вам такой жизни не пожелал, – с мрачной иронией усмехнулся Валентин.
– Врагу бы не пожелал… А я для тебя враг, да, Шведов? – с угрожающим видом спросил Комов. – Вы людей убиваете, а я вам враг?
– Каких людей? – вскинулся Валентин. – Никого я не убивал!
– А Сколыхов?
– Ошибка молодости.
– А Стежков?
– Здесь я ни при чем.
– А инкассаторы?
– Пальцем в небо ткнули. И все равно не попали… Какие, к черту, инкассаторы? Вы же сами алиби проверяли…
– Ну да, ну да… Ты же ненавидишь Артурчика, – сказал Комов и замолчал в ожидании ответной реакции.
– Да, ненавижу.
– И что?
– Я не понимаю, к чему вы клоните?
– А к тому, что тебе с Артурчиком не по пути.
– Не по пути…
– Значит, ты знаешь, что эта гнида инкассаторов убивает?
– Я знаю?! – возмущенно протянул Валентин. – Не знаю я ничего… А разве он это делает?
– Ну а то ты не знаешь?
– Что я должен знать? То, что Артурчик грабит и убивает инкассаторов?
– Все-таки знаешь, – уныло как-то восторжествовал Комов.
– Не знаю, а догадываюсь. Если вы фото его мне показывали и его подельников…
– Я только его фото показывал. А вот фото подельников…
Майор выложил перед Валентином четыре листа с изображением разыскиваемых преступников. Спецназовцы показали ему только три, если не считать Артурчика, а здесь четыре. И четвертое лицо он узнал сразу.
«Лоскут!» – едва не сорвалось с его уст.
Но видимо, эмоции отразились на его лице, и Комов немедленно сделал стойку.
– Кого ты из них узнал?
– Никого.
– А я знаю, что узнал? Кого, этого?
Он смел со стола изображение Лоскутова, как флагом, помахал им перед глазами задержанного.
– Откуда ты его знаешь? – нахраписто спросил он.
– Не знаю, – не в состоянии взять себя в руки, поспешно мотнул головой Валентин.
– А я говорю, знаешь!.. Где ты был, Шведов? Откуда ты шел, когда тебя задержали?
– Я шел?.. Просто гулял…
– С отбитыми орехами, с разбитой мордой? Так просто не гуляют… Про каких козлов ты там говорил?
– Да это я так, чтобы отстали…
– Куда это ты ехать предлагал?
– Ну, домой, за документами…
– А до этого куда ехать предлагал? С какими козлами поговорить надо было… Где Артурчик? Как его найти?
– Я не знаю… Я не про него говорил…
– А про кого?
– Да это я так, просто…
– Будет тебе просто, Шведов. Будет!.. Ты мне голову не морочь. Мы и без тебя Артура возьмем. Но тогда тебе точно пожизненное будет. Если до суда доживешь…
– До суда?.. Если вы меня в чем-то обвиняете, обвиняйте. Только душу из меня тянуть не надо, – неуверенно сказал Валентин. – Не знаю я, где Артурчик. И где остальные, тоже не знаю!
– А этот где? – Комов ткнул пальцем в бумажное лицо Лоскута.
– Не знаю… Ничего я не знаю. Хотите бейте, хотите что угодно делайте, но я ничего больше не скажу…
Наконец-то до Валентина дошло, что молчание для него сейчас – больше чем золото.
* * *Степан был отстранен от должности и тем же приказом отправлен в отпуск. Но это не помешало ему прийти в родной ОВД.
Комова он застал в его кабинете. Федот стоял у окна, спиной к нему, пальцами сжимая виски. Услышал его, обернулся.
– А-а, Степаныч! – обрадовался он.
