Сергей Зверев - Война в затерянном мире
– Зачем терпеть такую боль, заставляя себя молчать? Почему нельзя просто назвать место, куда отправились эти ублюдки?! Я не могу бегать по пространству – здесь сотни квадратных километров!.. Ты понимаешь меня, неверный?!
Тот молчал.
Нужно было просто сказать, что разведчики ушли к предприятию Алхоева. Не к водопаду, не к бункеру, не к горам, а к тому месту, где ревут странные механизмы и возвышаются металлические трубы. И все бы обошлось.
Эти пленники знали, куда ушли разведчики. Дага готов был поклясться. Скорее всего они и помогли им спуститься со стены.
– Куда ушли русские, парень? – прошептал Дага, заглядывая в лицо русскому. – Скажи, и я тебя отпущу. Ты и так уже хлебнул через край, так не дай мне обозлиться…
– Я не знаю куда! – ответил тот. – Нам приказали сидеть. Военные вышли, и больше мы их не видели.
Пловцов сидел у стены, опустив голову, и думал, насколько тверды и одновременно беспомощны эти люди. Они молчат, терпят боль, и в то же время в них живет какая-то покорность, рабское повиновение, мешающее броситься сообща на врага и задавать.
– Смотрите! – закричал Дага, пинком откидывая в сторону створку двери, чтобы та не мешала. – Смотрите все! Я буду делать это, пока кто-то из вас не назовет место, по направлению к которому выдвинулись люди Стольникова!
Парень, свисая со станка и пытаясь сплюнуть с разбитых губ слюну, смотрел на Дагу. Его переломанные в суставах пальцы на левой руке торчали из ладони, как сучья. Неподалеку стоял Хан и с любопытством рассматривал ногу горожанина. Ступня была покрыта ржавой пылью. От белой рубашки почти не осталось следа. Та ее часть, которая еще продолжала висеть на теле, словно разодранная в бою туника гладиатора, была насквозь пропитана кровью. Казалось, нажми на нее – и из-под пальца просочится струйка крови.
– Парень, парень… – пробормотал Дага, отмахнув от лица жертвы прилетевшую на запах крови муху. – Откуда столько упрямства? Неужели нельзя произнести несколько слов, которые бы меня устроили? Героем хочешь остаться? Но за это заплатить придется дорого, я считаю.
Парень едва заметно качнул головой.
Пловцов едва подавил в себе непреодолимое желание вскочить и броситься на бандита. Его останавливала лишь задача, с которой он остался в крепости. Он сможет убить Дагу. После убьют и его. Но даже если он сможет прикончить всех четверых бандитов, разве не то же самое случится чуть позже? Только тогда вырежут полгорода… А вернувшийся с отделением Стольников так и не узнает имя человека, информирующего Алхоева из крепости посредством азбуки Морзе.
– Не говоришь… – вздохнул Дага. – А каким образом пострадает город, если ты откроешь рот? Почему бы тебе не задуматься над тем, что мы уйдем из крепости сразу, как только узнаем правду? Так зачем все это?
Парень закрыл глаза, его искалеченная рука дрогнула, и он снова разлепил окровавленные веки.
– Что? – оживился Дага. – Что говоришь, человек?
– Не знаю я маршрута… – просипел горожанин. – Никто не знает… Они ушли молча…
– Собака! – заорал Дага, услышав не то, что ожидал. – Ты тупой сукин сын! Ты сдохнешь! – Он показал рукой в проход. – А они будут жить! Так стоит ли игра свеч?!!
– Ты не там ищешь… – парень хотел сказать еще что-то, но из его рта выпрыгнула и скатилась на грудь густая струйка крови.
– Вот упрямый ублюдок! Хан! Крутите барабан! Кто из нас бывший токарь, я или ты?! А ты что стоишь?! – последний вопль был обращен уже к лысому. – Держи это тело, чтобы не сваливалось!..
Милиционер и Хан раскрутили шпиндель с зажатым в нем обрубком арматуры до максимальной скорости.
Видя, как к его плечу приближается стремительно вращающийся штырь, парень затрясся и сжал в кулак здоровую руку…
Через несколько секунд бандиты остановились. Одежда всех троих была залита кровью и напоминала робу мясников. Хан с лысым оттащили парня от барабана и уложили в прежнее положение.
Горожанин лежал и косил глаз на разбитое арматурой огромное отверстие в своем плече.
– Господи боже…
– Больно? – справился Дага. – Парень, еще есть шанс. Я тебя потом даже полечу.
– Дага!!
Этот крик прокатился по верхним этажам, и никто из присутствующих, увлеченных делом, сначала даже не понял, откуда он происходит. Лишь Пловцов шевельнул плечом от неожиданности.
– Дага!
На входе в комнату стоял невысокого роста бандит. В одной руке он держал ручной пулемет, в другой – кусок хлеба.
– Тебя Трофим спрашивает!
– Сволочь… – процедил кто-то из сидящих на полу.
– Зачем спрашивает?
– Он выдал человека, который перетаскивал в укрытие раненого разведчика!
– Ладно, покурим пока, – согласился Дага. – Хан! Вставь парню в рот сигарету, пусть покурит. Если решит поговорить – зови. Я на пару минут.
Через секунду в помещении стало тихо. Полной тишине мешало лишь прерывистое дыхание изувеченного парня. Хан стоял напротив него с пачкой сигарет в руке и не сводил глаз с окровавленного тела. По его щекам словно наперегонки бежали две струйки пота…
– Курить будешь?
– Я не курю…
Ухмыльнувшись, Хан пересек комнату и подошел к окну. Выглянув в него, оперся на локти и, ожидая появления Даги, принялся следить за происходящим в городе.
А по улицам тем временем шли люди. Подгоняя прикладами автоматов и бранью, боевики сгоняли жителей к центральной площади. Видимо, поиски бандитов не увенчались успехом. Они не нашли Маслова и теперь просто сгоняли жителей в одно место, чтобы добиться от случайного крикуна информации, которую не могли получить на третьем этаже администрации. Старики, женщины, дети и крепкие мужчины покорно брели, затравленно посматривая по сторонам.
– Эй!.. – донесся до Пловцова шепот.
Штурман приподнял голову и стал глазами искать подавшего голос.
– Эй… – повторил брошенный на пол парень.
Пловцов посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что это именно к нему обращается раненый.
– Я не предал тебя… Я ведь не предал тебя? – шептали окровавленные губы парня.
Пловцов, покосившись на Хана, покачал головой.
– И не предам… Не беспокойся…
– Держись, Гоша, – попросил сидящий рядом с Пловцовым горожанин и сделал это после долгого молчания нерасчетливо громко. Хан тут же выпрямился и потерял интерес к событиям на улице.
– Кто говорит? – Он решительным шагом направился к сидящим на полу. – Ты?
Пловцов скорее догадался, что бандит обращается именно к нему. Штурман покачал головой.
– Кто ты такой? – Хан присел перед ним и стал внимательно рассматривать. – Как тебя зовут?
– Сергей.
– Он мой племянник, – заговорил старик, плечом толкнув Пловцова. – Чего молчишь, юродивый, отвечай хозяину!
Пловцов промычал что-то нечленораздельное и закивал, как лошадь.
– Тьфу, дурак! – обозлился Хан и ударил Пловцова по щеке ладонью. – Если кто рот откроет, пристрелю на месте!
Щелкнув зажигалкой, Хан прикурил. Но не успел он сделать и двух затяжек, как на бетонном полу третьего этажа появились две тени.
– Ну, что, Хан? – окликнул его по-чеченски Дага. – Молчит?
Не сводя глаз с лица парня, Хан едва заметно качнул головой.
– Задай ему еще пару вопросов, а если будет продолжать геройствовать, кончай. В любом случае через десять минут я вас жду на улице. – Хан в последний раз посмотрел на парня, сплюнул ему под ноги и по-русски произнес: – За тебя уже все сказали.
Слова Даги могли означать только одно – кто-то видел, в какую сторону ушли разведчики, и сообщил об этом. Но никто не мог знать точного места прибытия – Пловцов был уверен в этом. И сейчас Дага просто отдал приказ убить раненого. В убийстве остальных он не видел смысла.
Пловцов был крайним, кто сидел у стены. И не спустись Дага на улицу и не почувствуй необходимость прекращать кровавый спектакль, штурман был бы следующим.
Этот спектакль развивался совсем не по тому сценарию, который представил себе Пловцов. Он потерял интерес к пленникам в администрации, потому что Николай и Трофим назвали ему имя человека, замеченного при переноске раненого разведчика. Сам он никого не нес, а просто стоял у стены и указывал дорогу тем, кто держал на руках русского. И вот теперь Дага торопился к дому, где его людьми, по подсказке Трофима, был задержан этот человек. Мужчина лет тридцати пяти, жилистый, с признаками туберкулеза, он сидел на кровати в своем доме и смотрел на окруживших его бандитов пустым от ужаса взглядом.
Но когда зазвучали уже набившие оскомину вопросы, стали звучать и раздражающие ответы.
Дага начал проявлять признаки беспокойства. Этот тупой русский по имени Макар знал, куда подались разведчики, но не говорил. Он знал, где прячется раненый, но молчал. Для Даги эта ситуация напоминала неприятную сценку в администрации. Там некто тоже играл в героя, но разница в происходящем была очевидной. В отличие от него нынешний пленник не молчаливо терпел боль, будучи уверенным в том, что все равно ничего не скажет, а визжал и рыдал. Дагу это страшно разочаровывало и наталкивало на мысль о том, что, вполне вероятно, парень на самом деле ничего не знает. Однако едва Хан и лысый, поочередно сменяя друг друга, приближались к нему вплотную, тот начинал вспоминать разные мелочи. Складывалось впечатление, что он мотал допрашивающим нервы.
