Привал с выдернутой чекой - Гончар Анатолий Михайлович
– Я провожу, – пообещал он, и мне осталось только пожать плечами. Что ж, не хотят посвящать меня в тайны, «ибо тайна сия велика есть», пусть не посвящают. В конце концов, я здесь тупой исполнитель. И если кто-то мнит себя стратегом, то и х… хм – язык даже мысленно не повернулся выразиться нецензурным образом, и я закончил совершенно не так, как собирался: «Бог с ним!» По счастью, навигатором «ГЛОНАСС» нам пользоваться не запрещали, и что-что, а место теперешнего своего стояния я знал. Так что худо-бедно, но обратную дорогу мы найдем.
Всю ночь мы шли. Старичок Ибрагим оказался шустрым и с такой скоростью семенил своими сухими ногами, что мы местами едва не переходили на бег. А утро нас застало на вершине какого-то холма.
– На день здесь остановимся, – с радостной улыбкой сообщил старик.
Я не слишком уверенно кивнул и тут же начал соображать, каким образом нам укрыться на совершенно открытой местности. Вариантов было несколько, и все они требовали определенного времени, которого у нас как раз и не было. Но пока я раздумывал, наш «уважаемый Хоттабыч» поманил меня рукой, приглашая следовать за собой:
– Там разлом в земле, туда спустимся. День будем ждать, в ночь пойдем, – сообщил он.
И что я ему мог сказать по этому поводу? Ничего. Я по-прежнему не знал ни места назначения, ни цели своего странствия.
– Хорошо, – отозвался я, негромко скомандовал: – В расселину! – и сам первым отправился за шустро убегающим старцем.
Разлом оказался широким, с высокими глинисто-каменистыми стенами, позволявшими надеяться, что нам удастся найти тень, даже когда солнце окажется в зените.
– Данила-мастер, – окликнул я старшего радиста Синюшникова, которого я изредка позволял себе именовать по ассоциации его имени с камнерезом из сказки о Хозяйке Медной горы. Возможно, на этот раз меня подвигло к этому наличие в земле неизвестным (во всяком случае, конкретно мне) образом возникшей расселины, из которой при должном воображении можно было отправиться прямиком к Хозяйке.
– Я, товарищ старший лейтенант! – тут же отозвался Синюшников, так как по моему требованию на заданиях не отходил от меня ни на шаг.
– Данила, сбегай старших троек ко мне собери, плиз! – не столько скомандовал, сколько попросил я и принялся обустраивать выбранное под лежанку местечко.
Старшие прибыли почти сразу, а так как много я им говорить не собирался, то и садиться тоже не предложил.
– Охрану выставили? – в первую очередь спросил я, хотя прекрасно видел, как тройки, едва получив команду на привал, сразу же расползлись согласно обычной диспозиции (во всяком случае настолько, насколько это позволяла укрывающая нас расселина) и назначенные в охранение бойцы сразу же поползли вверх по склонам.
– Да.
– Так точно.
– Сразу же.
– Само собой.
– Хорошо, – я одобрительно кивнул. – Загоняться не будем, в день выставляем на фишку по одному человеку от тройки. Остальные пусть кушают, отдыхают.
– Разогревать можно? – задал отнюдь не маловажный вопрос Болотников.
Я задумался. Местность вокруг лысая, если наблюдатели тире охранение службу будут нормально нести, любое движение еще за два километра увидят. Так что я разрешил:
– Разогревайте. – На самом деле, почему бы не отведать горячей пищи, если обстановка располагает? Но я еще не закончил и обратился к старшим головной и тыловой троек: – Женя и ты, Костя, вы на входе и выходе в расселину, так что вам особое внимание. Бдите, чтоб нам потом щемиться не пришлось.
– Да мы и сами не дураки! – отозвался Козлов, и Мухин согласно кивнул.
– Когда выходим? – поинтересовался мой заместитель, и я только развел руками.
– Понятия не имею, скорее всего, в ночь. Ты у старца спроси уважаемого нашего.
– Так это он, что ли, тут рулит? – удивленно воскликнул Болотников.
– Угу, – покачал головой я, даже и не пытаясь строить из себя секретящегося всезнайку. Илья задумчиво почесал затылок.
– Я думал, он просто проводник.
– Не-а, – отрицательно помотал головой я. – Он сейчас у нас и проводник, и босс. Как шоколадка «два в одном».
– Абалдеть! – восхитился Болотников. – А куда мы идем, он не сказал?
– «Тайна сия велика есть», – продекламировал я нараспев, подражая первым фразам нашего старца. – Я так понимаю, старик знает, куда и зачем мы премся, но молчит как партизан.
– И когда он нас, так сказать, осчастливит своими знаниями? – поинтересовался Козлов.
– Понятия не имею, – честно сознался я. – А мне так уже по барабану. Главное – обратную дорогу мы найдем. – Моя рука коснулась лежавшего на рюкзаке навигатора.
– Заведет еще, как Сусанин, и будем мы по «тайге» агрюшек гонять.
– Главное, чтобы не они нас, – улыбнулся я. – Ладно, парни, хватит болтать, отправляйтесь к своим. Отдыхайте, кушайте. Еще неизвестно, какая нам ночка предстоит. А то еще та будет!
– Это точно! – согласился Болотников, и мои командиры отправились к своим тройкам, а я решил перекусить. Нагулянный со вчерашнего завтрака аппетит просил чего-нибудь на пакушати. Так что я, вытащив из рюкзака пакет с ссыпанными в него пайковыми продуктами, начал готовиться к трапезе. В первую очередь накрутил на баллончик с газом горелку. Накрутил и задумался. В полный рост выросла непростая дилемма: что сделать в первую очередь – вскипятить воду или разогреть какие-либо консервы? И у того и у другого имелись собственные преимущества: первоочередной разогрев консервы позволял сразу же приступить к трапезе, с другой стороны, вскипяченную воду можно было отставить в сторону, и пока я бы занимался консервами, кипяток слегка успел бы остыть и не был бы столь обжигающе горяч. В итоге я остановился на кипятке, тем более что помимо консервов, требующих разогрева, в пайковом рационе имелось и то, что я всегда поглощал в холодном виде. Так что пока в тонкометаллической кружке кипятилась вода, я вытащил из рюкзака взятую в столовой, тщательно упакованную в полиэтиленовый пакет, замечательно пахнувшую буханку хлеба, отрезал от нее приличной толщины горбушку, распечатал банку печеночного паштета и принялся кушать. Покончив с паштетом, я принялся за сосисично-колбасный фарш под названием «Нежный». Затем, подумав, вскрыл шпик. Казалось бы, слишком жирный, он отлично пошел с хлебушком и чесноком, так же честно стыренным в той же столовой. Хорошо, не совсем стыренным, а взятым у рачительного командира хозяйственного взвода – но в этом случае получалось, что стырил он. Но ведь это было сделано с благими намерениями! К этому моменту вовсю закипело в кружке. Вспомнив, что забыл приготовить многофункциональный нож, я поспешно принялся рыться в карманах собственного рюкзака. В конце концов он нашелся. По счастью, к этому моменту залить горелку выкипающая вода еще не успела. С помощью имевшихся на ноже плоскогубцев я отставил кружку в сторону и встал перед новой дилеммой: что разогревать – что-то мясное или мясо-растительное? Каша в четырех пайках имелась либо рисовая, либо гречневая; из мясного выбор был богаче: собственно тушенка, фрикадельки и тефтели (тефтели в двух экземплярах). Мясо-растительное меню состояло из трех вариантов: мясо с фасолью, точнее, фасоль с мясом, мясо с морковью и зеленым горошком и мясо с картофелем. По трезвому размышлению я остановился на мясе с морковью и зеленым горошком, как на наиболее витаминном, но одновременно менее калорийном продукте. Калорий в виде съеденного ранее я забросал в себя выше крыши. Поставив консервы на медленный огонек, я занялся приготовлением кофе.
Если кто-то думает, что этот простой процесс занял у меня не более нескольких секунд, то он жестоко ошибается. Приготовление кофе в сложных полевых условиях жуткого ничегонеделания не терпит суеты. И я не спешил. В первую очередь поставил перед собой все еще исходившую паром кружку, затем достал из пакета для продуктов упаковочку сахара, аккуратно стряхнув сахар на донышко пакетика, острым лезвием ножичка вскрыл верхнюю часть, затем все так же аккуратно высыпал сахар в кружку, скрутил упаковочку и положил ее в пустую посудину из-под паштета. Взял еще одну упаковочку сахара и проделал с ней те же самые манипуляции. Затем достал порционную упаковочку кофе, со всей аккуратностью надорвал ее по специальному надрезу, высыпал в наконец-то переставшую исходить паром воду, тщательно размешал пластмассовой ложечкой, которая тут же слегка покоробилась, но не сильно (вода успела слегка остыть). Тут же была вскрыта и вторая упаковочка кофе. Высыпав его в кружку, я еще раз все тщательно перемешал. Теперь черный кофе «два в одном» был готов, предстояло превратить его в кофе со сливками. Для этого потребовалось две упаковочки сливок. Сливки во избежание слипания пришлось засыпать при постоянном помешивании. И наконец все готово, можно приступать к кофеепитию, чем я и занялся. Перекусив и тщательно протерев кружку гигиеническими салфетками, я сложил все бумажные упаковки в одну из консервных банок и, замяв ее с боков, превратил в почти плоскую плюшку, так же поступил и с остальными банками. Получившиеся компактные металлические пластины уложил друг на друга и смял в один небольшой комок. Комок этот сунул в полиэтиленовый пакетик и, завязав его, положил в один из боковых кармашков рюкзака. С приемом пищи было покончено. Пребывая в сытно-благостном настроении, я перестелил коврик на более удобную площадку и лег спать. Почти сразу мне начал сниться сон, и был он настолько глупый и дурацкий, что я его сразу же постарался забыть. Но спать дальше не получилось, я проснулся, проснулся с головной болью и щемящим ощущением беспокойства, поселившимся в моей грудной клетке.
