Игра по-черному - Сергей Иванович Зверев
Когда удалось уже в наружном слое глины проломать дыру с кулак, Нестеров лег на живот и стал внимательно осматриваться и прислушиваться. Кажется, поблизости никого из боевиков не было. Он снова принялся за работу и вскоре выломал довольно большое отверстие, в которое просунул голову и осмотрелся уже более тщательно. Нестеров увидел под деревьями два пикапа. Людей возле машин не было, голоса и плач раздавались откуда-то с противоположной стороны. Решив, что охрана занята населением деревни и не обращает внимания на его темницу, Нестеров расширил проход и выбрался из хижины. Как он и предполагал, жители туземной деревни были согнаны в загон для скота, расположенный под большим деревом на краю деревни. Охранники топтались неподалеку, посматривая на жителей и чего-то ожидая. Судя по всему, командира среди них не было.
Алену Нестеров увидел, когда поднялся на ноги, прижимаясь спиной к горячей стене хижины. Она была там, среди жителей деревни, в загоне, и она была жива! Дмитрию Ивановичу захотелось подпрыгнуть от радости, но он только свел брови и сжал кулаки. «Ну, уроды, теперь мой ход в этой партии, – подумал он со злостью. – Я позволил вам себя захватить, чтобы не подвергать опасности жизни дочери и других людей из миссии. Но теперь я сам за себя!»
Алена пока в безопасности, сейчас ей ничего не угрожает. Значит, в запасе есть несколько минут, чтобы осмотреться и продумать способы отхода. Годы службы в спецназе, участия в боевых действиях приучили думать на шаг, на два шага вперед. Часто не только за себя, но и за своего противника. Стараясь не мелькать, не делать резких движений, которые фиксируются боковым зрением, Нестеров добрался до двух машин на краю деревни. Одна выглядела плачевно. И масло подтекает, и резина на колесах разного типа, и почти лысая. А вот второй пикап был в приличном состоянии, ухоженный, и на нем недавно ездили. Нестеров положил ладонь на капот. Тот был еще горячим. «За мной бросятся в погоню, если я буду уходить на машине, значит, нельзя давать им такой возможности». Нестеров лег на землю и методично выкрутил ниппели, давая возможность воздуху выходить из покрышек понемногу, а не сразу с громким свистом.
В машинах никакого оружия он не нашел, даже ножа. А ведь Алену придется освобождать, и освобождать незаметно, без лишнего шума. Прячась за машинами, Нестеров обследовал пространство вокруг и наконец нашел что-то приемлемое – разбитую стеклянную бутылку. Подобрав горлышко с острым торчащим осколком, спецназовец снова приник к земле. Теперь ему нужно было обойти деревню, чтобы выйти к загону с туземцами сзади, где нет охранников.
Алена оказалась молодцом. Она не паниковала, и Нестеров, то и дело поднимая голову и прислушиваясь, стал осторожно разрезать стеклом ленту из коры дерева, которой были перевязаны жерди. Ему предстояло перепилить эту «веревку» в двух местах, тогда дочь сможет пролезть, если ляжет на живот. И он пилил, точнее, тер и тер острым стеклом, стараясь подбодрить Алену разговорами. Пусть она почувствует уверенность, что отец рядом, а это значит, что все проблемы позади. Папа вытащит, он сможет.
Нестеров замер. Боковым зрением он уловил движение и сразу перестал шевелиться. Медленно повернув голову, заметил одного из боевиков, который шел к загону, держа автомат в опущенной руке. «Не успел», – с горечью подумал Дмитрий Иванович, и тут же ощущение горечи стало исчезать, а его место занимала холодная решимость. Он мысленно уже начал планировать свои действия. «Один рядом и семеро на опушке леса. У машин по-прежнему никого. Этого я убью и завладею автоматом. Я на открытом пространстве, и у врага огневое преимущество. Если не убивать, а просто обезоружить этого, что приближается, и прикрыться им, то его дружки-уроды, не задумываясь, изрешетят и его, и меня вместе с ним. Это не идейные борцы, не товарищи по оружию, которых объединяют великие и священные цели. Это же банда. Да и плененный противник не даст мне возможности стрелять прицельно.
Значит, нужно успеть вывести из строя еще хотя бы одного, и их останется шестеро. Бросок назад к джунглям. Пока загон и люди меня закрывают, я успею добежать. Они погонятся за мной, а в джунглях наши шансы на успех уравняются. Если меня убьют или ранят, Алене не выбраться. А если они за мной не погонятся, а просто вытащат Алену из загона и потребуют, чтобы я сдался, угрожая ей пытками и смертью? Вот тут вся моя эскапада и закончится. Значит, только нападать, кричать Алене “беги!” и стрелять, прикрывать ее бегство, пока есть патроны. Все-таки простой люд в этой стране устал от насилия, устал от иноземных военных, натерпелся выше ноздрей. Помогут русской женщине скрыться, помогут!»
Мысль о том, что сейчас, буквально через несколько секунд, ему придется пожертвовать собой, спасая дочь, и умереть, была холодной, расчетливой, обдуманной. До такой степени обдуманной, что Нестеров даже не испытал никаких чувств, когда боевик, не дойдя до конца загона, остановился, что-то крикнул крестьянам, потом засмеялся идиотским визг– ливым смехом и двинулся назад. Видимо, он был удовлетворен осмотром и обход сделал для видимости. «Значит, еще поживем», – подумал Нестеров и снова принялся пилить стеклом задубевшую полосу коры дерева, стягивающую жерди ограды.
С горлышком бутылки ему просто повезло. Именно за горлышко было удобно держать свое орудие. Просто с осколком он бы намучился, изрезав при этом еще и пальцы. Еще несколько минут, и загрубевшая кора стала поддаваться. Наконец Нестеров бросил стекло и начал осторожно раздвигать жерди и растягивать полосы древесной коры, которые их опутывали. Лаз удалось сделать такого размера, что в него смогла проползти Алена.
– Слушай меня, девочка, – заговорил Дмитрий Иванович. – Сейчас я тебе объясню, что и как мы будем делать. Ты ляжешь на землю и замрешь. Когда я разрешу, ты станешь выползать через проделанный лаз. Потом медленно, не поднимаясь, на животе отползешь к зарослям за деревом. Если будет опасность, если бандиты что-то заподозрят, я крикну тебе «уходи!». Значит, скрытно и очень осторожно ты должна уйти в джунгли. Не дожидаясь меня, иди точно на восход солнца, и к вечеру ты выйдешь к рыбацкому поселку. Осмотрись там и…
– Папа, а ты как же? – не удержалась от тревожного возгласа Алена.
– Не перебивай, – строго остановил Нестеров дочь. – Я тебе даю инструкцию на случай неудачи. Спасешься сама, значит, спасешь меня. Никакого геройства, а то погубишь нас обоих.
