Максим Шахов - Террор в прямом эфире
– Яичницу с беконом и этот, как его…
– Яичницы достаточно! Ваше имя?
– Чарли!
И так далее. Вопросы попадались вовсе дурацкие, но так было нужно. Проверка имела целью выяснить, не собрался ли Чарли дезертировать при удобном случае, но даже этот вопрос был разбит на хитрые составляющие. А дурацкие вопросы преследовали цель максимально расслабить тестируемого.
Ни Лиза с Арчи, ни даже штатный психолог Дебора в суть ответов Чарли не вникали. Суть была не в ответах, а в графиках, которые высвечивались на компьютерном мониторе. Изрядно помочалив Чарли, доктор наконец сказал:
– Все! Спасибо…
– Ф-фух! – вздохнул негр. Как только доктор освободил его от датчиков, он заискивающе посмотрел на Лизу: – Закурить можно, мэм?
– Да, Чарли! Можешь даже сходить умыться, тебя проводят! Заодно разомнешься…
Когда Чарли скрылся в коридоре, из-за панели вынырнул Арчи.
– Ну, что скажет научное правдоведение? – спросил он.
Доктор развел руками:
– Он искренен почти как младенец в утробе матери!
Арчи оглянулся на Дебору, та со значением спросила:
– Ну, что я тебе говорила?
– Да мне тут недавно тоже много хорошего об одном негре наговорили, – скептически покачал головой Арчи. – А он оказался еще тем Иудой…
Лиза единственная знала, о чем речь.
– Но ты же не проверял его на полиграфе, верно, Арчи?
– Нет, – вынужден был согласиться тот. – Полиграф с собой прихватить я как-то не додумался…
66
Клиника «Афродита», Лос-Анджелес, Калифорния, США
Забирали Логинова из клиники с необычайной помпой. Огромный лимузин с напрочь тонированными стеклами едва поместился во дворе «Афродиты». Рядом с распахнутой дверью торчал агент в дурацких темных очках.
– Что за дела? – спросил Логинов, нырнув в нутро огромного лимузина и обнаружив там практически утонувшую в кожаных сиденьях Лизу. – Со мной что, решил сфотографироваться сам президент?
– Твое новое лицо обошлось налогоплательщикам слишком дорого, чтобы светить его рядом с президентом. Это просто конспирация. Пациенты доктора Винса не ездят на автомобилях короче трейлера, – проговорила Лиза, немного побарахтавшись в кожаных подушках и с трудом приняв более-менее сидячее положение. – Привет!.. Никогда бы не подумала, что такое возможно за пару дней!
– Винс, конечно, гений пластической хирургии, – осторожно почесал лицо Логинов. – Но его медсестра меня предупредила, что возможны осложнения другого порядка.
– Какого?
– Психологического… И меня уже тянет укусить тебя за попку, Лиза. Представляешь?
– Представляю, – сухо кивнула Камански. – Я, конечно, не психиатр, но в этом случае окажу тебе посильную помощь.
– Какую?
– Пшикну баллончиком в твою новую рожу! Гарантирую, что охота кусать меня за что бы то ни было у тебя пропадет навсегда!
– Фу, как грубо… – вздохнул Виктор. – А что у нас тогда по плану?
– Пересадка в укромном месте в нормальный автомобиль и экскурсия в офис МНБ. План вчерне готов, Виктор. Мы даже нашли тебе напарника…
– Напарника? – снова осторожно почесался Виктор.
– Да. Ты очень удивишься, когда узнаешь, кто он…
67
Военно-морская база Норфолк, Виргиния, США
Под воздействием «сыворотки правды» Омар аль-Бахри также признал свою косвенную причастность к первой атаке на США. Во время учебы он близко сошелся с Мохаммедом Аттой и рекомендовал его своему дяде. Именно после этого Атта впервые посетил Афганистан, где и встретился с руководством Аль-Каиды. Однако никаких подробностей Омар и на этот счет сообщить не мог. Видимо, идея строителя Атты насчет авиаатаки на США так понравилась руководству Аль-Каиды, что в дальнейшем с египтянином оно контактировало напрямую, не прибегая к посредникам.
Таким образом следствие получило подтверждение своих подозрений в отношении Омара аль-Бахри. Однако предъявить официальные обвинения арабу было невозможно. Показания, данные под воздействием «сыворотки правды», доказательной силы не имели. Свидетелей в живых уже не было. И Мохаммед Атта, и его сообщники сгорели заживо 11 сентября 2001 года при атаке на США. По сути, Омар аль-Бахри превратился в отработанный материал. Уже пару недель его вообще не допрашивали, переведя в секретную тюрьму в Норфолке. Тюрьма эта была рассчитана всего на нескольких человек. Располагалась она в подвале Управления военной полиции.
Сержанта Макфайра часовые управления уже знали в лицо. Однако ирландец добросовестно предъявил свой пропуск и отдал часовому честь. Перед входом в подвал процедура в точности повторилась. Наконец Макфайр оказался на первом подземном этаже.
Это была обычная тюрьма Управления военной полиции, где содержали совершивших различные правонарушения военнослужащих. Тюрьма была довольно большая. Ведь Норфолк являлся крупнейшей военно-морской базой Восточного побережья. А моряки, как известно, большие любители выпить и подраться.
Однако к обычным камерам Макфайр доступа не имел. В третий раз предъявив пропуск, он смог пройти к специальному лифту. У двери вместо обычной кнопки вызова виднелась узкая щель.
Сержант сунул в нее свою карточку, кабина беззвучно поднялась, дверь распахнулась. Макфайр спустился на второй подземный этаж. Здесь-то и располагалась специальная тюрьма для особо важных преступников со своим особым режимом.
Часовой с автоматической винтовкой наготове встретил сержанта у лифта. И тщательно проверил пропуск. Дальше Макфайр, пользуясь своей карточкой вместо ключа, миновал несколько дверей.
В хозблоке он подошел к небольшому лифту и вскоре получил приехавший сверху поднос с завтраком для своего персонального арестанта. Миновав еще пару автоматических дверей, сержант подошел к камере Омара.
Араб лежал за решеткой на узкой откидной кровати. Держа поднос в левой руке, сержант выхватил правой дубинку и провел ею по прутьям. Характерный звук мог бы разбудить даже мертвого. Однако сержант этим не ограничился.
– Подъем! – изо всех сил рявкнул он. – Убрать постель! Пошевеливайся, грязный террорист!
«Пошевеливаться» Омару было весьма непросто. Его руки и ноги были скованы кандалами, которые к тому же соединялись между собой цепью. Однако Макфайра это волновало мало. На эту процедуру он отводил арестанту ровно сорок пять секунд. Если Омар в это время не укладывался, сержант приказывал разобрать постель и повторить все сначала. И так – до победного конца.
Наученный горьким опытом араб приложил все силы, чтобы в норматив уложиться. На счете «сорок четыре» он развернулся и встал по стойке «смирно», поскольку в противном случае Макфайр попытку бы не засчитал.
– Взять поднос! – скомандовал сержант.
На прием пищи Омару он отводил также строго ограниченное время. Поэтому араб не стал мешкать. Звякая кандалами, он живо подскочил к решетке и принял у Макфайра поднос.
Покуда араб завтракал за небольшим столом, сержант молча расхаживал перед решеткой, постукивая дубинкой по огромной ладони. Арестанта он держал в ежовых рукавицах, но при этом не переступал инструкции. А она не разрешала каким-либо образом препятствовать заключенным в отправлении естественных надобностей в широком смысле этого слова. Прием пищи был одной из таких надобностей. Поэтому Макфайр и воздерживался от каких-либо действий.
Омар снова уложился в норматив. Наспех отершись салфеткой, он снова встал по стойке «смирно». Сержант удовлетворенно хлопнул дубинкой по ладони и приказал:
– Поднос!
Омар сунул его сквозь прорезь в решетке. Сержант педантично проверил, на месте ли пластмассовые приборы, которые арестованный мог припрятать и попытаться в дальнейшем использовать в качестве оружия. Конечно, толку от пластмассового ножа было бы немного, но таков был порядок. А порядок сержант Макфайр соблюдал неуклонно.
Убедившись, что все в порядке, Макфайр поставил поднос под стенку и вернулся к решетке. Араб был уже у стола. Сержант снова провел дубинкой по прутьям и приказал:
– Подойди сюда!
Араб вернулся. Встав перед Макфайром, он уперся взглядом в пол. Сержант сунул дубинку между прутьев и приподнял его подбородок:
– Смотреть на меня! Я знаю, о чем ты думаешь! Ты мечтаешь о том, чтобы вцепиться мне в глотку и перегрызть ее! Все вы так думаете, грязные террористы! Но очень скоро ты будешь вспоминать обо мне со слезами на глазах! Это я тебе гарантирую! Потому что сержант Макфайр хоть и ненавидит вас, но делает все по правилам! Поэтому я сообщаю тебе, грязный террорист, что сегодня ночью тебя переводят в другую тюрьму. Если у тебя есть какие-то жалобы на эту, поторопись, чтобы я мог передать их по команде! Все ясно?
– Да…
– Не слышу!
– Да!
– Не да, а да, сэр!
– Да, сэр!
– Отлично! – опять хлопнул дубинкой по ладони Макфайр. – По правилам, я не должен тебе сообщать, куда тебя переводят. Но на этот раз я сделаю исключение! Потому что тебя переводят туда, где место всех грязных террористов! В Гуантанамо! Надеюсь, ты знаешь, что это такое! Уж там-то с тобой не будут церемониться, как это делал я! Нескольких тамошних надзирателей осудили, но ты все равно пожалеешь, что родился на свет, грязный террорист!
