Владимир Геп - Побочные Эффекты
— Выпьем за знакомство с очаровательными дамами. Только ради этого стоило лететь четыре тысячи километров, — выдал он тост.
Дамы улыбнулись. Улыбка сделала Веру еще более сексуальной.
— Это вино из монастыря молчальников. Говорят, там делают лучшие вина в Израиле. За то, чтобы никогда не забывать говорить дамам, как они прекрасны, — дополнил Степаныч.
Застолье продолжалось недолго. Водку пил один Степаныч, бокал вина выпила Света. Вскоре они ушли в другую комнату. Вера оставалось печальной, бокал — почти нетронут.
— Что-то случилось?
— Я не хотела бы об этом рассказывать…
— Не забывайте, я — психиатр. А психиатр — он и в Израиле психиатр. Так что, выкладывайте. Проблемы с бой-френдом?
Тут она внезапно сморщилась, из глаз потекли слезы. Закрыв лицо ладонями и всхлипывая, поднялась и хотела выйти. Он слегка удержал ее за локоть и протянул салфетку.
— Подождите. Присядьте и расскажите, что случилось. Хуже от этого уже не будет. И давай — на «ты».
Она неохотно села на диван. Отвернулась, вытирая лицо и наводя макияж. Затем повернулась, посмотрела на него с сомнением. И начала говорить:
— Мой друг — Саша… я была с ним несколько лет… Мы одногодки, в армию пошли вместе. Он про службу не рассказывал. Так и не знаю до сих пор, в каких частях был. Встречались в праздники, выходные. Меня в это время всегда отпускали домой, его — нет. Иногда на вызовы и эсэмэски не отвечал, я переживала. Спрашивала — где он был, почему не отвечал. Он только отшучивался. Так прошло два года. После армии у нас отдыхают, путешествуют по свету. Мы собирались в Европу. Потом — готовиться поступать вместе в университет… Он ехал тогда в обычном рейсовом автобусе… Араб, который хотел войти, показался водителю подозрительным. У нас водители тоже служили в армии, имеют оружие… Он влез в закрывающиеся двери, водитель несколько раз выстрелил… Но тот успел взорвать «пояс шахида». Погиб водитель, двое пассажиров, сидевших спереди. И Саша тоже… У меня теперь своя машина, езжу только на ней. А Саша… не могу забыть его…
— Печальная история… Но сегодня мы здесь и живы. А завтра… Кто знает.
Он обнял ее, гладя густые волосы, прижимая к себе и стараясь сам не думать о том, что будет завтра. Она все крепче прижималась к нему и вздрагивала. Он вытер слезы с ее щек.
— Не надо. Все будет хорошо.
— Правда?
— Правда. А иначе — зачем мне было лететь за четыре тысячи километров?
— Чтобы встретить меня? — улыбнулась она.
— И тебя тоже. Иди ко мне.
— Все, уже не плачу. Прости. Наговорила всего…
— Правильно, что наговорила. Теперь будет легче, — поглаживая ее бедра, сказал он…
4
Выехали со Степанычем рано утром. Вера и Света еще спали.
— Ну как прошло?
— Приятная девушка.
- Переживает очень…
— Теперь, надеюсь, меньше. У нее ведь все впереди. Вообще — то, не ожидал, что подкинешь мне халтуру.
— Но ведь приятная была халтура?
— Ну да…
Дорога была ровная, машин мало. Стрелка на спидометре ползла к цифре «200». Проследив за его взглядом, Степаныч кивнул на дорожный указатель — «Сдерот».
— Это что — сторона, наиболее опасная при артобстреле?
— Точно. Видишь? — и кивнул в другую сторону. В дымке виднелись очертания каких-то построек. Высоко в небе висел дирижабль.
— Что это?
— Аза. У вас — Газа. Рядом, километров двадцать пять — тридцать. «Кассамы» пролетают сейчас сорок — сорок пять. До Бер — Шевы, Ашдода и Ашкелона. Сюда — наверняка. А толку от этой штуковины, — он кивнул на дирижабль, — маловато. Так что, лучше поторопиться.
— А что же — люди до сих пор тут и живут?
— А куда им деться?
— Не переселяют?
— Нет.
Опасное место проехали без происшествий. Машин становилось все больше, скорость движения — совсем небольшой. Они въехали в город. Машина попетляла некоторое время, потом остановилась.
— Все. Стоянок рядом нет. Здесь не заблудишься — прямо, потом до светофора и налево. Удачи.
— К черту! — он захлопнул дверцу и пошел быстрыми шагами. Вперед.
У входа в клинику — снова привычная процедура : ключи, сотовый и мелочь — в лоток. Проход через детектор под внимательным взглядом охранника. Когда все забрал и положил в карман, нажал на кнопку брелка. Подошел к ресепшн.
— Говорите по-русски? — спросил он миловидную девушку.
— Конечно, вы можете говорить по-русски, — улыбнулась она, кивнув на табличку «здесь говорят по-русски».
— Я хотел бы поговорить с директором клиники.
— По какому вопросу?
— Я от Михаила Николаевича. Несколько дней назад прилетел из России.
— Подождите минуту. Сейчас свяжусь с Марком Борисовичем. Вообще-то, он по личным вопросам не принимает.
— Это не личный вопрос.
Она сняла трубку, набрала номер.
— Вас сейчас проводят, — показала она на охранника, появившегося сзади.
Кивнув видеокамерам, висевшим вокруг, он пошел в направлении, указанном охранником.
5
Остановившись перед дверью, охранник постучал. Затем приоткрыл дверь, кивком предложив войти. В кабинете — офисная мебель, компьютер. На стене — дипломы и сертификаты на английском и иврите. Две боковые двери были закрыты.
За столом сидел пожилой, смуглый и подтянутый мужчина с коротко постриженными усами. Одет он был просто, как и большинство в Израиле — брюки, рубашка с коротким рукавом.
— Я Вас слушаю, молодой человек. Я Вас внимательно слушаю!
Он улыбнулся, дернув вбок подбородок. Движение походило на тик. Еще раз широко улыбнулся. Что-то показалось знакомым — и в речи, и в этом жесте.
— Здравствуйте. Я врач, работал с Михаилом Николаевичем. Он скоропостижно скончался. Но думаю, это не повод для прекращения взаимовыгодного сотрудничества. Поиск контингента, специалисты, проводящие манипуляцию — теперь на мне. К сожалению, Михаил Николаевич не успел посвятить меня в подробности — переработка, изготовление первичной субстанции. А также написать сопроводительное письмо. Вот — файлы с его жесткого диска. В подтверждение моих полномочий, — он протянул флэшку Марку Борисовичу. Тот, скрестив руки и продолжая улыбаться, молчал. Пришлось положить ее на стол.
Двери вдруг открылись. Несколько вошедших охранников расположились сзади и по бокам от него. Видимо, Марк Борисович воспользовался скрытой кнопкой вызова.
— А ведь мы ждали Вас, молодой человек. Да-да, именно Вас! — снова дернув подбородком и улыбнувшись, сказал он. Потом торжественно продолжил:
— Господа! Разрешите представить вам так называемого «Неуловимого»! Вы прекрасно знаете… знали человека, который должен был решить эту проблему. Специалист…. Высокого класса в своем деле! И что же? Он исчез! Отправить кого-нибудь из вас? Нет! Я решил — не суетиться. Клиент сам рано или поздно пожалует к нам! И он — таки — пришел!
— Завелся… Штабс — капитан х…в! — услышал он негромкий, но отчетливый шепот охранника за спиной. И улыбнулся. Теперь он вспомнил, кого напомнил ему Марк Борисович. Персонажа белогвардейского офицера контрразведки из знаменитого кинобоевика. Еще советских времен. Видно, у Марка Борисовича, как и многих «русских» здесь, надолго поселилась ностальгия.
Тот истолковал его улыбку по-своему.
— Улыбаетесь? Думаете снова выйти сухим из воды? Боюсь, скоро Вам будет не до смеха. Посмотрите, пожалуйста, этот ролик, молодой человек! — все так же громко и торжественно произнес он.
На плоском мониторе, висевшем на стене, появилось изображение знакомой комнаты. Затем — его диалог с Михаилом Николаевичем.
— Наши техники оснастили его квартиру и компьютер. Письма, разосланные Вами, получили тоже мы. Что касается сырья… Будем искать другие пути. Ведь приезжают туристы. Из России в том числе. Забредают куда-нибудь в горы, срываются в пропасть. Попадают в опасные районы города. В пустыне могут заблудиться… Потом их, конечно, находят. Ну а причина смерти… что-нибудь придумаем. Да и на России свет клином не сошелся. Есть другие страны, где можно спокойно работать. Кстати, с Вас и начнем! — он кивнул охранникам. Те стали приближаться, один на ходу доставал электрошокер.
— Миштара! — закричал Виктор Сергеевич, пытаясь одновременно увернуться от жала шокера и ударить охранника ногой.
Он еще успел услышать крики на иврите, стук в дверь. Разряд пришелся в левую руку. Тело затряслось и он отключился…
Открыв глаза, увидел склонившегося над ним человека в белом халате.
— Ай эм файн, — сказал он, вставая и пошатываясь.
В кабинете стоял Михаил и еще несколько человек в форме.
— Я уже думал, все.
— Надо было собрать больше улик… вещдоков. То, что сказали Вы — было бы вещдоком против Вас. Да и сама запись — получена незаконно. А теперь — Вы — потерпевший.
