Сергей Майоров - Последний долг
Одно из двух: или я не уследил за его ногами, а он действительно умел ими работать, или в холле оказалась лошадь.
Во всяком случае, эффект был именно такой: будто здоровенный мерин лягнул меня под ребра.
Дальнейшие события я помню смутно.
Помню, что меня приводили в чувство в какой-то комнате, и вокруг суетилось много людей, а мне было плохо, очень плохо, и я лежал в кресле, почему-то без пиджака, и мне хотелось крикнуть, чтобы они выключили эти чертовы прожекторы, которые понаставили на каждом углу, но я не мог этого сделать и продолжал страдать от яркого света, не догадываясь закрыть глаза.
Окончательно я пришел в себя только в машине Красильникова. Я лежал на заднем сиденье, небрежно укутанный собственным пальто, и мне очень не хотелось двигаться, я боялся, что все мои внутренности вывалятся, сделай я хоть какое-то движение. Анжела сидела рядом с Антоном, сбросив обувь и уперев ноги в панель приборов, и что-то тихо рассказывала. К словам я не прислушивался, уставился на ее коленки, пока она не обернулась.
— О-о, наш герой пришел в себя. — Она перегнулась назад и положила холодную ладошку мне на лоб. — Болит?
— Немного.
— Что ж ты так… неосторожно? — Она вернулась в прежнее положение и поправила шубку, прикрывая ноги.
— Главное не победа, а участие, — пробормотал я. — Который час?
— Полдвенадцатого, — отозвался Антон.
Я вздохнул. Это ничего мне не говорило, я абсолютно не помнил, когда случилась драка.
Машина сбавила скорость, затряслась на гравийном покрытии и опять выбралась на асфальт, громыхнула под колесом крышка люка, и мы остановились. Я открыл глаза. Мы были около моего дома.
— Пошли, я тебя провожу. Антон довел меня до квартиры.
Я не мог справиться с замками. Он отобрал у меня ключи, провел через коридор и уложил на диван в комнате. Пальто потерялось где-то по дороге, а пиджак, который опять оказался на мне, был спереди мокрым. Печальные последствия обильной выпивки и удара в живот. Надо было вместо костюма купить бронежилет.
— Я милицию не стал вызывать. — Опустив руки в карманы пальто, Антон прохаживался по комнате. — Все равно Столяр успел удрать. Потом с ним разберемся, не денется он никуда. Да и в кабаке возражали, не хочется им лишнее внимание к себе привлекать. Охрана их прокололась, один всегда должен в вестибюле стоять… За ужин мы, само собой, ничего им не должны.
— Где Наташка?
— Извини, я адреса ее не знаю. А когда тебя нашли, ее и близко не было. Скажи номер, я позвоню.
— Дай телефон, я сам.
— Лежи, рано тебе самому…
Антон подсел к телефону, я назвал ему номер, и он позвонил.
— Алло, это Наташа? Добрый вечер, это Антон, мы с вами виделись совсем недавно. Нет, просто мы переживаем, как вы добрались… Понимаете, у Федора получился… э-э… конфликт с тем молодым человеком, который подходил к нашему столику. Нет, она здесь абсолютно ни при чем! А…
Он обескураженно посмотрел на меня:
— Повесила трубку.
— Не надо было ей звонить. — Я прикрыл глаза.
— Извини. Я хотел как лучше. По крайней мере, она дома, и с ней все в порядке. Чем тебе еще помочь?
— Ничем.
— Тогда я пойду. Извини, во всем этом и моя вина есть… Потом разберемся, хорошо?
Когда он дошел до дверей, я позвал его:
— Антон!
— Да?
В комнату он не вернулся, остался стоять где-то в коридоре.
— Ты с самого начала знал, что я попаду во внутренний отдел?
— Да.
— Скотина ты!
— Спасибо. Что-нибудь еще?
— До свиданья.
— Дверь закроешь?
— Захлопни. Никто меня грабить не станет.
Щелкнул замок, Антон почему-то не уходил.
— Федор, — тихо позвал он меня через несколько секунд.
— Да!
— Извинись за меня перед Наташей. Что так получилось…
— Обязательно.
В понедельник утром Марголин приехал ко мне домой. Как и Красильников, он прошелся по квартире, поигрывая ключами в кармане пальто, хмыкнул, заметив брошенный в кресло новый мой пиджак, и присел на диван:
— Собирайся, есть новости. Лучше сам все увидишь.
Я почувствовал, что новости для меня хорошие, и оделся быстро.
Мы доехали до автостоянки, расположенной недалеко от дома, где находилась его штаб-квартира. Оставили БМВ у ворот. Я вспомнил его обещание и догадался, зачем мы сюда приехали. Ни радости, ни хотя бы любопытства это у меня не вызвало. Хотелось быстрее вернуться домой.
— Нравится?
Мы остановились перед обычной «восьмеркой». Белого цвета, без всяких наворотов, в приличном состоянии. Я молчал.
— Держи!
Марголин подал мне конверт. Документы на машину, ключи, доверенность. С правом продажи. На мое, естественно, имя от какой-то Пуговкиной Зинаиды Николаевны.
— Не беспокойся, все чисто. Она действительно хотела ее продать. Деньги все потратил?
— Кое-что осталось. Около двух.
— Да, ну и запросы у тебя! Ты раньше, часом, не в ГАИ работал? Ладно, не обижайся!
Отдашь мне полторы, потом, когда сможешь, еще две с половиной, годится?
— Угу.
— Сегодня и завтра можешь обкатывать тачку и решать свои семейные проблемы. В среду жду тебя ровно в девять. Есть новая тема, подключишься. И деньги не забудь. Все, успехов!
* * *За два дня я успел вдоволь накататься на машине, а свои семейные дела так и не решил. Более того, я еще больше усугубил кризис, когда лихо подкатил к Наташкиному институту на «восьмерке», с букетом цветов. До дома она всю дорогу молчала, потом вернулась с полпути до подъезда и швырнула цветы в салон. Я психанул и уехал, плюнув грязным снегом из-под колес…
У ларьков я купил пиво, четыре банки, и, возвращаясь к машине, заметил знакомую фигуру.
Михалыч. Виктор Михайлович Яковлев, глава «Спрута», милицейской охранной организации. Невысокий и коренастый, одетый в наглухо застегнутую длинную кожаную куртку, в меховой шапке, он щеткой отскребал снег с крыши своей красной «семерки». Выражение его морщинистого лица было, как всегда, недоверчивым и настороженным, меня он заметил давно, еще когда я крутился у ларьков, но не подал виду, ожидая, пройду я мимо или остановлюсь.
Я остановился. Хотя надо было пройти.
— Привет. — Не отворачиваясь от автомашины, он пожал мне руку. — Как жизнь?
— Ничего.
— Черт! — Поддернув брюки, он присел на корточки. — Сука, спускает все-таки… Нашел себе место?
— Так, перебиваюсь.
— Ага… — Открывая багажник и роясь там в поисках насоса, он дважды стрельнул взглядом в мою «восьмерку». — Значит, нормально все?
— А вы что, надумали взять меня?
— Так ты ж пропал куда-то! — Сказано было так фальшиво, что мне стало неловко. — Не звонишь, не заходишь. Я так и понял, что у тебя все наладилось!
— Да, наладилось.
— Ну, так я ж и говорил тебе тогда, что все у тебя нормально будет… Ты у нас парень хваткий! У тебя насоса случайно нет?
— Чего?.. А, нет.
— Черт, не хочется домой ползти… Ну ладно, а что делать?
— Да, кому сейчас легко? — Я открыл пиво и сделал несколько глотков.
— Верно, сейчас всем тяжело. Ну, бывай!
Он захлопнул багажник, попрощался и пошел к дому, озабоченно оглядываясь на свою машину.
Я сел за руль своей, выбросил в окно пустую банку и закурил.
Я не знал, куда мне ехать.
2
Марголин опоздал на целый час и выглядел так, словно по дороге напоролся на банду басмачей и только за углом дома застрелил последнего.
Когда мы зашли в комнату — ту самую, с несколькими столами и сейфом, — он яростно выругался и зашвырнул в угол свое пальто, а немного позже сбросил и пиджак. Оказалось, что в хитроумной плечевой кобуре из толстой белой кожи у него пистолет — что-то большое и серьезное, «беретта», насколько я разбирался в зарубежном оружии. И пока шеф метался по комнате и рвал воротник рубашки с таким видом, будто его пытался задушить собственным галстуком человек-невидимка, я курил и рассматривал незнакомую машинку.
— Дай сигарету!
Он закурил и встал у окна, роняя пепел и вполголоса матерясь. Потом выпутался из наплечных ремней, небрежно бросил кобуру на сейф, подошел и сел за стол напротив меня.
— Дело дрянь. Мне не хотелось подключать тебя к этому, но теперь ничего другого не остается. Ты наименее засвечен в определенных кругах, так что придется нам двоим это расхлебывать. В основном, конечно, тебе. Все детали обговорим позже, сейчас слушай основное.
Он замолчал и уставился глазами в пол. В кино такие сцены заканчиваются тем, что актер медленно падает на стол, с пятном красной краски на спине, и говорит что-то крайне важное и непонятное. Марголин не упал. Посидев так несколько минут, он поднял глаза на меня и заговорил:
— Дело очень серьезное. У нас идет утечка информации. Около трех месяцев. Естественно, как и в каждой нормальной большой конторе, у нас есть не одна «крыса», но в большинстве своем это — мелочь, которая не стоит затраченных на них денег. Мы их не трогаем, подсовываем дезу, которую они и сдают с чистой совестью своим хозяевам. Но есть «крыса» другого масштаба.
